Урсам и этот обычай пришелся не по нутру. Храбрый Мохнач даже подумал: нет ли у алазов обряда задабривать покровителя кровью своих гостей? Урс вовсе не желал, чтобы его принесли в жертву чужому заступнику.
Впрочем, Мохнач успокоился, когда его вновь позвали к костру разделывать целиком зажаренного зубра, внутрь которого была заложена охапка каких-то пахучих трав.
А Лоок не мог есть. Пока брат поглощал душистое мясо, он размышлял о кровавых обычаях ругов и алазов. Почему эти племена, имеющие грозное оружие — луки, пращи и топоры из небьющегося камня, поступают как дикие лесные люди? Потому что у них такие обычаи. Они не смеют их нарушать. И урсы не нарушают своих обычаев. Когда Рогач дерзнул сделать это, его изгнали из племени. Обычаи сильнее людей. Но кто их выдумывает, эти обычаи? Кто?
С зубром было покончено, и Лоок объяснил алазам, что они уходят. Поняв его, Хати обнял своего спасителя и начал о чем-то горячо говорить. Остальные алазы вторили ему, видимо, просили урсов не торопиться в свою стоянку. Лоок погладил Хати по голове, Мохнач от волнения засопел, но как ни уговаривали братьев гостеприимные хозяева остаться, как ни вкусна была их пища, урсы ушли, унося с собой подарки — лук и пращу.
Назад братья шли быстро, не разжигая костров и питаясь кое-как. В начале пути сытый Мохнач был настроен благодушно. На второй день принялся ругать свирепых рыжеволосых ругов, а на третий стал поминать недобрым словом черноволосых алазов — зачем те и другие убивают беззащитных пленников? Почему они не хоронят умерших так, как полагается?
Лооку надоели его бесконечные проклятья, и он спросил:
— Руги и алазы злые, а ты, брат, добрый?
Мохнач вытаращил глаза: это он злой человек? Как можно так говорить? Лучше бы от Лоока убежал язык!
А Лоок напомнил, что он, Мохнач, хотел убить его, Лоока, камнем, намерен был уморить голодом в пещере. Разве добрые так поступают?
Мохнач остановился, рванул себя за бороду и уставился на старшего брата: уж если он, храбрый Мохнач, плохой человек, то кто же тогда хороший? Где он? Как его найти?
И, ожидая ответа, присел на поваленное дерево. Лоок долго молчал, затем пропел странное заклинание, которого Мохнач никак не мог понять. Выходило так, что плохие люди вовсе не виноваты в том, что они плохие.
Мой брат считает себя лучше всех,
но люди другие не хуже его.
Обычаев столько, сколько племен,
обычаи злые — сильнее людей!
Недалеко от своей стоянки разведчики остановились у ручья. Они были не какими-то дикими лесными людьми, которые могли явиться к своим грязными и всклокоченными!
Братья намазали тела черным илом, затем смыли его, очистили набедренные повязки от цепкого репейника. Кроме того, Мохнач решил укоротить свою длинную бороду.
— Мохнач, — сказал Лоок, окончив мыться и приводить себя в порядок, — ты никому не говори, что мы породнились.
— Почему? — удивился тот, опуская тлеющую головешку, которой осторожно укорачивал бороду. — Тебя станут все бояться, когда узнают, что я твой брат, я, самый сильный урс. И ты станешь сильнее.
— Не всегда сила главное, — возразил Лоок. — Почему человек побеждает сильного носорога? Потому что тот глуп и слеп. Он мчится, все сокрушая, и попадает в яму с кольями. Зачем нужна сила без ума и хитрости?
И Лоок объяснил недоумевающему Мохначу, что об этом не должен знать Острый Нос. Ведь он посылал Мохнача убить Лоока. А тот породнился с ним. Острый Нос отомстит Мохначу.
— Я разорву Острого Носа в клочья! — в бешенстве проревел Мохнач, с силой швыряя головешку в костер, отчего во все стороны брызнули горящие угольки. Лоок успел отпрыгнуть от костра. Но Мохнач едва не пострадал: несколько угольков попало ему на грудь, и он вспыхнул бы, не сообразив, как спастись. Высоко подпрыгнув, он плюхнулся в глубокий ручей…
Урсы не ждали Лоока. Племя оплакивало его. В знак печали вождь приказал всем снять ожерелья и несколько дней не есть мясо. Когда же Лоок и Мохнач вернулись, все, кроме Острого Носа, встретили их радостными возгласами. Радость была так велика, что никто и не подумал, почему Лоок ушел один, а вернулся с Мохначом. Один Острый Нос с ненавистью и страхом вглядывался в лица вернувшихся: почему они возвратились вместе? Почему Мохнач не убил Лоока? Знает ли Лоок о злых помыслах Острого Носа?
