Вопросы следуют один за другим. Какие-то задаёт Овидий. Часть – раздаётся прямо из зала. Почти на все я отвечаю сама. Иногда помогает Пит.
Прикидываю, что передача уже близится к завершению. Мысль об этом поднимает настроение. На душе – облегчение. Вроде бы прорвались! У нас с Питом и детьми получилось не спалиться! Однако последний каскад вопросов всё же заставляет меня изрядно понервничать.
- Китнисс, ты давно замужем? – интересуется Овидий. – Сколько времени тебе потребовалось, чтобы дать себе шанс начать с «чистого листа»?
- Замужем я уже больше двадцати лет, а вот с «чистого листа», признаться, я научилась жить не так давно, - честно отвечаю я. – Все эти годы во мне жил настолько сильный страх перед «Голодными играми», что я лишь относительно недавно рискнула завести детей. До этого одна лишь мысль, пусть и абсурдная, о том, что мои дети могут оказаться на арене, вызывала у меня такую панику, что я наотрез отказывалась беременеть.
- Китнисс, ты любишь своего мужа? Прости за столь личный вопрос, но мы столько лет абсолютно ничего не знали о твоей личной жизни. Мы тут все просто сгораем от любопытства!
Зал подтверждает слова Овидия бурными овациями. В принципе, почему бы не ответить? Могу даже честно...
- Да, конечно, я его люблю. Я его обожаю, - с лёгким сердцем отвечаю я, в глубине души поражаясь тому, как сложно мне было раньше – двадцать лет назад признаться в этом. А ведь мои чувства к Питу совсем не изменились за эти годы. Разве что только – усилились. – Я не представляю свою жизнь без мужа. Он неотъемлемая и самая важная часть меня.
Наши с Питом взгляды пересекаются. Губ Пита трогает лёгкая улыбка. О Господи! Только сейчас замечаю: наши лица показывают на экранах крупным планом. Со стороны реакция Пита на мои слова воспринимается так, будто мой «несчастный экс-возлюбленный» со смирением желает мне счастья с другим мужчиной. Хотя на самом деле мы оба прекрасно понимаем, что этот «несчастный влюблённый» и есть мой любимый муж.
Зрители печально ахают. Овидий предоставляет одной из зрительниц задать мне финальный вопрос.
- Ну что ж, Китнисс, наше интервью подходит к финалу. И последний вопрос из зала. Прошу!
К микрофону подходит женщина лет 45. Она не похожа на капитолийку. Одета достаточно сдержанно. Я бы даже сказала, немного по-военному. До сих пор почти безошибочно определяю по выправке людей с военным прошлым. Невольно отмечаю, что у женщины уставший взгляд.
- Китнисс, вы сказали, что замужем уже больше двадцати лет. То есть получается, что вы вышли замуж практически сразу после революции?
- Да. Именно любовь моего мужа помогла мне вернуться к жизни, - без задней мысли отвечаю я.
Женщина выдерживает небольшую паузу, прежде чем конкретизировать свой вопрос. Её голос звучит достаточно жестко. Если не сказать обвиняюще.
- А как же Пит? Ваша любовь к нему? Или вся эта история про «Несчастных влюблённых» из Дистрикта-12 действительно была фальшивкой? По крайней мере, с вашей стороны.
Я невольно поворачиваюсь к Питу, но прежде чем успеваю что-либо ответить женщине, осекаюсь. Потому что в этот момент вместо глаз мужа вижу хитрые глазёнки Мэтью, которому уже надоело играть с Хэйтчем и Джоанной, и теперь сынишка занимается тем, что с любопытством и восторгом рассматривает безумно красивое оранжево-красное платье своем мамы. На мою беду – это как раз любимый цвет сынишки.
- Мама ца-ца! – жизнерадостно смеясь и хлопая в ладоши сообщает мой толстячок Хэймитчу и Джоанне, показывая на меня пальчиком.
- Пи-и-ит, - сама того не замечая, настороженно шепчу я, намекая мужу, чтобы тот лучше присматривал за сыном, напрочь забывая, что на мне микрофон и мой «шепот» слышит весь Панем.
По зрительскому залу проносится лёгкий шорох. Люди в небольшом замешательстве от моего слегка странного поведения.
- Что «Пит»? – уточняет подрастерявшийся Овидий.
Муж пристальным взглядом возвращает меня в действительность. Он держит ситуацию с Мэтью под контролем. Спохватываюсь.
- Я хотела сказать, что Пит всегда был и остаётся очень важным для меня человеком. Его любовь ко мне вдохновляла меня на первых «Голодных играх» и потом…, - я отчётливо понимаю, что несу какую-то околесицу, потому что краем глаза вижу, как Мэтью умудряется довольно ловко выскользнуть из рук зазевавшегося Хэймитча, и уже радостно топает по направлению к дивану, на котором сидит отец с сестрёнкой, не выдерживаю… - Пи-и-ит…
Лишь бы только не запнулся и не упал! Пит следит за моим взглядом. Тут же реагирует: соскакивает с дивана и, смеясь, подхватывает сына на руки.
- Простите, недосмотрел, - извиняется он перед зрителями, - сынишка такой шустрый. Китнисс, ты продолжай… Ты остановилась на том, что очень я важный для тебя человек, что ты жить без меня не можешь… - услужливо подсказывает мой самодовольно улыбающийся блондинчик.
Нет! Дома я ему точно нагоняй устрою!
- Извините, что отвлеклась, - мне неудобно перед женщиной, которая явно несколько обескуражена моей столь эмоциональной реакцией на сына Пита Мелларка; улыбаюсь. – Просто я очень трепетно отношусь к детям. А за ними же глаз да глаз нужен… Так вот Пит Мелларк всегда для меня…
Поскольку говорю я о Пите, то операторы на мою беду как раз в этот момент берут моего мужа, который всё ещё держит сынишку на руках, крупным планом.
- Папа! – возмущённо выдаёт Мэтью прямо в прикреплённый на лацкан пиджака Пита микрофон, при этом показывая пухлой ручонкой в мою сторону. - Мама ай-я-яй! Мама а-та-та! Папа, подём! Мэтю, Пим к маме!
Ну, всё! Понимаю я. Это начало конца. То, о чём и предупреждал Пит. Сынишка начал возмущаться, почему его родители сидят не вместе. Надо как можно быстрее сворачивать интервью. Бросаю взгляд на Хэймитча. Тот уже в открытую ржет, даже не пытается сделать вид, что его не забавляет мой беспомощно-растерянный вид.
Ладно, Китнисс! Соберись! Быстренько отвечай на последний вопрос и сваливай со сцены! Я снова поворачиваюсь к женщине, которая терпеливо ждёт моего ответа.
- Вы спрашиваете, о моих чувствах к Питу? Так вот, они… Пит для меня всегда был особенным человеком, и я…
Неожиданно женщина, словно чувствуя, что я собираюсь врать, прерывает меня.
- Я была в Дистрикте-13, когда вас в истерике, в полусумасшедшем состоянии доставили с Квартальной бойни, - тихо говорит женщина, и зал замолкает. – Я работала медсестрой. Это я несколько раз отлавливала вас в самый последний момент, когда вы пытались покончить с собой, думая, что он… Пит Мелларк мёртв…
Моё сердце замирает. Те первый месяцы без Пита действительно были одними из самых страшных в моей жизни. Пока я не поняла, что он жив…
- Вы были в таком кошмарном состоянии. Лишь изредка приходили в себя, а остальном… Кричали, будто вас по живому режут, и всё время звали его… Пита… Пита Мелларка, - уточняет женщина.
