траве, словно бабочка с помятыми крыльями. И если боги будут к нам милостивы, они облегчат нашу участь, а если нет, сотрут нас с лица земли, ибо нрав их изменчив, и тогда в долине Сидифь не будет больше скорбей: ни чумы, ни смерти, ни войны.
Но на четвертый год чумы и на второй год голода – а надо сказать, что война там ни на миг не прекращалась, – все жители долины Сидифь собрались у дверей храма Всех богов, кроме Одного, куда имеют право входить одни жрецы, – лишь для того, чтобы оставить дары и удалиться.
И жители долины спросили:
– О Верховный Пророк Всех богов, кроме Одного, Жрец Киба, Жрец Сиша и Жрец Мунга, Тот, кому ведомы тайны Дорозанда, Получатель людских даров и Господин Молитвы, что ты делаешь в храме Всех богов, кроме Одного?
И Арб-Рин-Хадит, Верховный Пророк, ответил:
– Я молюсь за весь Народ.
Но народ сказал:
– О Верховный Пророк Всех богов, кроме Одного, Жрец Киба, Жрец Сиша и Жрец Мунга, Тот, кому ведомы тайны Дорозанда, Получатель людских даров, Господин Молитвы, уже четыре года возносишь ты молитвы вместе со всеми твоими служителями, мы же приносим дары и умираем. Но так как боги не услышали тебя за все четыре страшных года, ты должен пойти и донести до них мольбу народа долины, когда они пошлют гром на гору Агринон, иначе в рассветный час не будет даров у дверей твоего храма, даров, которыми кормишься ты со своими служителями. Предстань пред их лицом и скажи: «О Все боги, кроме Одного, Властители Миров, Повелители затмения, изгоните чуму из долины Сидифь, ибо вы слишком долго играли с ее народом, и он готов отречься от богов».
Тогда в великом страхе отвечал Верховный Пророк:
– А что, если боги разгневаются и погубят Сидифь?
Но люди сказали:
– Мы все равно погибнем от чумы, голода и войны.
Той ночью гром гремел над Агриноном, что высится над всеми другими горами в Сидифи. И люди вывели Арб-Рин-Хадита из храма и послали его к Агринону со словами: «Сегодня на гору явятся Все боги, кроме Одного».
И Арб-Рин-Хадит, трепеща от страха, отправился к богам.
На следующее утро вернулся Арб-Рин-Хадит в долину, бледный от страха, и так сказал народу:
– Лица богов из железа, а уста тесно сомкнуты. Не будет вам пощады от богов.
Тогда сказал народ:
– Иди к МАНА-ЙУД-СУШАИ, которому нельзя молиться. Ищи его перед рассветом на вершине Агринона. Там в этот час царит покой, и там же, верно, отдыхает МАНА-ЙУД-СУШАИ. Отправляйся к нему и скажи: «Ты создал злых богов, они погубят Сидифь». Быть может, он забыл о своих богах или не слышал о Сидифи. Тебя не поразил Божественный гром, не поразит и покой МАНА-ЙУД-СУШАИ.
Перед рассветом, когда небо и озера ясны и мир покоен, а Агринон еще покойнее, Арб-Рин-Хадит поплелся в страхе к склонам Агринона, ибо народ понуждал его.
Весь день люди наблюдали за тем, как он взбирается по уступам. Ночью он отдыхал у вершины. Наутро тот, кто поднялся рано, видел его в тишине – крохотная фигурка на фоне неба протягивает руки к МАНА-ЙУД-СУШАИ. Затем он внезапно исчез, и больше его никто не видел – того, кто посмел потревожить покой МАНА-ЙУД-СУШАИ.
* * *
Рассказывают, что на Сидифь напало могучее и жестокое племя, истребившее всех жителей долины, где некогда стоял храм Всех богов, кроме Одного, в котором не было верховного жреца.
О том, как Имбон стал в Арадеке Верховным Пророком Всех богов, кроме Одного
Имбону предстояло стать в Арадеке Верховным Пророком Всех богов, кроме Одного.
И в Арадек, в храм Всех богов, кроме Одного, явились все Верховные Пророки Земли из Ардры, Рудры и дальних земель.
И поведали они Имбону, что Тайна Вещей начертана на своде Чертога Ночи, но неразборчиво и на неведомом языке.
Среди ночи, меж заходом и восходом солнца, привели они Имбона в Чертог Ночи и спросили нараспев:
– Имбон, Имбон, Имбон, взгляни на купол, где начертана Тайна Вещей, но неразборчиво и на неведомом языке.
И поглядел Имбон вверх, но темнота в Чертоге Ночи была так глубока, что он не видел даже Верховных Пророков, пришедших из Ардры, Рудры и дальних земель, и вообще не видел ничего.
И когда спросили Верховные Пророки:
– Имбон, что ты видишь?
Имбон ответил:
– Ничего.
Тогда спросили Верховные Пророки:
– Имбон, что ты знаешь?
И Имбон ответил:
– Ничего.
Тогда сказал Старейшина Верховных Пророков, главный из пророков Всех богов, кроме Одного:
– О Имбон! Все мы глядели на купол Чертога Ночи, пытаясь разгадать Тайну Вещей, и всегда было темно, а Тайна была начертана неразборчиво и на неведомом языке. Теперь ты знаешь то, что знают все Верховные Пророки.
И Имбон повторил:
– Теперь знаю.
И стал Имбон в Арадеке Верховным Пророком Всех богов, кроме Одного, и молился за всех людей, которые не знали, что в Чертоге Ночи темно, а Тайна начертана неразборчиво и на неведомом языке.
Вот слова Имбона, которые он записал в книгу, чтобы все люди могли узнать о том, что с ним было:
«В двадцатую ночь девятисотой луны, когда долину окутал мрак, я, как всегда, свершал тайные обряды в честь каждого из храмовых богов, чтоб ни один из них не прогневался ночью и не покарал нас, пока мы спим.
И вслед за тем, как прозвучало последнее из тайных слов, меня объял сон, ибо я изнемог. И вот, пока я крепко спал, а голова моя покоилась на алтаре Дорозанда, в храм вошел Дорозанд в облике человека, коснулся моего плеча, и я пробудился.
Когда я увидел, что глаза его горят голубым огнем, освещая весь храм, я понял, что он бог, хотя и в человеческом обличье.
И Дорозанд сказал:
– Пророк Дорозанда, расскажи об этом людям.
И указал мне путь Сиша, уходящий далеко в грядущие века. Затем он повелел мне встать и следовать за ним, но говорил со мной не с помощью слов, а приказывал глазами. И на двадцатую ночь девятисотой луны отправился я вместе с Дорозандом по пути Сиша в грядущие века. И по обе стороны пути люди непрестанно убивали друг друга. И урон от этих убийств был больше, нежели от чумы или других бедствий, насылаемых богами.
И города поднимались и обращались в прах, и всюду пустыня возвращалась на прежнее место и скрывала селения, потревожившие ее покой.
И люди по-прежнему убивали людей. И наконец оказался я там, где