Илла, увидев на Лооке свое ожерелье, засмеялась от радости: на его груди появились новые шрамы, ему было трудно, но он уберег ее подарок, значит весь путь думал о ней.
После того как Лоок и Мохнач были накормлены, мужчины и старая Эрри присели на корточках в круг, и юноша стал рассказывать им о том, что ему вначале одному, а потом со случайно встреченным Мохначом пришлось увидеть и испытать.
Во время рассказа урсы живо представляли себе все происходившее. Они весело смеялись над рассерженным медведем, у которого Лоок утащил рыбу; напряженно молчали, когда шла речь о схватке с собаками, о сражении с рыжеволосыми. Все шумно хвалили сильного Мохнача за его бесстрашие в бою; удивлялись глупости алазов, не умеющих хоронить мертвых; потрясали кулаками, проклиная злобных ругов и слали на их головы все известные им несчастья. Урсов поразило то, что руги приручили не только собак, но и коз, баранов и что они умеют передвигаться по реке на обрубленных и выдолбленных деревьях.
Когда Лоок замолчал, вождь, не проронивший еще ни слова, спросил:
— Что делать урсам? Руги сильны, они уничтожат алазов, потом придут к нам.
Все воины смотрели на Лоока, ожидая, что он скажет. Лоок медлил. Да, враги многочисленны, лучше вооружены, в бою свирепы. Лучше урсам уйти на новое место, как советовал Одинокий Рогач. Но скажи он сейчас так, многие в племени назовут Лоока трусом: как это без боя уступить рыжеволосым долину? Ведь алазы побили ругов, так почему их не разгромят урсы? В племени начнется разброд, а этого допустить нельзя.
— Чужаки сильные, но урсы умеют драться, — произнес наконец Лоок, и воины одобрительно зашумели. — Вот новое оружие. Урсы должны научиться его делать и воевать им, — продолжил он, подняв над головой лук и пращу.
Тут же была пущена стрела из лука и брошен камень из пращи. Так далеко запустить дротик или метнуть камень не могла даже могучая рука Мохнача.
Острый Нос, слушая Лоока, с завистью думал лишь об одном: удачливого разведчика после возвращения еще больше полюбят урсы. И, бегая глазами по лицам мужчин, он злобно сказал:
— Муррам не нужны рога зубров, они надеются на свои зубы и когти. Храбрым урсам тоже не нужны чужие луки и пращи. Мы побьем чужаков тем оружием, каким дрались наши смелые предки. Кто хвалит чужое оружие, тот не урс!
Слова Острого Носа для многих прозвучали убедительно. Лоок вскочил на ноги. Ненависть ко второму сыну вождя душила его, и вначале он не мог говорить. Никто, кроме Мохнача, не понимал, почему Лоок так разъярен. Но, подумав об Илле и Мохначе, о том, что раздор погубит племя, Лоок заставил себя успокоиться.
— Острый Нос назвал урсов храбрыми, — начал он, — и нашим ушам стало сладко. Но сил у нас не прибавилось. А новое оружие сделает нас сильнее. Зубр и олень колют врага рогами. И мы сделали себе копья. Мурр добычу режет зубами. И мы режем ножом. Мы многому научились у лесных собратьев, почему же нельзя поучиться у других людей? У нас гарпун имеет один зуб, а у ругов вот сколько! — Лоок поднял три пальца. — Каким лучше бить рыбу? Их гарпуном. Но его придумали чужаки, значит мы не будем делать такой? Почему урсы живут в этой долине? Потому что они когда-то прогнали из нее другое племя. Люди того племени не имели топоров и копий, а воевали только дубинами да заостренными палками. Они не умели добывать огонь. Они не учились у других. Они даже ели людей. Наверно, у них было много таких, как ты, Острый Нос.
Утомленный длинной речью, Лоок вздохнул и закрыл глаза. Все молчали, размышляя, кто прав — Острый Нос или Лоок.
— Острый Нос — людоед, — неожиданно крикнул Олли, и многие урсы засмеялись, потому что были согласны с подростком.
Сын вождя подскочил, будто увидел рядом ядовитую змею. Он испугался — ведь эта кличка могла пристать к нему на всю жизнь. И он так ударил мальчика, что тот отлетел на несколько шагов. Лоок сжал кулаки, однако не заступился за Олли: мальчик не должен был присутствовать на совете воинов.
А Острый Нос, поняв, что племя его не поддержало, все же прокричал:
— Мы будем ругов рвать зубами, душить руками, бить камнями!
— Они не дадут нам подойти к себе, — мрачно молвил Мохнач. — Я сам видел, как маленький дротик, пущенный из лука, пробивает насквозь человека.
Слова неустрашимого Мохнача, всегда хвалившего дубину, убедили даже колеблющихся: Лоок прав. Руги владеют страшным оружием, и урсам нужно иметь подобное, иначе племя ожидает беда. Не отвернись же от урсов, Олень-заступник!
