Я дождался, когда щёлкнул замок камеры и открыл глаза. Рядом с дверью стояло двое полицейских в брониках, балаклавах и касках, вооружённых дубинками.
— А вас то, мужики, за что? Чем провинились?
Те переглянулись, и молча направились в мою сторону.
«Бить их нельзя, сотрудники полиции при исполнении!» — я сморщился, прикидывая, как вязать эти два тела буду.
«А запинаться им можно?» — Рики, не дожидаясь моего согласия, использовала телекинез, чтобы подсечь ноги обоим.
Парни повалились один на другого, в результате завалились в узкий проход между нарами.
Встать я им не дал. Прыгнул сверху на спину, слегка прижав телекинезом, забрал у одного наручники, и пока парни не очухались, сцепил им руки, пропустив наручники через решётку, заменяющую настил кровати. А сам отошёл к столу и сел на прикрученный к полу табурет.
— Так за что вас? — снова спросил я, дождавшись, когда они разберутся, где чья рука, и как-то рассядутся.
— Иди нахрен, — угрюмо ответил мне один.
— Мужики, я вам добрый совет дам, постарайтесь воспринять его серьёзно. Я отсюда сегодня выйду. А вот начальник ваш сядет. Подумайте об этом, когда будете обсуждать подробности нашего общения.
На этом разговор и закончился.
Спустя час заглянул начальник. Он долго и витиевато матерился, объясняя своим подчинённым последствия их совершенно вопиющего несоответствия служебному положению. Потом выдохся.
— Ты, рэмбо хренов, — он показал пальцем на меня, — лицом к стене, ноги расставить, руки за спину.
Я пожал плечами и встал, как было сказано. Щёлкнул замок двери, следом на моих запястьях щёлкнули наручники. Ха, напугали.
— Ты знаешь, что тебе будет за нападение на двух сотрудников при исполнении?
— Так ведь я не нападал, можете записи с камер посмотреть. Они сами запутались. Спросите у них, они подтвердят.
Я повернулся в сторону пострадавших и выразительно на них посмотрел.
— Как так сами запутались? — начальник тоже смотрел на бойцов.
— Не можем знать, Дмитрий Евгеньевич, — полицейские, освободившись из наручников, вытянулись по струнке.
Ещё пара минут мата, после чего начальник даже вроде как успокоился.
— Навязался же на мою голову! Так, наручниками его к нарам, за руки и за ноги, в проходе.
Пока меня пристёгивали большой буквой «Х», как указал Пономаренко, я думал.
«Не слишком ли много мне чести, Рики? Понятно, что мамаша разозлилась, но вот это всё — это уже перебор».
«Согласна. А может, здесь не только в нас дело?»
«А может! Рики, вспомни ка, что там было про предварительный сговор в протоколе?»
«Поняла, про что ты. Кажется, тебя хотят вынудить дать показания на Вику и Лёню».
«Цель не я, цель — клан».
«Мне тоже начинает так казаться. Тогда церемониться не стоит, пора привлекать деда. Так просто нас не отпустят!»
Полицейские вышли, но камера осталась открытой. Через несколько минут в двери зашла средних лет женщина в синей форме. Погоны у неё были с зелёной кромкой без полосок, с одной большущей звездой. Ух ты, цельная генеральша по мою душу!
— Ну что, Миша, поговорим один на один, — женщина криво ухмыльнулась, ставя на стол портфель и снимая китель.
Том 1. Глава 10. Преступление и наказание
Полицейские вышли, но камера осталась открытой. Через несколько минут в двери зашла средних лет женщина в синей форме. Погоны у неё были с зелёной кромкой без полосок, с одной большущей звездой. Ух ты, цельная генеральша по мою душу!
— Ну что, Миша, поговорим один на один, — женщина криво ухмыльнулась, ставя на стол портфель и снимая китель.
Среднего роста, подтянутая, с короткой стрижкой. Лицо строгое и надменное, справа уголок рта чуть приподнят, из косметики только помада.
— Можно и поговорить, — кивнул я, лихорадочно соображая.
«Как думаешь, чего от неё ждать?» — немного испуганно спросила Рики.
«Да чего угодно, сама расскажет. На всякий случай, просто будь настороже. Не нравится она мне».
