Самой большой удачей Медведев назвал случайное знакомство с Черепановым, который впоследствии взял его на работу в отряд спасателей. «Но, ты понимаешь, солнце мое, удача всегда должна быть нейтрализована своей противоположностью, каким-нибудь несчастьем, — писал Вадим. — Только я решил, что жизнь начала налаживаться, нашлась хорошая работа, появился стабильный заработок, как не стало бабушки. Так сложилось, что в раннем детстве она занималась со мной гораздо больше, чем мама, самые первые воспоминания были связаны именно с ней. Да и потом, уже после армии, только благодаря бабушке я ощущал, что у меня есть дом, где вечером она не просто кормила меня ужином, но и внимательно выслушивала, даже если я начинал нести полнейшую ахинею, давала совет, а иногда и просто утешала, погладив по голове, как маленького мальчика. Я сейчас вспомнил, что чувствовал тогда, и понял, как тяжело пришлось тебе, когда ты в такое короткое время потеряла всю свою семью. Что и говорить, мне было намного легче пережить утрату, потому что со мной были родители, сестра, я все-таки не остался один на один со своим горем. Если бы я был рядом с тобой, любимая моя девочка, когда произошло несчастье с твоими родными, я не знаю, что сделал бы, чтобы помочь тебе. Но меня не было, я ничего не знал о тебе, я давно закоснел в своем одиночестве, в уверенности, что мне никто не нужен. Я не пытался найти ни школьных друзей, ни институтских, не заводил новых, мне казалось, что достаточно одного Генки, а общения с избытком хватит и того, что на работе. Когда мы с тобой снова встретились, как долго же до меня доходило, что мне нужна ты, что без тебя в жизни не будет ничего хорошего, а только та пустота, которой я удовлетворялся столько времени!»
Только когда бумага закончилась, Медведев почувствовал, что замерз. Он изумился тому, сколько написал единым духом, но, как и в прошлый раз, не решился перечитать свою исповедь. Сообразив, что на лыжах он дойдет до поселка намного быстрее, чем до санатория, Вадим отправился туда с намерением не только отправить письмо, но и позвонить Свете. «Она не поймет, кто звонит, и ответит. Даже если не захочет разговаривать, то ее голос я услышу!» – в предвкушении этого мгновения, Медведев кинулся на поселковую почту.
Его выдумка сработала. Светлана ответила сразу же, но, услышав в трубке голос Вадима, тут же прервала связь и больше на эту хитрость не попадалась. С того дня так и повелось: Медведев приходил на почту с очередным конвертом и надолго занимал телефонную кабинку. Он еще несколько раз попробовал звонить Светлане на мобильник, но безуспешно. Тогда Вадим уточнил у Генки телефон отдела кадров и стал названивать туда. Светлана снимала трубку, здоровалась, опередив собеседника, и, не подозревая, что это может быть Медведев, вежливо просила: «Перезвоните, пожалуйста. Вас не слышно».
Два дня Вадим летал на почту, как на свидание, но потом Света догадалась, видимо, в чем дело, и трубку стал брать Виктор Елисеевич. «Старый пень! — Медведев стал люто ненавидеть кадровика. — Сидит безвылазно целый день за своим столом и наливается чаем. И куда вся жидкость у него в организме девается? Хоть бы ненадолго вышел отлить!»
Потом Вадим попробовал через Генку разузнать у своих ребят домашний телефон Светланы. У Меньшикова был ее номер, но когда Сашка узнал, кому он понадобился, то отказался дать его, как Середкин ни упрашивал парня.
— Если бы Света считала необходимым, чтобы командир знал ее домашний телефон, она сама дала бы его Вадиму. — Сашка не стал слушать Генкины уговоры. — Я не думаю, что Светлане будет приятно, когда он станет звонить ей домой, и не хочу, чтобы она обиделась на меня за самоуправство.
— Откуда она узнает, кто дал ее телефон Димычу? — решил не сдаваться Середкин.
— Думаешь, Света не догадается? Считаешь ее дурочкой? Хочешь обмануть? — рассердился Меньшиков. — Нужен телефон – попроси у нее сам, а я не дам!
— Мне она никогда не даст, я даже и пробовать не буду, — покачал головой Генка. — Тут-то Светлана точно поймет, кому и для чего ее телефон понадобился.
Петрович тоже не дал номер Светиного телефона и объяснил свое нежелание примерно так же, только высказался гораздо более резко.
— Ничего у меня не вышло, — Генка признал свое фиаско. — Все такие принципиальные и порядочные стали, просто противно. Раньше к этому проще относились.
