Сидя у костра, Лоок напряженно думал, как защитить людей от снега, ветра и дождя. Что делать? Рыть норы? В них будет сыро и могут обвалиться. Строить жилища из голых ветвей? В них не спасешься от стужи.
К Лооку подсел Мохнач. Он долго молча смотрел на огонь, наблюдая за тем, как хлопья снега, падая на головешки, шипят и бесследно исчезают. Присмотревшись к Лооку, Мохнач спросил, чем опечален новый вождь.
Лоок поделился своими заботами, хотя и не ожидал дельного совета. Мохнач опять надолго замолчал, усиленно что-то соображая. Внезапно он подпрыгнул, просветленный какой-то мыслью.
— Ты помнишь жилища алазов? — вскричал он.
И Лоок понял, что надо делать. Он немедленно приказал всем взрослым и подросткам отогревать мерзлую землю огнем, а затем рыть ямы ножами, скребками и просто заостренными палками. Сам же без устали принялся валить деревья и обрубать ветви. Когда ямы были готовы, их накрыли бревнами, а сверху насыпали слой земли. Получились достаточно теплые и удобные жилища.
Теперь урсам зима была не страшна. Кров над головой был, наладилась охота. Лоок и Мохнач стали выходить на поиски мурра-убийцы. Вначале они охотились вместе, но зверь не попадался. Ходили и в одиночку. Следы хищника попадались редко. Барс казался неуловимым.
Однажды, блуждая между скалами, Лоок почувствовал, что какой-то зверь наблюдает за ним. Не мурр ли? Но его следов нигде не было видно. Опасаясь, что ловкий зверь притаился на скале и может прыгнуть ему на спину, Лоок, настороженно оглядываясь, выбрался на тропинку. И тут неожиданно увидел того, кого искал: изготовившись к прыжку и оскалив зубы, путь в стоянку ему преградил пятнистый убийца.
Крепко сжимая ручку топора, Лоок ждал прыжка снежного барса. Человек был уверен, что победит зверя…
Невиданного мурра долго рассматривали изумленные урсы. Они, цокая языками, ощупывали его серо-голубую в кольцеобразных пятнах шкуру. Мех на ней был густой, высокий и мягкий. В такой одежде ему не страшен был самый лютый мороз.
Это был тот самый мурр, который убил Оэла: на его лапе остался шрам от стрелы Олли.
Как и обещал Лоок когда-то, сердце мурра он отдал Олли. Съев его, подросток твердо поверил в то, что станет самым сильным охотником племени.
Зима выдалась долгой, ветреной и студеной, но в своих жилищах урсы не испытывали холода, хотя в них было сыро и дымно. Случались и голодные дни. Но когда их не было совсем?
Лоок понял, что люди меньше ссорятся и ворчат, если заняты делом. Поэтому молодой вождь всем мужчинам нашел работу. Он приказал каждому изготовить себе луки, составленные из двух половинок, какие были у ругов, и в свободное от охоты время учиться стрелять из них. Костяные и каменные наконечники для стрел делали с желобками, как у алазов.
А у женщин больше времени стало уходить на приготовление пищи, потому что им было велено мясо не жарить, а варить, как это делал старый Рогач. Только варили не в глиняных горшках, их не сумели зимой сделать, а в кожаных мешках, кидая в них раскаленные камни. Вареное мясо больше нравилось детям, и женщины с удивлением заметили, что они меньше болеют.
И хотя не всем нравились распоряжения вождя, но все выполняли их. К урсам вернулся обычай слушаться и почитать старших. Даже Мохнач выполнял все приказы Лоока.
Подошла весна. Зажурчали, запузырились ручьи. Из нор и берлог выскочили и вышли большие и малые звери. Пронизывая темные пласты слежавшихся листьев, показались первые травинки-иголки. С гор все чаще сползали, как большие пауки, мохнатые дождевые тучи.
Однажды, прислушиваясь к оглушительным раскатам грома, Лоок сказал Илле:
— Сегодня гром разбудил ползающих по земле. Теперь тепло победит стужу. Надо собираться в путь.
Теплые реки простер нам Уола могучий,
землю согреет он, холод прогонит.
Урсы осилят дорогу далекую, трудную
в край благодатный, откуда пришли.
Когда схлынули весенние воды, урсы двинулись в дальний путь, туда, откуда пришли их предки. Лоок вел племя осмотрительно, не утомляя людей длинными переходами, посылал вперед разведчиков, которые находили удобные места для ночлега, заготовляли топливо, чтобы уставшие соплеменники не тратили сил на его поиски.
Преодолев первый хребет, урсы расположились на дневной отдых в узкой цветистой долине. Поев мяса и попив воды из гремящего потока, Лоок улегся на густой траве, греясь под лучами солнца. Рядом уснули утомленные трудным переходом Илла и Олли. Опасность не предвиделась, но на всякий случай в дозор был выставлен Мохнач.
