— Да у него отберут ствол-то! — ехидно пискнул Петька. — Он боится его доставать. Хулиганы обидят, отберут пукалку.
— Хватит тебе! — прикрикнул Семеныч, видя, как мое лицо наливается краской ярости. — Брек, разойдитесь! Домой все. Кстати, насчет стволов всех касается. Мы уже многим насолили, до меня дошла информация, что могут иметь место нападения на магов-оперов. Будьте очень осторожны. Особенно Василий — ты у нас уникален, так что береги себя.
— Вечно Василий на слуху! — пробурчал Петька. — А Петра как будто и нет на белом свете.
— Когда ты научишься, как он, находить людей — ты тоже будешь на слуху. А пока он в отделе один такой. И в УВД. И без него мы потеряем очень много. А вот без хилых телекинеторов и эмпатов мы как-нибудь обойдемся, хотя нам и будет очень, очень трудно. Тебе ясно, Петя? — вкрадчиво спросил Семеныч.
— Чего уж там… ясно, — погрустнел Петька. — Не так мутировал. Судьба такая! В Ваську влюбляются дочери олигархов, Васька раскрывает нарколаборатории… а я так, мимо проходил.
— Петь, ну хватит ныть! — рассердился Коля. — Ну что ты, в самом деле — уже до смешного доходит! Ну я же не ною, что у Семеныча файерболл больше моего в два раза! И что он с предметами работает лучше, чем я! А он не плачет, что я лучше всех в телекинезе! Глупо завидовать. Ну да, у Васьки способности уникальные, но я не вижу, чтобы он из-за этого задавался. И хватит тут болтаться, пошли по домам, парни. Всем пока, все до завтра.
— Все в девять на месте! Кроме Петра — он может после дежурства идти спать. Впрочем — он и тут выдрыхнется, чего ему отдыхать-то, а, Петь? Поработай с документами — у тебя просроченных три материала, ждешь выговора? — Семеныч недовольно помотал головой и вышел из комнаты. За ним потянулись и все мы, зевая и поглядывая на страдальческую физиономию Петьки. Всегда приятно осознавать, что ты вот сейчас придешь домой, выпьешь банку пива, расслабишься с тарелкой горячего маминого борща, а кто-то будет всю ночь слушать пьяный бред задержанных, нюхать блевотину и острый железистый запах крови, идущий от разбитой физиономии дебошира, расколовшего витрину магазина.
Время было уже половина одиннадцатого, на улице темно и гулко. Весенний вечер, апрель, прохладно и свежо. По улице, шурша шинами проносились автомобили, оставляя облачка пара из системы пароотвода, проносились коврики-летуны с одиночными и парными мажорами.
Я с завистью проводил взглядом одну парочку — девушка довольно хохотала, а волосы ее развевались под светом фонарей. Парень обнимал девицу за плечи, и выглядели они совсем не так гадко, как должны были — ведь по определению я должен был ненавидеть мажоров, как обычный парень с рабочей окраины. Но ненависти не было. Может, они не совсем уж такие гадкие? А может, я просто подобрел, размягченный видом красивой девушки?
Я вздохнул и немного помечтал на предмет любви Василисы. Почему и нет? Помечтать же можно… вот только в реальности шансов у меня никаких не было. Кто я такой? Нищий мент, сын автослесаря и учительницы. А эти люди — хозяева жизни. Все, что я могу представить в виде козыря, — мои магические способности. И то — специфические. Ну что толку, скажите на милость, в способностях находить людей? Где мне с такими способностями работать? Уж точно не главой нефтяной корпорации.
Маршруток не было, автобусов не было. Что делать? Идти к таксомоторам, конечно. Что я и сделал. У перекрестка, на пятаке, стояли пять штук разнообразных авто средней степени потертости. Я было направился к одной из них и только протянул руку, чтобы открыть дверь, как другая, напротив, бикнула мне и моргнула фарами — сюда, мол! Пошел туда.
— Мне на Чайковского, дом два, длинная такая пятиэтажка. Сколько будет стоить?
Машина молчала секунд пять, потом скрипучим голосом выдала:
— По тарифу. Дорогу покажешь?
— Покажу, — вздохнул я обреченно и уселся на заднее сиденье автомобиля, думая о том, что пора бы пресечь работу серых дилеров, стаскивающих со всего мира уцененные автомобили. К нам попадают или выжившие из ума старые колымаги, или же машины, норовящие все время ехать по левой стороне — по понятным причинам. Того и гляди убьют тебя о встречный лесовоз. Спасает только то, что машине самой неохота помирать и она довольно ловко уворачивается от такой же одушевленки. Если бы не это… впрочем, вдруг попадется навстречу какой-нибудь любитель ретроавтомобилей с ручным управлением, и пиши пропало. Одушевленки знают, как должна вести себя другая одушевленка, а на действия человека у них нет противодействия. Мы слишком непредсказуемы.
Ехать пришлось минут сорок, через весь город. Несмотря на то что дороги были уже свободны — все нормальные граждане давно попили чаю, посмотрели мыло по ящику, трахнулись перед сном и спят сном праведника, — все равно находилось достаточно идиотов, чтобы выехать в ночной город и рассекать по пустынным улицам.
Впрочем, основной контингент составляли «Скорые помощи», ментовозки да машины с проститутками — стандартный набор ночного города.
Не доезжая километра два до моего дома, мое такси неожиданно заглохло и отрулило к обочине, замерев, как камень Стоунхенджа. «Да, этот денек не желал кончаться как следует!» — подумал я обреченно, спросил:
— В чем дело? Что случилось?
— Необходима перезарядка камня нагрева. Прошу ожидать в салоне, камень будет доставлен завтра, между девятью или десятью утра.
— Ты чего, дебилка, что ли? — возопил я возмущенно. — Я что тебе, буду сидеть всю ночь в салоне? Открой сейчас же, я выйду и дойду сам!
— Можешь оплатить проезд до этого места и отправляться куда хочешь, — довольно сварливо ответила машина, явно беря пример со своего хозяина.
— Ты меня не довезла до места и теперь требуешь оплаты, железяка поганая?!
— За оскорбление плюс десять процентов. Итого… четыреста восемьдесят рублей. Вставь деньги в таксометр, получи квитанцию — и иди куда хочешь!
— Я щас тебе вставлю, погань ты японская! Я тебе сейчас таксометр этот в паропровод вставлю, сука заморская!
— Паропровод слишком мал для помещения туда таксометра, а за порчу имущества вы будете отвечать по всей строгости закона. Ваша фотография уже находится в моей памяти!
— Открой дверь, гадюка, я сейчас выломаю ее, рэкетирка поганая!
— Я сейчас вызову милицию. Вы должны шестьсот двадцать рублей.
— От мертвого осла уши, тварь! Я завтра же поймаю твоего хозяина и доставлю в отдел! Вот мое удостоверение! Я сам милиция!
— Так бы сразу и сказал, — недовольно буркнула машина и открыла заднюю дверцу. Когда я вылезал, она пробормотала что-то вроде «волки позорные, оборотни в погонах!», но я не стал возвращаться и высказывать ей свое недовольство.
