Александр Прозоров - Москва – Врата Демонов

Появления огнедышащего дракона в жаркой полуденной Москве почти никто не заметил. Разве только маленькая Иришка, которую торопливо тянула за руку по дорожке сосредоточенная молодая мать, вскинула руку, указывая в густой пыльный кустарник, и громко спросила:

— Мама, а динозаврик живой?

— Нет, деточка, им дяди изнутри управляют, — буркнула женщина, не поворачивая головы, и увела ребенка в тень, под древесные кроны Лефортовского парка.

После слов малышки еще несколько прохожих подняли взгляды к широкой, чуть приплюснутой голове размером с письменный стол, коричневой, с белым чешуйчатым подбородком и двумя желтыми змеиными глазами, украшенными черными вертикальным зрачками. Голову разрезала поперек начинающаяся чуть ли не от самой шеи пасть. Шея тоже была не маленькой: она имела не меньше пяти метров длины, была пятнистой от бурой, сизой и зеленой чешуи, растущей аляпистыми пятнами. Такую же бессмысленную окраску имело и тело, мало уступающее габаритами крупному городскому троллейбусу, и крылья, покамест плотно прижатые к бокам, и лапы — каждая толщиной с измученного пивом мужика, — и довольно длинный хвост, завершающийся желтоватым костяным острием…

В общем, дракон был еще крепким красавцем — хотя размеры его и бледные зрачки наглядно доказывали, что пожил зверь уже немало, набрался житейского опыта и был скорее мудрым, нежели храбрым и горячим.

Двое прохожих вытянули телефоны, дабы сделать на память фотографию, другие, полюбовавшись, опустили головы и устремились дальше по своим делам, сосредоточенно глядя себе под ноги и хмурясь в лад важным мыслям.

Впрочем, дракон и сам вел себя с предельной аккуратностью. Выбравшись из дрожащего возле Головинского пруда марева, он надолго затаился в кустарнике, вытоптав от силы половину посадок вдоль низких хозяйственных построек, и лишь водил головой из стороны в сторону, всасывая воздух треугольными желтыми ноздрями, глядя на гуляющих людей, на низкие дома за близким кирпичным забором и высотки вдалеке, на другом берегу Яузы. В эти минуты он и вправду напоминал скорее надувной батут, нежели смертоносного хищника. Разве только сделанный более аккуратно, нежели обычная виниловая поделка — без грубых швов и ярких расцветок, с рельефными мышцами, прочными кожистыми крыльями и ровными глянцевыми чешуйками, плотно прилегающими одна к другой.

Насидевшись на одном месте и убедившись в своей безопасности, дракон приподнялся на ноги, медленно выбрался из зарослей на пешеходную дорожку, вынудив резко затормозить двух велосипедистов и отступить в сторону прогуливающихся пенсионеров.

— Охренеть! — Отставив ногу, один из велосипедистов сдвинул вперед заплечную сумку, достал из нее «айпод», направил камерой на зверя: — Вадька, ты глянь, какой крутой манекен кто-то забабахал! Прям как живой! Сегодня в жижу скину — не поверит никто. Скажут, на компе нарисовал.

— Бесшумно работает, — кивнул его напарник. — Пневматика, наверное. Электрике такую тушу без платформы не потянуть.

Остальные отдыхающие, оказавшиеся на пути дракона, гадать не стали — просто расступились перед неуклюжим сооружением, неспешно переставляющим когтистые лапы. Хотя посматривали на уникальное творение неведомых конструкторов со вполне понятным интересом.

Таким образом зверь вполне мирно и спокойно добрел до ворот, шагнул за них, оказавшись на залитой горячим асфальтом Красноказарменной улице. Здесь, на краю тротуара, он опять остановился и надолго замер, провожая взглядом носящиеся туда-сюда автомобили.

— Аккумуляторы, кажись, сдохли, — сделали вывод велосипедисты, снимавшие на планшет короткое путешествие дракона, и поднялись в седла.

Стали расходиться и другие собравшиеся было зеваки. Впрочем, немногочисленные. Рабочий день, жара, полдень. Откуда взяться бездельникам?

Дракону, похоже, стало интересно, что это за бегающие по дороге разноцветные штуковины, и он, хорошенько вытянув шею, посмотрел вдоль улицы.

И тут произошла мелкая, даже крохотная, досадная случайность, навеки изменившая будущее сразу двух миров, поломавшая тысячи судеб и переиначившая сотни жизней: зверь чуть приподнял голову и коснулся мордой висящих над крайней полосой троллейбусных проводов.

Оглушительный треск, желтое сияние дуги, россыпь искр — дракон исторг низкий утробный вой, весь выгнулся, шарахнулся из стороны в сторону, распахнув пасть и растопырив крылья, а тяжелый хвост его заметался над тротуаром, снося людей, словно легкие пластиковые кегли. С визгом тормозов во внезапно выскочившую на дорогу тушу врезались сразу две машины, одна из которых порвала зверю мохнатую перепонку крыла — и дракон снова взревел от боли, затопал дальше вдоль улицы, крутя головой и грозно выставляя клыки… И вышел на трамвайные рельсы.

Прикосновение спины к контактному проводу вызвало новый всплеск молний, скрутивших тело огромного зверя судорогами. С отчаянным, почти человеческим криком дракон попытался вырваться из нежданной ловушки — поднялся на задние лапы, раскинул крылья, перекрыв всю улицу от дома до дома, взмахнул ими, подпрыгнул… Но растяжки проводов оказались для зверя слишком тесными, и первым же движением он вырвал из креплений несколько тросов, застрял в других, перемыкая провода троллейбусные и трамвайные, кутаясь в целое облако искр и молний, распарывая о них кожу крыльев, обжигая тело и теряя чешую. Новый рывок привел лишь к тому, что могучий зверь покатился вниз, к Яузе, на Головинскую набережную, где в него на всей скорости врезался вылетевший из-под моста туристический автобус, а идущая в соседнем ряду легковушка с лихостью прокатилась по краю кровоточащего крыла.

Этого дракон вынести уже не смог: он резко пригнул голову, распахнул пасть и ударил по злобным и холодным глянцево-слюдяным чудовищам длинной густой струей темно-малинового пламени. Легковушка из-под удара выскользнуть успела, но несущиеся следом за ней машины и автобус — нет. На кузовах моментально обуглилась краска, полопались, обращаясь в мелкую крошку, стекла. Перепуганные люди с криками ринулись из машин наружу, выпрыгивая из автобуса прямо из окон, — но дракон этого уже не видел. Он отчаянно карабкался вверх по склону, стряхивая с себя путаницу искрящихся проводов и тросов, вздрагивая судорогами из-за разрядов, шипя и плюясь огнем во все, что двигалось и шевелилось.