— Миша, у вас с моим сыном произошла глупая драка, — начала она, — но эта глупость имела неприятные последствия. Боря сейчас в больнице, с черепно-мозговой травмой, ему будут делать операцию. Я знаю своего сына, так что можешь мне не объяснять, кто на кого напал. Рано или поздно подобное должно было случиться. Я бы и не стала поднимать шум, но в случае тяжкого вреда здоровью, сам понимаешь, дело возбуждается автоматически. Честно говоря, я бы не хотела суда. Ты начнёшь доказывать, что мой сын сам напал, начнут поднимать все старые забытые дела, много чего всплывёт, и может пострадать, в том числе, и моя репутация. Мне кажется, мы могли бы помочь друг другу.
Как мягко стелет… Ладно, подыграем…
— Согласен с Вами, прошу прощения, не знаю Вашего имени отчества.
— Любовь Викторовна Малофеева, прокурор города, — представилась она вполне официально и показала служебное удостоверение.
— Так вот, Любовь Викторовна, это была не просто драка, а вызов на бой.
— И Боря согласился? — приподняла бровь прокурорша.
— Так получилось. Я пытался объяснить это следователю, но он меня как-то не так понял. И у Бори, и у меня на коммуникаторах запись вызова и самой драки. Проверьте всё сами.
— К сожалению, у Бори коммуникатор разбился. Чип памяти цел, но на снятие данных уйдёт время. Твой коммуникатор у меня, — она открыла портфель и достала мой браслет, — подскажешь пароль?
«Эй, его коммуникатор ведь был цел!» — Рики аж задохнулась от возмущения.
«Я тоже это помню, я проверял».
— Да, конечно, — я назвал комбинацию.
«Ты зачем ей пароль сказал? Она же лжёт!»
«Мы знаем, что она лжёт. Но она не знает, что мы это знаем!»
Прокурорша быстро нашла нужную запись и включила просмотр. Не женщина, а кремень — на том моменте, где видно, как её сынок полетел с лестницы, она даже не вздрогнула.
«Мне кажется, или она уже видела эту запись?» — предположила Рики.
«Да и про то, что Боря в больнице, мы знаем только с её слов», — мне тоже всё это показалось лишь игрой.
— Молодец, хороший мальчик, — Малофеева быстро проверила мою переписку, соцсети, облако данных.
Видимо, убедившись, что запись есть только в одном экземпляре, она удалила её с коммуникатора, выключила устройство и положила его на стол. После чего о чём-то задумалась.
«Так и знал, что это подстава. Рики, пока мы будем с ней разговаривать, позвони деду по видеосвязи и включи запись».
«А если она увидит и удалит её?»
«Деду уведомление будет, что ведётся запись, он тоже догадается включить у себя. Достань только наушник, чтобы динамик отключился».
В это время прокурорша повернулась ко мне, и лицо у неё было уже не таким добрым. Я что есть силы старался смотреть ей прямо в глаза, а между тем Рики, довольствуясь периферийным зрением и используя телекинез, вытащила наушник, включила коммуникатор и набрала деда. Убедившись, что дед ответил и всё понял, как надо, она выключила голографический экран.
Ну, шоу начинается!
— Спасибо, Мишенька, ты очень сильно облегчил мою работу! Осталось ещё кое-что. Догадываешься?
— Нет, лучше сами скажите, Любовь Викторовна, — я специально назвал её по имени-отчеству, чтобы это осталось на записи.
— Показания. Напишешь, что тебя разобраться с Борей попросили твои друзья. Дашь показания — и на суде мы это учтём. Судья обязательно прислушается к моей просьбе, уж поверь мне, — она нежно провела пальчиками по моей щеке. — Дадут условно, с пребыванием по месту постоянной регистрации, и уже через неделю уедешь домой.
— А если откажусь? — дамочка, миленькая, давай, не подведи меня!
Ответом мне был хорошо поставленный хук левой в печень, от которого меня согнуло пополам.
Ну как согнуло… я согнулся. Во-первых, мышечный корсет, набитый с детства, спасибо бате. Во-вторых, Рики с её магическим щитом. Но вот запястьям от наручников было реально больно. Но такую боль можно потерпеть.
