— Уж кто-кто, а я это знаю, — смягчая неловкую паузу, сказал генерал, — на фото — Вероника Ракитина. Дочь полковника Ракитина. Ты его помнишь. Вы, кажется, даже, было дело, вместе работали.
— Насколько я помню, девочке должно быть около 17 лет. Когда я впервые встретился с ее отцом, она была совсем малявкой. Причем здесь я?
— Ей действительно шестнадцать. Без малого семнадцать. Тем не менее, она очень хороший специалист в области древних языков.
— ???
— Её мать, Людмила Ракитина, доктор исторических наук. Она и учила всей научной премудрости дочь с детства. Тем более у девчонки талант в этой области и она охотно тянулась за матерью. Ей самой было интересно.
— Ну, естественно, — усмехнулся Рысин, — за отцом девчонке не потянуться, да и не позволили бы. Все это очень интересно, однако я, убей Бог, не понимаю, причем здесь все-таки я?.. Какая связь между моей скромной персоной и научными талантами юной Ракитиной?
Мокошин поморщился и взмахнул рукой, прерывая друга.
— Ты не бузи. Дослушай. Ракитин убыл в… — он запнулся, — командировку. Служебную. Мать девочки также собирается в экспедицию. Что-то там копать. Я как друг семьи несу за Веронику моральную ответственность. Поэтому с удовольствием бы отправил оставшееся на мое попечение чадо с матушкой в тайгу.
— Ну и…
Снова нетерпеливый жест рукой.
— Ты, Петрович, шустрый стал, на училищных-то хлебах. Я же не для того, чтобы похвалить Ракитиных к тебе… Как это ты?.. «перся». Помощь твоя нужна.
— Уговорить поехать? — искренне удивился совсем сбитый с толку Рысин.
— Нет. Ты дослушаешь, или нет?
Помолчали. Мокошин с укоризной глянул на друга и продолжил:
— Если все разъедутся, то девочка останется одна дома. Я физически не в состоянии присматривать за ней. Она, конечно, не маленькая. Но в том то и дело. Хотя она и сама в экспедицию рвется. Так что не в этом суть…
Мокошин закурил, придвинул пачку Рысину.
— Первыми обратили внимание особисты. Говорят, что в последнее время вокруг нее крутятся какие-то подозрительные личности.
— Что, завела сомнительных друзей, и ты опасаешься…
— Девочка умная, я за глупости с ее стороны не опасаюсь. Боюсь, что это может быть связано с командировкой отца.
— И ты ее в лес?
— А что прикажешь делать? У нас нынче не домострой. Косу на кулак не намотаешь и в чулан не сведешь. Чадушко беспокойное, самостоятельное. На месте не удержишь.
— А что особисты?
— Да особисты толком ничего не говорят. Ты что, забыл о наших заморочках? Друзья-соперники! Но я знаю, если уж они решились обратить на этот факт наше внимание, то у них наверняка достаточно оснований бить тревогу. Однако они, как я понял, предполагают, что это попытка криминальных структур «влезть» в экспедицию матери через дочь. Мать, предположительно, должна раскопать что-то не только научно интересное, но и дорогостоящее.
— Ну, вообще-то, подобные моменты как раз и входят в компетенцию ФСБ, — сказал задумчиво Рысин, — Если это действительно такая важная экспедиция… — У них полно классных спецов. Им, как говорится, и карты в руки.
— От них люди в экспедиции будут. Тут даже и сомневаться не приходится. Оперативное сопровождение тем или иным способом будет обеспечено. Экспедиции. Я же, Петрович, далек от научного мира. При всем моем уважении к научникам, эта археология, вместе взятая со всеми их находками, мне и даром не нужна… Ты представь, как отреагирует Ракитин в командировке, если полковнику наши оппоненты сообщат, что его дочь у них в гостях? Или жена. Или вместе.
— Все так серьезно?
— Не готов ответить. Однако я уже «на воду дую». Итак, в районе экспедиции будут наши люди. Там даже сейчас попеременно работают по две группы из бригады Поморцева. Так сказать, совмещаем приятное с полезным. Парни тренируются в реальных условиях в тайге и подстрахуют, если что. Пойми, у Ракитина очень важная… командировка.
— Естественно, если уж начальство идет на то, чтобы постоянно держать возле юбки группу спецназа.
