— Но вы-то тоже вмешались и спрятали нас под покровом, — напомнил ему я.
Валентин Петрович свирепо засопел. Кончики усов его агрессивно встопорщились вверх… но тут ветеран глубоко вздохнул. И как будто бы успокоился. Словно собрался с мыслями.
— Я вижу, что ты опытный и бывалый, — произнес он, серьезно глядя на меня. Враждебность во взгляде исчезла… почти, — Уж не знаю, откуда у тебя такой впечатляющий боевой опыт, да и не мое это дело. Но борьба с Аномалиями — совсем не то, что десять лет назад… и даже не пять… и даже не год назад.
Он сделал паузу и словно бы о чем-то глубоко задумался. Я молча ожидал продолжения.
— Ты может быть начитался книг или насмотрелся этого своего аниме. Но тебя не ждет здесь слава или ратные подвиги, — продолжил он. Да что им всем аниме сделало? — Это трудная и опасная работа. Смертельно опасная грязная работа. С каждым годом Аномалии становятся всё сильнее и опаснее, регулярно появляются всё новые разновидности. Что с этим делать и к чему это приведет — никто не знает. А царю-батюшке чинуши пишут красивые доклады, что всё под контролем… Такими темпами Аномалия Архидемон будет далеко не самой главной нашей проблемой.
Он досадливо махнул рукой. Да, дядя, не одного тебя достала неповоротливая бюрократическая машина. И толстые жопы в нужных местах, тормозящие её в своих интересах.
— Я знаю куда и на что иду, — сказал я, — Так что на этот счет не волнуйтесь. Я хочу восстановить доброе имя моего рода и его прежнее величие. А что может быть лучше военной службы для этой цели?
Валентин Петрович проворчал, шевеля усами:
— Ну дело-то твое… Завтра можешь приходить на занятия. Всю необходимую информацию найдешь на сайте училища. Просто вбей в поиск свое имя и фамилию. Ну и, конечно же, ты должен принести присягу… ну, это потом.
На этой ноте мы и распрощались.
* * *
Валентин Петрович вздохнул, разглядывая сканы документов нового внезапного кадета, свалившегося на него, как снег на голову. Он задумался над тем, что же привело этого странного мальчика к нему? Особенно ветерана волновало это странное розовое щупальце из тумана. Парнишка ухитрился отклонить им пулю снайпера… снайперскую, мать её, пулю, усиленную духовной энергией и Даром… Это уровень сильного боевого одаренного второго, а то и третьего уровня.
Что это было? Его Дар? Валентин Петрович никогда ничего подобного не видел. Дар, даже самый редкий и необычный, обычно проявляет себя по-другому.
Стоит присмотреться к мальчишке, проверить его характер и способности более дотошно. Он достоин быть кадетом, тут никаких сомнений.
Скорей всего этот мальчик станет отличным офицером в будущем. Но… было в этом Булгакове что-то непонятное. Скрытое. Словно он хранил в себе нечто, что очень не хотел показывать окружающим.
Валентин Петрович с решительным видом убрал документы в папку. Как будто принял важное решение.
В особняке Курцевичей
— Ах ты зараза! — приветствовал барон Курцевич своего лучшего друга и партнера по бизнесу — князя Омутова.
— Аха-ха-ха! Якуб, старый пень! — ответил князь Павел Александрович Омутов, заключив пана Курцевича в крепкие объятия.
Какое-то время они кряхтели, обнимаясь так крепко, словно хотели заломать друг друга. Князь Омутов и пан Курцевич познакомились в Российской императорской армии, где оба прослыли как сильные воины и одаренные. Омутов служил в подразделении специального назначения, а Курцевич был истребителем аномалий. Несмотря на службу в совершенно разных подразделениях с разными задачами, по долгу службы им частенько приходилось работать и сражаться бок о бок. Они быстро стали лучшими друзьями. Большая разница в титулах дружбе не мешала.
После завершения службы оба ушли в бизнес. Их дружба только крепла по мере того, как они вместе строили свои империи. Они часто ездили вместе на охоту, в баню и на светские мероприятия, где часто делились историями о своей службе и приключениях. Прекрасных дам это, как правило, неизменно восхищало. А у мужской части, как правило, вызывало или сдержанное одобрение, или скрытую зависть.