Похаживая со своей палицей среди уснувших от усталости урсов, он услышал громкий треск в кустарнике, словно там пробирался огромный кабан. Мохнач поспешил на этот звук и увидел, как большой округлый камень, только что сорвавшийся со склона горы, набирая скорость, катился прямо на урсов. Пока ему оказывал сопротивление упругий кустарник, но еще миг, и он выкатится на гладкое место, тогда…
Мохнач сразу понял, чем это грозит, и с криком бросился на сорвавшуюся с горы смерть. Он пытался остановить ее своей огромной силищей. И это ему удалось, но ценой своей жизни…
Илла долго причитала над погибшим братом и после его похорон отказалась идти дальше. Зачем? Злые духи решили извести род Оэла, они убили отца, настигли Мохнача, они погубят и ее. Так пусть это случится здесь! Тогда они вместе с братом будут искать дорогу в далекую страну.
Илла никуда не хотела уходить. Напрасно убеждал Лоок ее, что злые духи меняют свое решение и даже отступают. Разве Илла не помнит, как урсы не поддались им у гор и злые духи отступили? И почему она думает, что они хотят ее погубить? Разве они являлись к ней и грозили расправой?
Но уговоры не действовали на Иллу. Проходили дни, а урсы не могли продолжить путь. Илла каждый день уходила к горной речке и подолгу слушала, как с гулким дроботом в пенистом, клокочущем потоке перекатываются большие, отшлифованные водой камни.
Посреди гремящего потока стоял большой серо-зеленый валун, гладкий и скользкий. На нем, в небольшом углублении, синел цветок. А вокруг вода бурлила, ревела, била в камень студеными брызгами. Казалось, она хотела одного: вырвать этот цветок, каким-то чудом оказавшийся на этом неприступном месте. Но цветок вызывающе синел, наперекор бушующему потоку.
Как-то, сидя на берегу рядом с Лооком, Илла сказала, показывая на цветок:
— Илла умрет, когда умрет он.
Услышав это, Лоок рассердился. Как она может говорить такое? Цветок мог погибнуть от лучей Уолы, от сильного дождя или ветра, его могла склевать птица, но зачем умирать Илле?
Положив около нее топор и мешочек с чудесным зерном, с которым он не расставался, Лоок разбежался и прыгнул на камень. Илла испугано вскрикнула — он мог поскользнуться и свалиться в бурлящий поток. Но Лоок удержался на ногах, сорвал цветок и прыгнул назад.
— Цветок умер потому, что Лоок сорвал его! — закричал он, протягивая Илле синий огонек.
Он хотел сказать, что нельзя ставить жизнь человека в зависимость от жизни слабого цветка.
Тревога за жизнь Лоока встряхнула Иллу, и она поняла, что нужно жить, что нельзя своей скорбью губить того, кто любит ее и кто нужен всем урсам.
И урсы продолжили путь. Чем дальше шли они, тем становилось труднее. Горные исполины, казалось, решили не пропустить маленьких людей, однако урсы упрямо продвигались через дремучие заросли, карабкались по мрачным стремнинам, преодолевали скользкие ледники.
Живя в долине, люди думали, что река далеко в горах падает с неба, а тут увидели, что она рождается из тающего снега и льда. Вначале маленькие ручейки, извиваясь и прыгая, бегут в ущелье, там они сливаются в бурные потоки, которые потом и образуют реку.
Лоок шел первым. Его топор прокладывал путь через колючие чащобы, вырубал ступени на льду и слежавшемся снегу, валил деревья для переправ через водные преграды.
Иногда Лоок останавливался, удивленно глядя по сторонам и оглядываясь вниз. Неужели они взобрались так высоко, что облака, клубясь, плывут под ними?
Скоро ли они увидят голубую землю, которую подпирают вершины высоких гор?
Труден и мучителен был переход через перевал самого высокого хребта. Урсов валил с ног ледяной ветер, слепил снег, хлестал холодный дождь, окутывал густой туман, пугали снежные обвалы, мучила головная боль, но никто не роптал.
Преодолев последние преграды, урсы увидели вдали широкую реку и зеленую равнину. Тут, наверно, жили их предки, решили они и обрадованно закричали: — Оре-ре! Оре-ре! Убив несколько горных баранов, они решили самого упитанного пожертвовать Уоле. Долгие страдания убедили их, что Одинокий Рогач был прав, поклоняясь лучезарному светилу, а не зубру, медведю и даже оленю. Все они ожидают, когда их приласкает Уола. Даже проворная змея без лучей Большого Огня становится медлительной и беспомощной. А только пригреет светило, и все просыпается — звери, вода, лес. Значит, Уола сильнее всех, ему и надо поклоняться.
