— Какой грузовик?! Каких больных? Откуда? — наши вопросы прозвучали почти синхронно.
Вместо ответа Клавдия Петровна лишь махнула рукой, приглашая следовать за собой, и выскочила за дверь. Переглянувшись, мы с фельдшером рванули за ней.
Пробегая через коридор амбулатории, я краем глаза заметил, что ожидающих больных заметно прибавилось. Раза в два. Однако раздумывать на эту тему было некогда.
В приемном отделении было пусто. Зато на улице, перед крыльцом, жизнь била ключом.
Из кузова припаркованного у больницы грузовика какие-то мужики за руки и ноги вытаскивали тело. Оно было мужского пола и издавало невнятные звуки, которые при первом приближении можно было принять за стоны. Однако, прислушавшись, я с удивлением уловил знакомый мотивчик. Полуживой организм пытался напевать «Ой мороз, мороз»!
Между тем мужички довольно бесцеремонно швырнули поющее тело к моим ногам и вновь полезли в кузов. Через несколько секунд куча на травке пополнилась еще одной особью. Эта не пела, потому как была без сознания. Всего лишь часто и хрипло дышала.
Я присел рядом и взялся за запястье хрипящего. Пульс был, но совсем слабый, нитевидный. А рука болезного показалась мне невероятно горячей.
Подняв пациенту верхние веки, я осмотрел зрачки: широкие, реакции на свет почти нет. Плохо.
— Кто-нибудь может сказать, что случилось?! — не поднимая головы, крикнул я.
Вместо ответа рядом на траву плюхнулось еще одно тело. Тоже без сознания. Мной начала овладевать легкая паника.
— Антон Иваныч, займитесь им! — кивнул я на новоприбывшего. Этот хоть и в беспамятстве, но не хрипел: дышал спокойно и свободно.
Фельдшер присел рядом со мной и завозился над своим пациентом.
Я рванул у моего подопечного рубашку, оголяя грудь. И невольно присвистнул: она была интенсивно-синего цвета, причем синева переходила на шею и лицо несчастного. А граница между синюшностью и нормальным цветом кожи оказалась весьма четкой. Будто слюнявчик надели.
Синий «воротник»! Вкупе с сильнейшей одышкой и набухшими шейными венами, он давал классическую картину тромбоэмболии легочной артерии: крайне неприятного состояния, когда тромб отрывается где-нибудь в венах ног и летит с током крови в легкие, пока не закупорит собой один из тамошних сосудов. И все, привет. Если артерия крупная — почти наверняка мгновенная смерть. Если поменьше — возможны варианты: либо смерть, но не сразу, либо…
Я посмотрел в синее лицо и вздохнул. Либо получаем вот это. Как лечить тромбоэмболию в условиях Кобельковской участковой больницы, я представлял себе слабо.
— Антон Иваныч, у нас ИВЛ есть? — безнадежно поинтересовался я у копошащегося по соседству фельдшера.
— Чего? — изумленно воззрился он на меня.
— Аппарат искусственного дыхания, спрашиваю, в больнице есть?
Иваныч отвесил челюсть.
— Ясно… — пробормотал я.
Искомого аппарата в Кобельках явно не было.
Пациент захрипел еще чаще. Я засек время: частота дыхательных движений — сорок в минуту! Дыхание неэффективное. Ежели на искусственную вентиляцию больного перевести нельзя, надо срочно придумать что-то другое. Вот только что? В моем воспаленном сознании пронеслись обрывки воспоминаний из лекций и семинаров.
— Антон Иваныч, морфин в больнице найдется?
Не отрываясь от своих дел, фельдшер кивнул:
— Есть, конечно!
— Отлично. Клавдия Петровна, ставьте пока капельницу! — поймал я за халат проносящуюся мимо фельдшерицу.
— С чем? — присела она с другой стороны больного и принялась протирать его локтевой сгиб ваткой со спиртом.
— С физраствором. Когда поставите, введете морфин!
Она с недоумением уставилась на меня:
— Зачем?! У него же болей нет!
— Зато есть одышка. А морфин ее подавляет. Да делайте же, не теряйте время, — огрызнулся я. — Антон Иваныч, вашему — тоже капельницу с физраствором и больше пока — ничего. Будем разбираться. Ах да, кислород дайте обоим!
Клавдия Петровна пожала плечами и воткнула иглу в вену:
— А чего он такой горячий? — поинтересовалась она.
Это я и сам бы хотел знать. Пока фельдшерица возилась с капельницей, я перешел к следующему больному. Тому, который пел. Взялся за пульс и покачал головой: тоже так и пышет жаром!
Тем временем немногословные мужики выгрузили на травку еще двоих. Слава богу, эти пребывали в сознании, хоть и весьма спутанном. И тоже, тоже — горячие!
Какая-то странность, пока неосознанная, не давала мне покоя. Что-то было не так Вот только что? Ладно, доктор Светин, соберись и рассуждай. Итак, имеем пятерых пациентов с явной гипертермией (повышенной температурой тела, стало быть). При таком жаре они должны быть… Какими они должны быть? Правильно: влажными. Хотя бы местами. А эти — сухие, как песок в пустыне. И о чем это нам говорит?
Я хлопнул себя по лбу: точно, обезвоживание! Мужики, похоже, получили банальный тепловой удар. Но каким образом?
— Откуда вы их привезли? — поинтересовался я у переминающихся с ноги на ногу мужичков из грузовика.
— У грейдера нашли. Километрах в двадцати отсюда, — виновато пробубнил один из них.
— А что они там делали? Что значит «нашли»? Они у дороги валялись, а вы их просто подобрали? Подробности, мне нужны подробности! — не замечая того, я почти орал, наседая на съежившихся аборигенов.
— В машине они сидели! — подал голос второй, который помоложе.
— В какой машине?
— В «запоре»… Ну, в «Запорожце» то есть. В ушастом.
— И что?
— Что — «что»? — не понял мой собеседник.
— Сидели пять мужиков в «Запорожце»… — тут я запнулся, осознав фантастическую экстремальность этого явления, — …сидели, стало быть, пятеро здоровых мужиков в ма-аленьком таком «Запорожце», плохели, синели и теряли сознание?
Туземцы дружно пожали плечами:
— Да вроде…
Я оторопело переводил взгляд с них на лежащие в рядок полуживые тела. Понятно, анамнез болезни придется выяснять у самих пациентов. Когда оклемаются. Иначе толку не будет: водители грузовика застали, можно сказать, лишь финальный акт трагедии.
— Доктор, а доктор? — робко обратился ко мне старший.
— Что?
— Может, мы поедем, а? Нас в поле ждут, давно уже. Председатель головы свинтит и премии лишит.
Я невольно усмехнулся. Если процесс будет происходить именно в этой последовательности, о премии мужичкам можно будет уже не беспокоиться.
— Да, да, конечно езжайте! Спасибо вам. А насчет председателя не беспокойтесь — если что, адресуйте его ко мне. Я объясню, что вы вот этим, — я кивнул на лежащие тела, — жизнь спасли!
