— Стреляй! — хрипло крикнул он и вновь скрылся под водой.
Стрелять? От удивления я едва не упал в воду. Куда стрелять, в кого? И главное — чем?! Пистолет, помнится, был у Семена: точно помню, как он засунул его за пояс перед нашим историческим подводным заплывом. А вот куда оружие делось потом — я как-то не уследил. Да и нужды такой не было.
— Стреляй, Палыч! — крикнула мне голова лейтенанта, на миг показавшись из воды.
В растерянности я огляделся, подсвечивая себе фонариком. И тут же нашел то, что искал: пистолет лежал под скамейкой, на которой только что сидел Семен. Видимо, он выпал у лейтенанта из-за пояса в момент рывка.
Схватив оружие и вспомнив, чему нас учили на военной кафедре, я отщелкнул вниз предохранитель и передернул затвор. Так, пистолет к бою готов. Теперь осталось выяснить, в кого (или во что) стрелять.
Перехватив поудобнее обеими руками лейтенантов ПМ, я навел ствол на то место, откуда несколько секунд назад выныривал Семен. И стал ждать появления цели.
А вместо нее опять всплыл участковый. Отплевываясь, прохрипел:
— Стреляй прямо в воду, под меня! Он там! Скорее!
Я взял на мушку воду перед лейтенантом и нажал на спуск, моля Бога о том, чтобы не зацепить Семена.
Выстрел! Я чуть переместил ствол ближе к себе и вновь выстрелил. Потом еще. И еще… до тех пор, пока не расстрелял всю обойму.
Когда вместо выстрела раздалось металлическое клацанье, я отшвырнул бесполезный пистолет и протянул лейтенанту весло:
— Живой?! Хватайся!
Он молча вцепился в весло. Я рывком подтянул Семена к борту и схватил за руки:
— Ты цел? Я в тебя не попал?! Чего молчишь, отвечай! — и затащил его в лодку.
— Да цел вроде, — неуверенно ответил участковый, валяясь на дне нашего плавсредства.
— А этот? Куда он делся?
Лейтенант пожал плечами:
— Не знаю, Палыч. Он меня за ноги держал, когда ты палить начал. А потом дернулся пару раз, я это почувствовал, — и все!
— Что «все»?
— Что, что… Отпустил он меня. А куда сам делся — не знаю. Наверное, исчез просто, как и раньше, — сварливо объяснил Семен.
— Вот черт… Да кто же он такой-то? — растерянно спросил я незнамо кого и уселся на свое место на корме. — Ладно, греби давай, пока не замерз. Тебе теперь двойная доза положена за непредвиденное купание.
Он кивнул, устроился на веслах, и мы продолжили путь.
— Что там у вас?! — раздался крик по правому борту.
От неожиданности мы вздрогнули. В пылу короткого сражения вовсе забыли о наших товарищах по несчастью.
— Все в порядке уже! Гребите, не останавливайтесь, потом объясним! — крикнул им лейтенант, не прекращая работать веслами.
А меня отчаянно свербила мысль… Не удержавшись, я спросил:
— Михалыч, а чего он на тебя-то набросился? Ты ж вроде не беременный…
— Да вроде нет… — как-то без уверенности в голосе ответил Семен.
— Тогда почему — ты?!
— Палыч, откуда я знаю?! Может, решил отомстить за то, что я в прошлый раз ему бо-бо сделал. Или хотел нас всех перебить, а с меня просто начал. Откуда мне знать, что на уме у этой твари? — возмутился участковый.
Задумавшись, я даже забыл дрожать и стучать зубами.
— Семен, а мне кажется, что он от тебя, как от свидетеля хочет избавиться. Вот хоть ты тресни! Боится, что ты его узнаешь… Вернее, вспомнишь, где видел прежде. А ты ведь его видел раньше, верно?
— Видел. Точно видел. Но где — убей не помню! — подтвердил он.
— А в Кобельках никого похожего не встречал после нашей памятной встречи у костра?
— Док, я же толком не рассмотрел его тогда. Прозрачный он был, если помнишь. Видел я у нас нескольких мужиков, вроде чем-то похожих. Но сказать наверняка — не могу. Хотя, мне кажется, если его увижу — узнаю точно, — лейтенант помолчал немного и добавил: — Знаешь, тут еще одна странная вещь случилась…
— Какая?
— Понимаешь, пока мы с этим гадом под водой барахтались, у меня в голове голос звучал… Будто он мне на ухо шипел!
— Под водой?! — усомнился я.
— То-то и оно… Я знаю, что невозможно, но четко, совершенно четко слышал!
— И что же он говорил?
— Вот, почти дословно: «Дрянь! Две… всего две остались… Не дам помешать… Не дам!»
Я совсем забыл о холоде:
— Две остались? Что это значит?!
— Палыч, прекрати! Я что, похож на телепата? Понятия не имею!
— Да вот, выходит, что похож! — усмехнулся я. — В минуту крайнего напряжения душевных сил ты читал мысли супостата. Не мог же он под водой тебе на ухо шептать. Так что — телепат вы, батенька, как ни крути. Вольф Мессинг, блин!
— Да ну тебя! — скривился лейтенант и еще пуще заработал веслами.
А я опять стал замерзать на своей корме. Пардон, на корме лодки.
1 октября, 03.55, Кобельки
До берега мы добрались без приключений. Обе лодки одновременно ткнулись носом в песок и выбросили из себя изрядно подмерзший десант.
— По домам, бегом марш! — скомандовал Семен. — Горячую ванну, коньячку для сугреву и под одеяла. Всё — завтра!
Экипаж второй лодки дружно закивал головами, развернулся и скрылся в ночи. А мы с лейтенантом рванули в другую сторону. Через сотню метров Семен свернул направо.
— Все, Палыч, я домой. Завтра всё обсудим. Пока!
И тут меня накрыло озарение:
— Семен, сколько женщин погибло?
Он остановился, будто на стену налетел:
— Семь. Если верить Але. Ты чего?
— А этот… маньяк тебе говорил, что еще две осталось?!
— Ну… да, мне так показалось.
— Не показалось тебе, лейтенант. Ох не показалось! Все складывается!
— Что складывается?! Ты о чем, Палыч?
— Семь женщин убито. Две осталось. Итого — девять! Девять, понимаешь?! — мой ор эхом разносился над спящими Кобельками.
— Не понимаю! — помотал головой Семен.
— Поверье! Вспомни! Цыганское поверье, я о нем рассказывал тогда, у Абрама Мееровича! Девять беременных. Трижды по три! Этот гад набирает девять нерожденных душ! И ему осталось добрать еще две, чтобы обрести бессмертие, исцелиться от всех болезней и исполнить одно свое желание!
— Бред! — подытожил мою пламенную речь лейтенант. — Поспать бы тебе, Палыч!
— Бред?!! — возмутился я. — А зачем тогда ему именно девять жертв? Ты можешь это объяснить еще как-то?
— Не могу.
— Тогда какого… ты отмахиваешься от очевидного? Это — мотив, Семен, понимаешь?
— Не верю я в мистику, — угрюмо заявил лейтенант.
Я аж задохнулся от негодования:
— После всего, что случилось в последние дни, ты все еще не веришь в мистику?! Мы в восхищении! Да леший с ней, с мистикой, можешь не верить! Главное — он верит! Эта сволочь верит в то, что сбудется цыганское пророчество! И целенаправленно идет к этому. Мы нашли мотив, Семен! — во мне кончился воздух, и я умолк.
