Дудлбаг даже не улыбнулся.
— Иди в спальню и загляни в мой гроб.
Джулс встал из-за стола. Протиснувшись мимо рояля в спальню, он приблизился к кровати под пологом и открыл гроб Дудлбага. На дне гроба опять пульсировала похожая на слизняка масса. Только теперь ее было гораздо меньше. Если экстрамасса Джулса тянула на сто десять килограммов, то Дудлбага — почти в десять раз меньше, килограммов на двенадцать-тринадцать.
Неожиданно протоматерия стала исчезать из гроба, будто утекая через несуществующее сливное отверстие. Как только она исчезла полностью, Дудлбаг окликнул Джулса из кухни высоким детским голосом:
— Теперь можешь вернуться обратно!
В кухне на одном из стульев сидела миниатюрная версия Дудлбага, а на коленях у нее, довольно мурлыча, расположился черный кот. Два других — рыжий в полоску и сиамский, — крутились вокруг тонких детских ног в свисающих чулках. Полосатый, заметив Джулса, подскочил к нему и стал яростно тереться о брюки.
Большой вампир повел носом и чихнул. В окнах задребезжали стекла.
— О-о, чтоб вам! Надо выгнать их отсюда! У меня такая аллергия на шерсть, ты не представляешь. — Он растер нос и подергал его из стороны в сторону. — Откуда они взялись-то? Соседские, что ли?
Дудлбаг подозвал рыжего кивком головы.
— Нет, не соседские, а мои. Точнее, это я сам.
— Чего?
— Ты видел, как протоматерия исчезает у меня из гроба?
— Видел, но… с каких это пор вампиры умеют превращаться в котов? Да еще в трех сразу?
— Разве ты сам не говорил, что Мэлис превращался в пантеру?
— Ну да. Только я думал это потому, что он черный. Я думал, может, у черных вампиров не такие правила, как у белых. Я, например, могу стать волком и летучей мышью, потому что они водятся в Европе, откуда родом мои предки, а Мэлис — парой каких-нибудь зверей из своей Африки.
Два кота на коленях у Дудлбага громко урчали от удовольствия, а третий — сиамский — обнюхивал и царапал заднюю дверь, чувствуя, вероятно, что снаружи есть пруд, а в нем ждут упитанные золотые рыбки.
— Твоя гипотеза не лишена смысла. На самом деле в ней даже есть крупица истины, только вот понимаешь ты ее не совсем верно. Скажи-ка мне вот что: когда ты стал вампиром, кто рассказал тебе о способности превращаться в волка, летучую мышь и туман?
Джулс отодвинул один из стульев как можно дальше от котов и сел.
— Ну, не знаю. Мо, наверное. — Он потер щетину на подбородке, подумал еще немного. — Хотя нет. Думаю, я узнал об этом очень давно. Гораздо раньше, чем с Мо познакомился.
— Откуда?
— Ну, как откуда? Когда был маленьким, читал истории про вампиров в разных там книгах и журналах. Потом фильмы смотрел — тогда на Канал-стрит в огромных кинотеатрах немое кино показывали.
— Выходит, став вампиром, ты уже знал, на что способен, а на что — нет?
— Выходит так.
— А как, по твоему мнению, всему этому научилась Морин?
— Черт, да наверняка так же, как я, — от вампира, который был старше и опытнее. А про самих вампиров она, наверное, тоже узнала раньше — из всяких там романов. Ну а ты? Ты сам откуда узнал? Когда я подошел к тебе первый раз, у газетного киоска, и спросил, хочешь стать вампиром или нет, ты отлично знал, о чем идет речь.
Дудлбаг улыбнулся.
— Ну а как же! О вампирах мне было известно буквально все. Сказки, комиксы, кинофильмы. «Дочь Дракулы», «Сын Дракулы», «Знак вампира» — чего я только не читал и не смотрел. К тому времени, как мы познакомились, я отлично знал, чего следует ожидать. Вот в этом-то все и дело!
Джулс казался озадаченным.
— Что-то я не совсем понял.
— Когда речь заходила о вампирах, я точно знал, что они, во-первых, спят в гробах, во-вторых, пью кровь не реже, чем через сутки или двое, и, в-третьих, умеют приобретать облик волка, летучей мыши и тумана. Поэтому, став вампиром, я пытался сделать только то, во что верил, и не больше. Мое знание ограничивало мои возможности. Вернее, то, что я считал знанием.
— Получается, на самом деле вампиры могут превращаться во что угодно? Так?
— Нет, не во что угодно, но мои тибетские наставники доказали, что число возможных трансформаций гораздо больше, чем те три, о которых рассказывают старые европейские легенды. На самом деле они только сбивают нас с толку. Чтобы освоить все мыслимые превращения, придется потратить не одно столетие. Некоторые мои наставники провели века в этих поисках.