Курцевич и Омутов также много времени проводили вместе в путешествиях. Они периодически совершали поездки в арабские страны, Азию и в Африку, где встречались с местными полевыми командирами и политиками, чтобы наладить деловые отношения.
Их уважали. Доверяли им многие. Оба были известны своей честностью и надежностью. Омутов и Курцевич всегда были готовы помочь друг другу в трудных ситуациях и всегда держали данное друг другу слово. При этом, что забавно, оба обладали совершенно противоположными характерами.
— Как дела, старый друг? — спросил князь Омутов, когда они отпустили друг друга.
— Хорошо, как всегда — ответил барон Курцевич, — А у тебя? Я слышал, что ты испытываешь некоторые трудности.
— Да, в последнее время навалилось со всех сторон, но ничего страшного — ответил князь Омутов и сверкнул ослепительной белозубой улыбкой, — Я справлюсь с ними, как всегда.
— Якобы на твою дочь совершили покушение, но ее спас какой-то молодой человек… — добавил Курцевич.
Невысокий барон сегодня носил сшитый на заказ черный костюм. На его жилете с золотым шитьем звенела цепочка золотых карманных часов.
Князь Омутов, крупный седовласый мужчина с квадратным лицом, мощным раздвоенным подбородком и широкими плечами, кивнул. На нем сегодня красовался безупречный белый костюм.
— Да, всё так и есть. Училище меня, конечно, разочаровало. Я ожидал большего от их службы безопасности.
— Безобразие, — Якуб покачал головой и указал на бар, встроенный в стену своего кабинета, — Выпить хочешь? Есть отличное бренди…
— Якуб, я же тебе говорил, — князь Омутов хохотнул, — В нашем возрасте слово «алкоголь» и слово «смерть» означает одно и тоже!
— О-о-о… опять ты со своим здоровым образом жизни, — Курцевич крякнул и демонстративно закатил глаза.
— Ха-ха, медицинское образование дает о себе знать, — князь хмыкнул.
— Так будешь или нет?
— Не больше одного бокала.
Оба уселись за стол. Курцевич позвонил в колокольчик, пришла служанка и разлила бренди по широким бокалам.
Какое-то время они молча потягивали свои напитки, прежде чем князь Омутов заговорил.
— У тебя, кажется, тоже не все гладко. Я слышал о недавнем инциденте на дуэли. Ужасное дело, — сказал он, покачав головой, — Сочувствую Филиппу.
Лица барона стало мрачным. Даже элитный бренди не сильно улучшил его настроение.
— Да, это был позор. Мой сын в тот день оказался не на высоте. Я надеюсь только на то, что этот удар, отправивший его на помойку, вправит ему мозги. Пусть полежит на больничной койке и подумает о том, что есть честь рода.
— Что ж… такое случается, — пожал плечами граф, — Но должен сказать, что молодой человек, победивший на дуэли, произвел на меня впечатление. Победить твоего Филиппа в честном бою — это немаленький подвиг. У Филиппа неплохой боевой опыт.
Глаза барона сузились.
— Да, я хорошо натаскал своего младшего. И поэтому я не уверен, что это был честный бой. Я смотрел видеозапись их дуэли, которую выкупил у службы безопасности торгового центра. Попахивает нечестной игрой. Булгаков как будто пользовался ещё чем-то, помимо духовной силы и Дара.
Князь Омутов поднял бровь.
— Нечестная игра? Это серьезное обвинение, Якуб. У тебя есть какие-нибудь доказательства?
Барон Курцевич на мгновение замешкался, прежде чем покачать головой.
— Нет, никаких доказательств. Но я нутром чую, что что-то не так. Я докопаюсь до сути, помяни мое слово.
Князь Павел Омутов размеренно кивнул, отпил из бокала.
— Я понимаю твое разочарование, старый друг. Но будь осторожен. Обвинять кого-то в обмане на дуэли — дело серьезное и может усугубить ситуацию. А я знаю, как ты любишь рубить с плеча, когда задевают твою честь.