— Шурик, пожалуй, прав, — Вадим особо не надеялся на результат. — Кому понравится, если его телефон будут раздавать направо и налево?
— Я бы не стал обращать внимания на такие мелочи, — фыркнул Генка.
— Так то ты…
Вадим испытал легкий укол ревности – все-таки у Меньшикова со Светланой были особые отношения, непохожие на обычную дружбу, и в то же время почувствовал уважение к парню. Была ли это принципиальность или нечто другое, но Сашка явно стремился оградить девушку от возможных неприятностей. «Этот щегол всерьез считает, что я могу причинить Светлане вред, защищает ее от меня. Да, основания для этого есть все, я хорошо постарался», — с разъедающей душу горечью думал Медведев, садясь за новое письмо, которое начал с очередных извинений.
* * *
Три недели прошли незаметно. В физическом отношении Медведев был в превосходной форме, да и нервы у него пришли в порядок, хотя от ночных кошмаров он так и не смог избавиться. За это время Вадим написал десяток писем, отослал огромное количество SMS-ок, несчетное число раз пробовал дозвониться до Светланы. Она не отвечала ни на что. Медведев как-то позвонил Устюговой в надежде, что Ирина, общаясь со Светой, может знать, как она отнеслась к его попыткам извиниться. Но и Ирина ничем не смогла помочь ему, потому что уже почти две недели была в Москве по делам фирмы.
Оставалось выполнить обещание навестить родителей. Медведев хотел заехать к ним на пару дней, но потом решил пробыть у них почти неделю. Он приехал из «Песчаного» на автобусе утром, а маме сказал, чтобы его ждали к вечеру. День Вадим решил посвятить покупке подарков. В подарок отцу он довольно быстро выбрал большой кожаный портфель, племянникам купил двух одинаковых медведей – белого и коричневого, а потом несколько часов ходил по огромному торговому центру, раздумывая, что же подарить маме и сестре. Одурев до головной боли от запахов в отделе парфюмерии и косметики, Вадим так и не рискнул приобрести там что-либо. Медведев устроился в кафе, выпил несколько чашек кофе, потом покурил на улице и только тогда нашел в себе силы продолжить обход громадного магазина. Он уже отчаялся купить хороший подарок, когда набрел на отдел постельного белья, где увидел наборы, состоявшие из нескольких махровых полотенец и халата из такой же ткани. Вадим долго разглядывал их и, наконец решился и купил два комплекта разных цветов. В продуктовом отделе он купил дорогой коньяк, огромную коробку конфет и набрал разных деликатесов. Все! Теперь можно было ехать к родителям.
За десять лет Медведев был у родителей всего три раза: вскоре после их переезда, потом приехал на свадьбу к сестре, а последний раз два года назад, уже после Ленкиного развода, заехал по пути из командировки всего на один день. Алла Николаевна, особенно в первые годы после переезда, обижалась на сына – расстояние между двумя городами поезд проходил за ночь, и такая поездка для молодого здорового человека была совсем не сложной. Вадим же предпочитал общаться по телефону; со временем появился обычай: в начале каждого месяца он звонил матери, расспрашивал ее о том, как они живут, и рассказывал о себе.
Стоя около подъезда, Вадим думал, что существует все-таки на свете одно место, где его всегда ждут, где ему рады. Пока он вытаскивал из багажника такси свои пакеты и сумки, расплачивался за поездку и соображал, что лучше – позвонить по мобильнику или по домофону, чтобы сказать, что он уже под окнами, на крыльцо вылетела сестра.
— Димка, наконец-то! Что ты столько возишься со своими авоськами? — Ленка с радостным воплем повисла у него на шее, как когда-то в детстве. — Давай быстрее, родители уже заждались!
— Привет, сестренка! — Вадим приподнял ее, целуя, и поразился – от прежней девчонки в бесформенно расплывшейся женщине остались только глаза и голос. «Что же с тобой сделала болезнь, девочка?» – грустно подумал Медведев – сестра выглядела намного старше его, лет на сорок пять.
Вовка испуганно таращил глаза на высокого незнакомого дядю, который обнимался и целовался с его мамой, бабушкой и дедушкой. Он никак не мог решить – зареветь ему сейчас или сначала спрятаться за маму или за бабушку. Раздумывая о том, за чьей спиной ему будет безопаснее, он вскоре забыл о том, что собирался плакать. Катюшка, в отличие от брата, к большому удивлению бабушки без колебаний пошла на руки к Вадиму, когда тот наклонился к ней и осторожно обнял малышку. Она радостно засмеялась, оказавшись под самым потолком, — дедушка тоже был высоким и тоже брал ее на руки, но это бывало так редко!