— Погоди-ка! Мэлис-то не был на Тибете и не учился у твоих монахов. Как же он смог превратиться в пантеру?
— Могу только предположить, что образы чернокожих вампиров из книг или фильмов на его образ мыслей никак не повлияли. Даже если он знал о тех фильмах и легендах, на которых выросли мы с тобой, это ничего не меняет. Зато наверняка есть какие-то африканские поверья, где люди превращаются в пантер.
— Постой, постой… Значит, если я правильно тебя понял, тут все дело в том, что у меня в голове, так? Если я думаю, будто смогу что-то сделать, то у меня это получается? Как у тех индусов, которые по углям ходят босиком, потому что верят, что больно им не будет, правильно?
— Точно.
— Значит, когда я встречу Мэлиса в другой раз, то смогу превратиться в Кинг-Конга и размазать гаденыша по асфальту?
— Боюсь, именно такое превращение будет тебе не под силу. Не забывай, что я говорил о массе. Ее нельзя ни создать, ни уничтожить. Хотя ты все-таки можешь сделать кое-что, чего не удастся Мэлису. Удивительно, но это возможно благодаря тому качеству, которое всегда казалось тебе недостатком.
— Да ну? И что же это такое?
— В отличие от Мэлиса или меня, Джулс, от нехватки веса ты не страдаешь. Двести килограммов! Забудь про все эти попытки набрать взвод последователей. Они не нужны. Немного практики, и из тебя получится команда — три вампира в среднем весе.
* * *
Джулс двигался вдоль извилистой тропинки, которую его друг нарисовал желтым мелом на бетонном полу в подвале у Морин. Сам Дудлбаг, теперь ростом в пятнадцать сантиметров, сидел у него на плече.
— Быстрее! — скомандовал Дудлбаг величиной с пупса и в очередной раз ударил приятеля по плечу чайной ложечкой. Удары были легкие и никакой боли Джулсу не причиняли, но нервировали ужасно.
— Эй! Это что, обязательно? — спросил он с обидой, кое-как передвигая ноги по нарисованному лабиринту.
— Я птица, которая стучит клювом в окно.
— Чего-чего?
— Я то, что непременно отвлечет твое внимание во время концентрации в самый ответственный момент. Не забывай, ты учишься создавать несколько тел и управлять ими одновременно. Это искусство требует ясной головы и внутреннего зрения — острого, как у первоклассного лучника. Тебе понадобится сохранять ясность и чистоту сознания во время смертельного боя — не исключено, что в окружении нескольких дюжин врагов, под пулями и при постоянных взрывах. Стоит немного отвлечься, ты потеряешь контроль над своими телами, и все пропало. Теперь пройди сначала и быстрее.
Дудлбаг стукнул Джулса ложкой по мочке уха, чем окончательно вывел того из себя. Нахального коротышку явно стоило проучить! Старательно копируя ловкие па Джеки Глисона[24] из «Молодоженов», он сделал пируэт и пустился вдоль тропинки из мела так, чтобы точно попадать носками на линию. Дудлбаг ухватился за его воротник, и Джулс улыбнулся, услышав, как ложка со звоном упала на пол.
— Эта часть была несложной, — сказал Дудлбаг. — Просто-напросто детский сад. Не думаю, что следующее упражнение дастся тебе столь же легко.
Джулс глядел на игрушечную железную дорогу. Дудлбаг велел собрать ее так, чтобы рельсы в нескольких местах пересекали линию, нарисованную на полу. Эта дорога сохранилась еще с тех пор, когда они с Морин жили вместе. Они оба увлекались ею, как дети, и играли в те ночи, когда по телевизору не показывали ничего интересного, а для секса настроения не было.
Джулс удивился, что Мо ее сохранила. Он закончил собирать рельсы, установил туннель, мост, светофор и домики в староанглийском стиле. Потом поставил на рельсы локомотив, прицепил к нему десять вагончиков и подключил коробку управления к стенной розетке.
Пока Джулс стоял на четвереньках, Дудлбаг вскарабкался по рукаву к нему на плечо.
— Отлично. Теперь включи поезд на предельную скорость. Ты должен двигаться по линии против часовой стрелки. Сложность заключается вот в чем: тебе надо рассчитать скорость собственного шага так, чтобы перекресток рельсов и линии ты пересекал одновременно с поездом. Останавливаться и ждать поезда нельзя — ускоряй ход или задерживай, но двигаться ты должен постоянно.
Джулс внимательно осмотрел лабиринт из рельсов и линий. Пересекались они в шести точках, которые располагались на примерно равном друг от друга расстоянии. Задание выглядело не таким уж сложным.
