как он был близок к графине?
— Когда наш секретарь куда-то отлучался по делам графини, то обычно его обязанности переходили в его руки.
— Ясно, — произнес Треч. — Вилен, пошли к графине.
Зайдя в гостиную, они увидели госпожу Скитан, о чем-то рассуждающую со своей экономкой.
— Извините, графиня, если помешали, но что вы можете сказать по поводу уволившегося Рофима Седуса?
— Работник как работник. Когда не было Огаса, то есть моего секретаря, то он по некоторым вопросам заменял его.
— А по поводу ваших драгоценностей он был в курсе?
— Конечно, и не раз убирал их сам в ларец. Я доверяла ему. Он был всегда чрезвычайно дисциплинирован, кроток и смирен.
— То есть, вы хотите сказать, он знал, как ларец открывается?
— Конечно знал, раз убирал драгоценности, — возмущенно дернула плечами женщина. — Я ему полностью доверяла. Жаль, что он ушел.
— А вы знаете, где он живет?
— Норис, скажи господам, где живет Рофим.
Попрощавшись, они выехали по адресу, который им сообщила экономка. По дороге они успели перехватить двух стражников.
Маленький дом, стоявший на окраине города, выглядел чистым, хотя палисадник и двор заросли сорняком. Постучавшись в дверь, они, не ожидая разрешения, вошли в дом. На маленькой кухне сидели трое: двое мужчин и женщина.
— Добрый день, — произнес Треч. — Кто из вас Рофим Седус?
Невысокий мужчина с проплешиной на темечке приподнялся.
— Ну я, а кто вы?
— Я глава стражей и зовут меня Треч Янил, а это мои помощники, — показал он на ребят, толкущихся на пороге. — Вы, вероятно, слышали, что у графини пропали драгоценности?
— Откуда, господин Янил? Я как ушел от нее, так и дорогу туда забыл, никого из слуг не видел.
— Место прибыльное, хозяйка добрая, чего не хватало, почему дальше не работали?
— Переезжать собрались, хотели уехать в столицу, там и заработки больше, а ребенок родится — учиться будет где.
— Значит, ничего не слышали.
— Нет.
— Ну нет так нет.
Чувствовал Треч, что врет мужчина, и оставил за домом наблюдателей — тех самых стражей.
Наутро стражи пришли с повинной. Они упустили из виду Рофима, когда он вышел из дома. Вечером он так и не вернулся. Через день группа стражников была у дома подозреваемого.
На кухне сидели супруга Рофима — Камис, ее мать и тот самый мужчина, который в прошлый раз был с ними. Оказалось, что он сапожник, просто снимает у них одну из комнат и ничего про хозяина не знает. Они с ехидством смотрели на Треча и при этом делали обиженные лица, что их семью обвиняют непонятно в чем, что на них хотят повесить кражу драгоценностей. Рассердившись, Треч забрал их с собой и посадил в камеру, чтобы немного подумали о своем поведении.
Первым на допрос попросился тот самый сапожник, снимавший комнату. Он рассказал, что только снимает у них жулье, но про их секреты ничего не знает.
— Поверю на слово, — ответил Треч. — Но скажи мне только одну вещь: сколько ты снимаешь у них комнату и не заметил ли разницы в их жизни за последнее время?
— Я снимаю уже третий месяц, а разницы особо не заметил, если только не считать того, что он жене купил золотые сережки, а у них после его увольнения от графини даже на еду иногда денег не было.
— Когда он уходил, сказал что-нибудь?
— Нет, только сказал, что поедет к какой-то тетке Рисе — и был таков.
— Хорошо, Юрис, освободи сапожника, пусть идет домой.
Когда парень вернулся, он передал слова тюремщика, что пожилой женщине, которую они привезли, стало плохо, и пришлось ей вызвать целителя. Он сказал, что в таких условиях, как в камере, она может не выжить. Немного подумав, Треч решил освободить пожилую женщину, а жену подозреваемого оставить в камере.
Прошли еще сутки, новостей не было. Вновь все встало.
На третий день в кабинет зашел дежурный.
— Господин Янил, та женщина, которую вы освободили и отправили домой, пришла с просьбой передать дочери еду и чистое белье.
— Посмотреть надо, может быть, записку какую дочери передаст и у нас появится зацепка, — произнес Вежан.
— Забери передачку и скажи, чтобы завтра пришла за ее грязным бельем, — скомандовал Треч. — И не забудь передачку принести сюда.
Через несколько минут зашел дежурный и отдал передачу. В ней не было ничего особенного: чистая сорочка, тушеные овощи с мясом и большая булка хлеба. Если что-то и можно было спрятать, так только в булке. Изрезали ее на мелкие кусочки, но не нашли ничего. Все уселись перед вывернутым содержимым и тупо смотрели на изрезанный вдоль и поперек хлеб.
— Что делать будем? — через некоторое время спросил Треч.
— Сами напишем.
— Ты что, Вилен, говоришь-то? — удивился начальник.
— Подожди, Треч, мы знаем про тетку Рису и что Рофим уехал к ней. По крайней мере, так сказал сапожник. Отсюда следует, что мы можем упомянуть ее имя в записке и вложить её в булку.
Посмотрев на изрезанную на мелкие куски булку, он поморщился.
— Что писать-то будем?
Думали долго, пока Юрис не предложил просто написать: «Тетка Риса получила сообщение от Рофима, спрашивает, как ей быть?» Написав записку мелким корявым почерком, ребята попросили в своей столовой испечь булку с вложенной в нее запиской. Тут же вечером сложили всё аккуратно в корзину и передали Камисе.
Через два часа дежурный стражник принес грязное белье, снятое девушкой. В подоле платья была обнаружена записка.
«Передай тете Рисе, что он в столице в гостинице "Путник " на улице Купеческой. Я заперта. Пусть свяжется с ним».
Ничего не оставалось делать, как выехать в столицу королевства Стафии город Рахон. От Лангеса до Рахора были сутки пути.
Доехав до места, они обратились к местным стражникам, объяснив им цель своего приезда.
— В «Путнике», говоришь? — рассмеялся главный стражник центрального округа столицы господин Маркелл Мейнс. — Держит эту гостиницу наш ветеран, который всю свою жизнь проработал стражником. Построил гостиницу и сейчас живет припеваючи.
Через час в таверне встретились Треч, Вилен, Вежан и Ледж — хозяин гостиницы.
— Добрый день, коллеги, — рассмеялся слегка полноватый с сединами на висках кареглазый мужчина. —
