Его черные волосы были зачесаны назад, и геля на них было столько, что хватило бы смазать петли во всем комплексе. Он уставился на меня своими темными глазами, но я стояла достаточно далеко от этого взгляда, так что почти не дрогнула.
— Присаживайся, Тесса.
Я пошла к свободному стулу и уселась. Это был такой стул, что только и ждешь, как поскорее встать: черный, глянцевый, из твердых пород дерева — неуступчивый и безупречный, как и человек, который выбирал его. Такой стул был тут без надобности — через несколько минут общения Майор точно так же влиял на большинство людей.
Алек и Кейт уже были здесь и сидели, держась за руки. Или, скорее, это Кейт сжимала руку Алека, будто боялась, что он сбежит. На нем была одна из тех белых рубашек на пуговицах, которые купила Кейт, а волосы все еще были влажными после душа. Прищуренные глаза Кейт смотрели прямо на меня: янтарные, со странным медным оттенком — если мои бирюзовые глаза и были редкостью, то ее выказывали откровенную тревогу.
Я осмотрелась и опять обратила свое внимание на Майора. Если Кейт смотрела прямо мне в глаза, она бы использовала свое Изменение, чтобы прочитать все, что творилось у меня в голове, а это становилось неловко.
Майор не присел. Наоборот, он стал сзади своего кресла и сжал спинку так крепко, что костяшки на пальцах побелели. Не так-то это просто для людей с такой смуглой кожей.
Я нервно ерзала на стуле, вглядываясь в информационную доску за спиной Майора. С того времени, как я появлялась здесь в последний раз, доска изменилась — на ней появились ужасающие снимки.
На первом была женщина, она ухватилась за живот, а вокруг шеи была намотана проволока. Я начала задыхаться от мысли, что меня душат, а я в это время смотрю в глаза убийце, пытаясь бороться за глоток воздуха, и жестокое лицо этого самого убийцы будет последним, что я увижу в этом мире. Я посмотрела на второй снимок, тоже женщина — сложно было сказать, сколько ей лет, так как тело ее раздулось и приобрело зеленоватый оттенок. Утопленники были самыми ужасными из трупов. Я никогда не видела их вживую — да и вообще никогда трупов не видела, по правде говоря. Но я насмотрелась снимков на курсе Основ судебно-медицинской экспертизы, и эти были довольно ужасными.
— Убийца из Ливингстона «порадовал» нас снова.
Я так и застыла от услышанного. Майор никогда не говорил со мной прямо об этом деле, да и ни о каком другом тоже. Кейт и Алек одновременно кивнули.
— Его четвертая жертва, — продолжил Майор.
— Четвертая? А где же тогда третья?
Я слышала всего о двух жертвах. Вероятно, слухи в ОЭС распространяются не так хорошо, как хотелось бы.
— Некто Мистер Чен. Он был уборщиком в школе Ливингстона, — сказал Майор.
— Мужчина?
Майор вздохнул.
— Это заставило наших профайлеров попотеть. До этого они считали, что субъект — женоненавистник.
Четыре убийства. Для такого городка, как Ливингстон, это настоящий шок.
— А почему мы вообще решили, что это серия? Что их всех связывает?
Майор перестал сжимать спинку стула.
— Две жертвы были задушены проволокой. Один был найден у озера, а другая уже плавала в нем — мы не можем с уверенностью сказать, как именно они были убиты. Но кое-что их объединяет: убийца вырезал букву А над грудной клеткой каждой жертвы. Но мы все еще не поняли, зачем.
— Буква была вырезана посмертно? — спросила я, а в голове всплывали все эти ужасные снимки.
— Да. Но я не поэтому вызвал тебя. Скоро ты детально ознакомишься с делом.
Одной мысли было достаточно, чтобы сердце мое забилось чаще.
— Вчера была еще одна попытка нападения, — сказал Майор.
— Попытка?
Увидев сердитый взгляд Майора, я поспешила добавить «сэр», но это на него не подействовало.
— Да. Он задушил девушку и потом выбросил ее в озеро, но ее выбросило на берег, и девушку нашел бегун. Он вызвал скорую. Она получила серьезные повреждения мозга и теперь находится в искусственной коме. А теперь начинается самое интересное.
Интересное? Я посмотрела на Алека и Кейт, мой желудок сжался, но они просто слушали, лица их не выражали никаких эмоций.
— Доктор сказал, ей осталось пару дней, не больше. И как только она умрет, ты, Тесса, займешь ее место.
Я сжала пальцами гладкий деревянный подлокотник. Чувства были такие, словно в полу появилась дыра и меня в нее засасывает.
— Да вы шутите!
Он что, и правда хочет, чтобы я изображала мертвую девчонку ради поимки убийцы?
Майор вытянулся, прищурился.
Я глубоко вдохнула.
— Я займу ее место?
Голос задрожал, несмотря на все мои попытки взять себя в руки. Я знала, что должна быть благодарна за такую возможность, но это было не просто какое-то задание начального уровня, типа разведки или изучения прошлого преступника. Для меня это было в новинку.
— Да, именно это я и сказал. Как только девочка умрет, ты станешь ею.
Он сказал это вот так запросто, как будто изображать жертву убийцы было обыденным делом.
— Но ведь все уже будут знать, что она мертва, правда? Я же не могу притворяться трупом.
— Никто ничего не узнает. Все решат, что произошло чудо.
— А как же ее родители? — спросила я.
Майор провел пальцем по фотографиям на стене.
— Они тоже ничего не будут знать. Они просто будут думать, что ты — это она.
— А вы не думаете, что будет подозрительно, если я буду вести себя не как их дочь? Они-то ее знают лучше всех. Я никогда не буду такой, как она, как ни пытайся.
— Все верно, но подумай, Тесса. С какой стати они должны что-то подозревать? Для них единственным объяснением выздоровления их дочери будет чудо. И любые новые детали в ее поведении легко объяснить травмой. Они и не подумают о существовании Иных. Воображение среднестатистического человека не так уж развито.
Среднестатистического человека — только Майор мог сказать эту фразу так, что она была похожа на оскорбление. Он смотрел на меня, будто я была драгоценным, самым ценным его приобретением. Его Иная-трофей.
Алек вскочил со стула и стал ходить по комнате, мимо стеклянного шкафа Майора с оловянными солдатиками и наградами, обошел весь кабинет и, наконец, опять остановился у шкафа.
— А вы не думаете, что задание слишком опасно? Убийца наверняка попытается избавиться от единственного человека, который сможет его опознать. Тесса будет его главной целью.
Мой желудок сжался от беспокойства, но я старалась не обращать на это внимания. Если пустить все на самотек, я просто захлебнусь в этой панике.
