– Так выглядит осколок надежды? – робко спросил Кай.
– Звезды, – поправил Бреннилвинд.
– Почему звезды? – запутался Миро. – Вы же про надежду рассказывали.
– В этой легенде человеческая надежда была звездой, – сказал Бреннилвинд и в ответ на оторопелые взгляды пояснил: – Звезда олицетворяла надежду. Но потом она разбилась, и ее осколки упали на землю.
– Но какой от них толк? – робко спросил Кай, указывая на фигурку.
– Никакого. Просто предполагаемый кусочек предполагаемой истории, – при этих словах в улыбке Бреннилвинда почему-то проскользнуло некоторое коварство.
– Очень интересно, но я хочу спать, – признался Миро.
Кай понимал, что и он должен был безумно устать, но сна, как назло, не было ни в одном глазу. Ему вообще плохо спалось ночью, а за окном, пока суд да дело, уже стемнело.
Но Бреннилвинд будто бы прекрасно понимал его состояние, потому что вместо того, чтобы пожелать спокойной ночи, указал Миро на жесткую кровать, застланную старым заплатанным пледом, а Кая попросил в чем-то помочь. Миро уже в полусне пробормотал другу слова сочувствия, после чего окончательно отключился. Каю же пришлось покинуть комнату и пройти во двор вместе с Бреннилвиндом.
Было совсем темно. Огни Зарасвета красиво сияли вдали, несмело разрушая ночной мрак на подходе к реке, но здесь, во дворе, царила полная тьма. Даже когда Бреннилвинд зажег фонарь, мало что изменилось.
До помощи, в которой якобы нуждался хозяин дома, дело не дошло. Какое-то время он стоял спиной к Каю, созерцая ночной пейзаж, потом обернулся. Черты его лица враз стали жесткими – куда жестче, чем во время разговора на кухне.
– Итак, мальчик. Я знаю, откуда ты, и я знаю, что ты – Проклятый.
Кай почувствовал, как у него внутри все оборвалось. Он надеялся, он верил, что его подозрение о знаниях Бреннилвинда было ошибочным, но тщетно! Знает, знает, знает!
Правая рука Кая сама собой перехватила левую ладонь, в центре которой роковой запятой завивалась черная отметина. Мальчик зажмурился, пытаясь сдержать подступающие слезы.
– Н-ну… Ну и что, – еле выговорил он. – Я никому ничего плохого не сделал!
– Это пока что.
Вот она, неискоренимая человеческая мысль. Кай что было сил сжал кулаки, так, что ногти больно впились в кожу.
– Но пока я еще ничего плохого не сделал, – голос Кая дрогнул. – Поэтому вам не за что меня ненавидеть.
Обычно это вполне логичное утверждение люди пропускали мимо ушей. Но лицо Бреннилвинда немного смягчилось, хотя продолжил говорить он все тем же жестким тоном.
– И, как я понимаю, своему другу ты это сообщить не счел нужным.
– Я ненавижу врать и скрывать! Но у меня нет выбора, если я скажу, он уйдет… Он сам захотел пойти со мной… – Кай в отчаянии посмотрел на него. – Пожалуйста, не говорите ему…
– Уже не сказал, – сухо проговорил Бреннилвинд, подходя к нему и садясь рядом на крыльцо. – Но ты вот заявил, что мечтаешь встретить Ангелов.
– Да, – несмело кивнул Кай.
– А как насчет того, чтобы достичь своей цели одному, без посторонней помощи?
– Я и так всегда был один! – вырвалось у Кая. – Я же не просил… Не заставлял… Поэтому, пока он хочет…
– То есть пока хочет он, а не ты?
Кай удивленно посмотрел на него, не понимая, зачем уточнять такую очевидную вещь, и молча кивнул.
– Что ж, хорошо. А что за Проклятый? Он говорил не о тебе?
– Нет! Просто в лесу кто-то был, подкрадывался, потом смеялся, ушел… Это был не Проклятый. То есть, конечно, я не знаю, кто это был, я ничего не видел. А Миро почему-то в голову взбрело, что это Проклятый…
Бреннилвинд задумчиво смотрел прямо перед собой. День изобиловал странными событиями. Проклятый мальчик пытается разыскать Ангелов, вокруг бродит еще один Проклятый, дважды раздается вопль Жаворонка, находится осенняя руна… Уж он, Бреннилвинд, точно знает, как они выглядят – сам когда-то владел парой осколков.
– Вот что, – сказал он. – В ваше селение приходили Проклятые, так? Дважды, как я помню.
Кай снова молча кивнул. Он не любил вспоминать об этом – он боялся Проклятых ничуть не меньше, чем обычные люди. Ведь Проклятые не так уж и редко прохаживались по селениям, творя все, что им вздумается. Кай не понимал, зачем бесцельно творить зло, и потому, боясь однажды сделать что-то такое (ведь на нем стоит их клеймо!), усиленно боролся с каждой крупицей ненависти, затаившейся в его душе. Впрочем, было их не так уж и много. Кай не любил думать о плохом, и потому почти не злился.
