«Мне там места уже не осталось», — невесело подумал Вадим и явственно представил, как смолкнут смех и шутки, станут натянутыми улыбки, стоит ему сейчас перешагнуть порог. Ребята молча потянутся к выходу, а Светлана глянет на него так же удивленно, как в тот раз, когда Черепанов почти под дулом пистолета привел его на занятия, приподнимет правую бровь и скажет что-нибудь вежливо-ледяное, от чего заноют зубы и сердце, но они останутся наедине и тогда…
Черепанов! Медведев вспомнил о просьбе начальника и обрадовался тому, что нашлась уважительная причина отложить разговор, на который почти решился. Проклиная себя за малодушие, он продемонстрировал такой энтузиазм при обсуждении с начальником и директором не только японских гравюр, но и других служебных вопросов, что Черепанов, заметив его лихорадочно блестевшие глаза, несколько раз с подозрением потянул носом воздух. Не учуяв запаха спиртного, он успокоился, хотя и продолжал недоуменно поглядывать на командира первой группы. Вадим попробовал, по примеру Середкина, напроситься в командировку или на курсы переподготовки, чтобы хоть какое-то время не встречаться со Светланой, однако Николай Кронидович, поразившись такому неожиданному рвению, предложил перенести разговор об этом на начало нового года.
Медведев все-таки вернулся к отделу кадров, но так и не переступил его порог, услышав из-за двери голос Ильи, читавшего, судя по интонациям, стихи. «Ну тут я и вовсе не конкурент», — мрачно усмехнулся Вадим, постоял еще немного под дверью и, переполнившись презрением к самому себе, отправился домой пешком в надежде физической усталостью заглушить душевную муку.
Поздним вечером Медведев, порывшись в книгах, оставшихся в наследство от бабушки, нашел, к немалому своему удивлению, томик японских стихов. «Басе», — было напечатано на обложке. Что-то похожее на это имя доносилось сегодня до Вадима из-за двери. Он открыл книгу; короткие, всего в три строчки стихотворения, совсем не похожие на стихотворения в обычном понимании, заворожили его:
Конец осенним дням.
Уже разводит руки
Каштана скорлупа.
«Минимум средств для того, чтобы выразить свое душевное состояние; как на сегодняшних гравюрах – никакой многокрасочности, так и здесь – никаких цветастых эпитетов», — Вадим с трудом оторвался от околдовавших его строк. На душе было тяжело – опять он не собрался с духом объясниться со Светой, а вместо этого нахамил ей. Медведев вспомнил тихий голос девушки и свои собственные резкие слова, разрушившие что-то неуловимое, возникшее, когда они вместе смотрели на гравюры. От этого стало совсем тоскливо, будто он потянулся к чудесному цветку, сиявшему в тумане, сорвал его, но от грубого прикосновения цветок исчез, и в руках осталась тускло светящаяся гнилушка. И тут же в унисон его настроению попались короткие строки:
На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний вечер.
«Это про меня», — с горечью подумал Вадим. Вдруг нестерпимо захотелось закурить. Он обвел глазами книжные полки, будто надеясь найти там пачку сигарет, и тут его взгляд упал на томик Гашека. Медведев раскрыл довольно потрепанную книгу наугад и прочитал на первых же страницах: «Паливец слыл большим грубияном. Каждое второе слово у него было «задница» или «дерьмо»». «Вот это по-простому, по-нашему!» – почти наизусть знакомый текст неожиданно привел Медведева в отличнейшее расположение духа. Он переключил телевизор на спортивный канал и устроился на диване с книжкой и бутылкой коньяка.
* * *
Новый Год, как всегда, отмечался одновременно с Днем спасателя,[4] но на новом месте праздник решили сделать таким, чтобы он надолго запомнился всем сотрудникам института. Было задумано и богатое застолье, и традиционный детский утренник, и дискотека для детей постарше, но главная инициатива пришла, как говорится, снизу – все подразделения, не сговариваясь, решили блеснуть своими талантами. Банальный КВН был отвергнут сразу же, и после недолгих споров объявили конкурс на лучшую постановку на свободную тему.
С того дня сотрудники то и дело натыкались на наглухо запертыю двери бухгалтерии и планово-экономического отдела, объединивших свои усилия, работники склада, гаража и ремонтных мастерских ходили с загадочным видом, а всегда разговорчивый дядя Яндекс отказался «массировать слухи» и до самого праздника многозначительно молчал; кроме таинственного высказывания об охотниках, от него ничего не добились.
Кинологи пошли по проторенному пути и не стали ничего скрывать, усердно дрессируя своих питомцев на глазах у всех.