— Не возле. Как раз этого, к сожалению, мы себе позволить и не можем. Экспедиция интернациональная, в составе археологической бригады три иностранных специалиста. Попробуй начальство посадить группу в самом лагере, завопит «мировая общественность», «правозащитники», мать их! Дескать, люди науки — археологи вынуждены копать под автоматами грубой военщины.
— Но по закону ГРУ имеет право проведения оперативных мероприятий внутри страны в целях обеспечения собственной безопасности…
— На наше право, по закону, давно положили с пробором… Времена какие на дворе? Забыл?
— Да уж помню! — сказал Рысин, обводя руками свой кабинет. — Однако вновь возникает резонный вопрос: я здесь причем?
Мокошин ответил не сразу. Рысин видел внутреннюю борьбу, охватившую его старого друга. Наконец, видимо приняв какое-то решение, гость посмотрел прямым взглядом в глаза Николаю Петровичу. Подполковник выдержал взгляд собеседника, и некоторое время длился незримый поединок. Мокошин отвел глаза. Это очень не понравилось Рысину.
— Ты сам понимаешь, будет подозрительно, если за шестнадцатилетней девочкой по всему лагерю хвостом будет таскаться взрослый мужик… — выдавил из себя генерал. — А она, на всякий случай, должна быть всегда на виду. Чем черт не шутит.
— Ты на что это намекаешь, Владислав Викторович?
Рысин уже понял, что имеет в виду генерал, он осознал, чем были вызваны все умолчания и заминки гостя в ходе их разговора, и что он не решается до сих пор высказать напрямую. Его мысли, видимо, отразились на лице.
— Я не начальник тебе. А даже если бы и был, то приказать права не имел бы… Я прошу.
Рысин, помрачнев, задумался.
«Вопрос действительно серьезный. Мокошин зря тревогу бить не будет, — подумал он. — Порядки в Управлении вряд ли изменились так быстро, и если говорят «предполагаю», значит, почти уверены. У девчушки действительно могут быть неприятности».
Воспитанный в старых традициях Рысин понимал, что не помочь коллеге и товарищу, пусть и малознакомому, будет просто непорядочно с его стороны. Не так была воспитана воинская элита «Империи зла». Ведь даже если ход экспедиции действительно будут держать на контроле сотрудники ФСБ, в открытую обратиться к ним за помощью в таком деликатном вопросе — против правил конторы, его воспитавшей.
«Акцентировав внимание на Веронике, ребятам необходимо будет объяснить причину нашей тревоги за нее. Если этого не сделать, толку не будет. Ну не входит в компетенцию ФСБ личная охрана шестнадцатилетних девочек, как не крути, не входит. Даже таких красивых. — Рысин в раздумье скосил глаза на лежащее перед ним фото. — В этом случае, по мнению сотрудников Службы, последний кто может представлять интерес для их обычных противников — как раз таки Вероника… Заинтересовать девчонкой подкинув «липу»?.. Тоже не вариант. Несмотря на разгром начала девяностых, хлопцы там не лаптем щи хлебают. Начав работать, просекут тему и вычислят, что истинная причина — командировка папы «охраняемого объекта». А уж детали командировки… Детали, при определенной сноровке, это дело техники. Начальство тогда Мокошина по головке не погладит. Вот он и елозит задницей по стулу. Так — начальство загрызет, иначе — «соседи» обидятся, не враги чай… А совсем хорошо, если из под носа девку сопрут. Всем места мало будет. Вот он и ходит вокруг да около».
Мокошин молча курил, не торопя друга. Он знал, что это решение ему принять не легко. Генерал понимал Рысина. Любой из них не раз и не два выполнял опасные задачи, поставленные государством в годы «Холодной войны», все они привыкли к особенностям своей профессии, к риску. Сейчас Рысин, предложи он ему, сам без колебаний принял бы участие в этой экспедиции, но вопрос, к сожалению, был не в нем. Мокошин чувствовал себя неуверенно, предлагая другу привлечь к серьезным и небезопасным мероприятиям семнадцатилетнего сына. Однако в сложившейся ситуации это решение стало бы лучшим выходом из достаточно запутанного лабиринта предположений и подозрений, образовавшегося вокруг семьи Ракитиных с их, будь они неладны, государственно-значимыми миссиями.
