– А документы на них у вас есть? – повернулся к ней парень.
И все-таки он был очень красивый – аж сердце заныло, застучало быстрей.
– Есть, – не моргнув глазом, соврала она.
– Не нужно обманывать нас, – мягко сказала девица.
Она все же была неказистой, по крайней мере сейчас – рыжие волосы, ресницы и брови, слишком бледная кожа. Еще и забормотала себе что-то под нос… Чеканутая, так и есть, чеканутая.
– Или вы покупаете, или покладьте елку назад!
– Помилосердствуйте, душенька… – улыбнулся красавец.
О, по отношенью к нему Оля готова была проявить милосердье во всех возможных местах!
– …как можно продавать живые елки? – закончил он.
– Они – уже не живые, – начала она и осеклась.
Красавец отпустил ствол ели и нарочито поднял руки над головой. А ель не завалилась набок, осталась стоять как вкопанная. Точнее, не как – ее ствол уходил в землю взявшимися откуда ни возьмись сильными корнями.
Оля недоуменно оглянулась вокруг в поисках хоть какого-нибудь объяснения НЕВОЗМОЖНОМУ и обнаружила вокруг маленький лес из совершенно живых, никем не срубленных елок, радостно колышущих на ветру пушистыми ветками.
– Вы что, продаете городские насаждения? – иронично поднял брови красавец.
– Как это может быть? – Жалко втянув голову в плечи, пуча глаза, Оля крутила головой, ощущая себя так, словно провалилась под лед в колодец без дна.
– С наступающим Новым годом! – весело развела руками в красных варежках рыжая.
А красавец исполнил еще более феерический финт: улыбнулся и медленно растаял в воздухе, как снегурка весной.
Но где-то в глубине души этому Оля не удивилась…
Поскольку порядочных и красивых мужчин не бывает в природе!
Глава вторая,
в которой мы узнаем, где в Киеве находится загадочный дом-храм
С трудом сдерживая смех, Маша перешла дорогу, свернула за угол и снова встретила Мирослава.
– Ну и что теперь делать? – спросила она. – Я же обещала Кате елку купить.
– Купим искусственную. А ты теперь всё оживляешь, напропалую?
– У меня это с четвертого месяца где-то, – призналась Маша, – так и тянет все делать живым… побочный эффект, вместо токсикоза… жажда жизнь подарить. Хочешь, тебя оживлю?
– Не нужно.
– Почему? Это же отличная мысль. Как она не пришла мне в голову раньше. Давай воскресим тебя… Хватит тебе быть привидением!
– Все, Маша, я в торговый центр за искусственной елкой. Их сейчас от настоящих не отличишь.
– В Катин торговый центр?
Маша посмотрела на парящий над площадью огромный билборд с рекламой: прекрасная Снежная Королева в высокой короне осыпала снежинками невероятно счастливых покупателей с множеством брендовых покупок в руках.
Снежная зима – только в Кэт Молле.
Сказочный город, где всегда идет снег!
По признанию Кати, в контексте развившейся среди киевлян острой снего-недостаточности с ноября по декабрь идея установить в ее новом торговом центре снегомашину окупилась с ноября по декабрь не на сто – на все триста процентов.
Но, несмотря на серую бесснежность Города, здесь, на Подоле, между памятником мечтательному Сковороде и чудесным фонтаном «Самсон», тоже было весело, празднично, громко и сказочно.
Ежегодный киевский парад Дедов Морозов радовал глаз, как скопище слетавшихся на счастье божьих коровок, – красные шубы дедов расцветили серую, слегка подернутую туманцем Контрактовую площадь.
Когда-то купцы, фабриканты, помещики заключали тут знаменитые ежегодные зимние контракты с рабочими, учителями, инженерами, ныне же многие из горожан тоже пришли сюда, чтоб выбрать подходящего Деда Мороза и, оценив его умения, договориться о выступлении на вечеринке, утреннике, корпоративе или домашнем празднике.
Деды и Снегурки имелись тут всякие, на любой вкус, безвкусицу и кошелек: и настоящие Морозы Ивановичи, в шубах, расшитых богатыми княжескими узорами, и приблуды в дешевых шубейках из красного кумача, отороченного белой тканью. Были и синешубые, и серебряношубые, и малиновые шубы в белый горох, и лиловые шубы в снежинках. Были и Снегурочки, молодые и порядком подтоптанные, в высоких сказочных коронах, скромных маленьких шапочках и париках из серебристого дождика (и на бородатого библейского Самсона кто-то успел водрузить корону из синей фольги), были зайцы и белки, чебурашки, олени, даже панды… И среди них – всего один прибившийся Санта в коротком красном кафтанчике.
– Если увидел на деде штаны, знай, это дед не из нашей страны! – весело крикнул в его сторону молодой и уже не очень трезвый Мороз. – Девушка, сфотографируемся? Недорого будет, десять гривен, – повернулся он к Маше.
– В другой раз.
Иные же киевляне, как в старые добрые времена, когда в честь контрактов на святки у Контрактового дома устраивали балаганы и театры, просто пришли поглазеть на развеселое зрелище, пофотографироваться и посмеяться вместе с детьми. Неподалеку от них Дед со Снегуркой в белых сапожках водили хоровод с малышами, распевая вечную песню про елочку. Справа малиновый Дед в горошек ловко жонглировал блестящими булавами. Слева, сидя на козлах в нарядных узорных санях, Дед размахивал палицей и кричал: «Го‑го‑го!», поощряя незримых коней – видимо, Декабрь, Январь и Февраль; довольная малышня и их родители громко смеялись.
– Ты на эту посмотри, что вытворяет! – сказал Дед Мороз, которому Маша отказала в фотографии. И, поворачивая голову, студентка почти не сомневалась, что увидит сейчас свою подругу.
Она не ошиблась.
Костюм Даши Чуб, не без оснований носившей гордую кличку Землепотрясная, не до конца соответствовал протоколу зимней внучки: короткие белые сапожки, ажурные белые колготки, белая, в талию шубка из искусственного меха и белая ушанка со стоячими ушами, делавшая ее похожей на безумного зайца… Зато белые длинные волосы ее были заплетены в настоящую косу, в косе сверкала серебристая звезда, а голос выпускницы музыкального училища благополучно перекрывал весь площадный шум-гам.
Расскажи, Снегурочка, где была.
Расскажи-ка, милая, как дела…
Пританцовывая, залихватски ставя ногу с каблука на носок, поводя плечами, Чуб пела на два голоса юморную песню из «Ну, погоди!», разбрасывала вокруг зазывные взгляды, словно отборное зерно под час посевной… И все они уже успели дать всходы – вокруг белокосой Снегурки собралась самая большая, исключительно мужская толпа: случайные прохожие, отбившиеся от семьи папы и безвнучные Деды, перешедшие в атаку и танцевавшие вместе с ней, подпевая: «А ну-ка давай-ка плясать выходи…»