– И где же ты был, когда они приходили к вам? Ты разговаривал с кем-то из них?
– Нет… Я спрятался, – признался Кай. – Мне было очень страшно. И я не думаю, что я смог бы кому-нибудь помочь…
– Я спрашиваю не для того, чтобы упрекнуть тебя в бездействии, – отрезал Бреннилвинд.
– А почему тогда?
Бреннилвинд с сомнением посмотрел в его удивленные серые глаза. Мальчик казался очень добрым, и, кажется, далеко незаурядным, раз нашел в себе силы понадеяться, что он, Проклятый, сможет получить право ходить по небу. Но стоит ли ему сообщать все и сразу? Ведь он, Бреннилвинд, останется сидеть на этом крыльце, а Каю придется пройти долгий путь в независимости от того, какую дорогу он выберет в дальнейшем.
– Проклятые имеют обыкновение собирать себе подобных, – все-таки сказал он. – Так что то, что за тобой может ходить один из них – мысль совсем не глупая.
– За мной? – похолодел Кай.
– Да. Не волнуйся, на веревке не потянут, – проворчал Бреннилвинд. – Но и не факт, что сразу успокоятся.
– И… и что же мне делать? – едва выговорил Кай онемевшими губами.
Бреннилвинд пожал плечами.
– Это твое дело. Можешь уйти к ним – это будет лучшим для тебя вариантом. Они тебе плохого не сделают, со своими они добрые. Разве что заставят нападать на людей, воровать, убивать и так далее.
– Ни за что! – выкрикнул Кай так громко, что какая-то ночная птица в панике взлетела с ветви дерева вверх, обронив на землю ворох листьев. – Я найду Ангелов! Найду! И тогда… Тогда все изменится!
– Ангелы не всемогущи, – одернул его Бреннилвинд. – Они лишь те, у кого уже есть право подняться ввысь. Так что полагайся только на себя.
– Значит, я сам добьюсь права стать Ангелом! – яростно тряхнул головой Кай.
Ссадина на затылке при этом движении отозвалась тупой болью. Кай вспомнил, как всего ночь назад ушел из дома. Это воспоминание омрачило его, и он опустил взгляд, закусив нижнюю губу.
Бреннилвинд внимательно смотрел на него. Затем хмыкнул, поднялся на ноги и извлек из кармана найденную Каем фигурку. Загадочный знак ярко, неестественно сверкал в темноте.
– Знаешь что? Я верну ее тебе, – Бреннилвинд бросил руну Каю, и тот, в легкой панике поподбрасывав фигурку на ладонях, все-таки поймал ее. – Из уважения к твоей настойчивости.
Он взошел на крыльцо и уже в дверях обернулся и сказал:
– Но помни – это всего лишь осколок надежды. Ему далеко до настоящего желания достигнуть облаков.
Наутро Кай и Миро попрощались с Бреннилвиндом и отправились в дальнейший путь. Они и сами не знали, куда идут, но по общему решению перебрались через реку и пошли в сторону от леса – они опасались, что, заплутав, вновь выйдут к родным местам.
Конечно, после ночной беседы с Бреннилвиндом Кай радостным выражением лица не отличался. Его мучили совесть и сознание собственной убогости. Он был уверен, что даже если он изо всех сил пытается быть хорошим и не причинять никому и ничему зла, с ним все равно что-то не так. И из-за этого «что-то» люди всегда будут отворачиваться от него.
Миро, не понимая, в чем тут дело, изо всех сил пытался развеселить товарища, и, наконец, ему это удалось. Тогда Кай, немного оживившись, показал ему осеннюю руну, рассказав, что Бреннилвинд вернул ее.
– Здорово! – обрадовался Миро. – Можно будет поменять ее на еду.
– Поменять на еду надежду ходить по облакам? – изумленно уставился на него Кай. – Ну нет!
– Да я пошутил, успокойся, – хихикнул Миро. – Но если серьезно, об этом тоже надо думать, а то вон, было нас двое, а теперь вот еще привязалась… – он с неодобрением посмотрел на кошку, которая, выспавшись под крыльцом Бреннилвинда, исправно следовала за ними.
– Она же сама охотится, – напомнил Кай.
– Это пока что! – не соглашался Миро. – Назовешь ее как-нибудь?
– Не знаю. Не умею придумывать имена.
Беседуя, они дошли до огромного поля, заросшего высокими растениями. Побеги превышали Кая и Миро едва ли не вдвое. Ребята с удовольствием ринулись в их гущу. День был солнечный, солнце немного припекало, поэтому мчаться через заросли было много приятнее, чем идти по открытой местности. А еще здесь было самое настоящее раздолье для веселья – можно было обгонять или отставать от товарища, прятаться, а потом с криком выпрыгивать, доводя друг друга чуть ли не до сердечного приступа.