Спасатели же решили представить историю о Ходже Насреддине, чью возлюбленную похитил султан, которому надоела старая жена. Постановкой занялись под руководством Ильи и Светланы. Роли распределяли полдня, набившись в еще не до конца отделанную комнату для Светланиных занятий. Собрались все, кроме Медведева, демонстративно зарывшегося в бумаги, Артема Рябинина и еще нескольких человек из его группы, уехавших на вызов.
Ребята спорили до хрипоты, обсуждая, у кого какая роль получится лучше, но сами норовили отказаться от предложений сыграть кого-либо. Проще всего оказалось найти исполнителей второстепенных и вспомогательных персонажей.
Денис опередил всех, вызвавшись изображать слона:
— Возьму у дяди Яндекса списанный противогаз, приклею к нему уши, на ноги надену валенки размером побольше, на спину попону – вот вам и слон.
— Половина, — заметил Володя Устинов. — А вторую половину я беру на себя.
— Договорились! — обрадовался Денис. — Ух ты, половинка моя! — обнял он Володю.
Миша Мухин о чем-то пошептался с Сергеем Томским и вслед за этим подошел к Свете:
— Мы с Серегой будем стражниками.
— Что за отсебятина! — возмутился Илья. — У нас нет таких ролей!
— Правильно, нет, — согласился Миша, — но должны быть. Что это за султан такой, если у него нет охраны?! Не султан, а непонятно что! Короля играет свита!
— Секьюрити несчастные! — махнул рукой Илья, вспомнив, что Мухин после армии работал в службе безопасности крупной компании. — Только я умоляю вас: никаких костюмов, галстуков и темных очков в стиле «люди в черном»!
— А что, прикольно было бы! — ухмыльнулся Меньшиков.
— Кстати, неплохая мысль! — по-своему поддержала его Светлана.
Роль звездочета вытребовал себе Лева Нестеров. Он сгорбился, схватил воображаемую клюку и проковылял с ней через всю комнату, охая и держась за поясницу.
— Опять сегодня магнитная буря разыгралась! — прошамкал он, как беззубый старик, вызвав оглушительный хохот. — Все звезды не на своих местах! Непорядок!
Звуки веселья донеслись до Медведева, запершегося в своем кабинете, и резанули его по душе. Годовой отчет, который он якобы составлял, был нетронут; Вадим сидел неподвижно, уставясь в монитор компьютера, на котором запустил слайд-шоу из Светиных фотографий, сделанных в разное время Сергеем Томским, и только вздрагивал, когда слышал далекий смех. Его раздирало между желанием подняться к Светлане и боязнью опозориться перед всеми, не сумев достойно ответить на какую-нибудь ее насмешку. Вадим пару раз приподнимался, намереваясь выбраться из кресла, но тут же опускался обратно…
Как в шекспировском «Глобусе» или японском театре кабуки, женские роли играли мужчины: стать султаншей согласился Артур Галямшин, а роль Гюльджан предложили было Кириллу, но он от нее отказался, как его ни уговаривали.
— Может, мы из нашего Шурика сделаем восточную красавицу? — предложил Илья. — Посидит часок под кварцем в новой поликлинике, белобрысые кудри спрячем под парик, глаза погуще подведем и получится из него такая смачная гурия, что султаны за ней в очередь выстроятся.
Меньшиков молча пожал плечами, но Света заметила, как изменился Сашкин взгляд, когда он услышал эти слова, хотя в лице парня ничего не дрогнуло.
— А я хотела, чтобы Саша был факиром, — не согласилась с Ильей девушка.
— Правильно, Шурик у нас лучше всех в позу лотоса усаживается, — не сдержал смеха Денис. — Кому, как не ему, факиром быть!
— Факиром так факиром, — не без облегчения пробормотал Меньшиков.
— Факиром? Ладно, — Илья почесал карандашом затылок. — Тогда тебя, Шурик, придется в солярии поджаривать с головы до пят и начинать прямо сейчас или потом густо мазать гуталином. Марат, будь другом, договорись со своей Зинаидой, скажи, что нам нужно одного паренька подкоптить.
Кузьмин кивнул:
— Не проблема, зажарим до хруста.
— Проблема в другом, — покачал головой Илья. — Кто будет играть Гюльджан?
— Давайте бросим жребий, — предложил Слава Шевченко, — пусть его тянут те, кто ни в чем не задействован. А Кронидыч приказом по подразделению назначит этого счастливчика на роль.
Генка осклабился, приглаживая недавно отпущенные усы:
