«Вот это меня приложило!» — вяло ужаснулся лейтенант, и сконцентрировал внимание на источнике беспокойства.
Рядом на корточках сидела девчушка, с виду лет четырнадцати — пятнадцати, и сосредоточенно трясла его за плечи.
«Видимо кто-то из заложниц уцелел, — догадался офицер. — Как же я так облажался?.. Всю группу»…
Мысли путались.
— Я тебе что, груша? — буркнул Владимир, и сам понял насколько глупой и нелепой, в данной ситуации, выглядит его попытка пошутить.
Девчонка прекратила трясти его и теперь внимательно глядела в глаза, видимо решала для себя, насколько адекватно он воспринимает действительность, выйдя из забытья.
Несмотря на явный испуг во взгляде, девочка не напоминала раздавленную ужасом заложницу, недавно спасенную от боевиков и только что избежавшую печальной участи быть разорванной на части своей же собственной артиллерией. Ее испуг был конкретен, и ему не понятен. Это лейтенант уяснил для себя в первые же мгновения после того, как их взгляды встретились. Да и не очень-то силен он был, этот страх, скорее так, волнение, предчувствие прогнозируемой и знакомой опасности. Судя по всему, она-то как раз находилась в привычной для себя обстановке, поэтому переживала только за него. Машинально отметив это, офицер теперь обратил внимание на детали, ранее ускользнувшие от его восприятия. На девочке был защитного цвета комбинезон с множеством карманов и полусапожки на шнуровке. Назвать то, что было надето на ноги незнакомки «ботинками с высоким берцем» у него не повернулся язык. В общем, дитя это имело вид далеко не потрепанный и не потерянный, и одето было, не в пример столичным танцовщицам, в функциональную и удобную именно для таких условий одежду. Сделав это открытие, Владимир вяло удивился: «Эт-то что такое у нас тут? Дедский спецназ, или «Зарница» долбанная?».
— Ты кто? — вежливо осведомился он, тут же мысленно послав себя ко всем чертям за тупоумие.
— Я из второй егерской роты… — недоуменно пожав плечами, ответила девочка.
— Чего?! — не удержался от возгласа лейтенант. «Рота у нее… Егерская!.. Это глюк… Так бывает иногда!» — почти спокойно подумал офицер — И что теперь?
— А идти надо, они всегда по ночам приходят, — деловито сказало дите из второй егерской роты, и ткнуло пальцем в небо. — Скоро вечер.
«Где-то я уже это видел, — мысленно хмыкнув, лейтенант перевел взгляд на небо, в котором нагло и величаво расположились аж два солнца, — Мать!.. Что там про глюк?»
По неизвестным ему причинам Владимир сразу и бесповоротно понял, что проснуться, чтобы все понарошку, ему не удастся.
Девочка, «или девушка, кто их тут разберет — мысленно поправил себя он», почти спокойно выждав необходимую для принятия им действительности, такой как она есть, паузу, сообщила:
— Времени мало. Если не успеем — умрем. От одного — двух отобьемся, а от стаи… от стаи еще никто не уходил.
— А на каком языке ты говоришь? — подозрительно спросил лейтенант, как утопающий за соломинку цепляясь за надежду на сумасшествие.
— На каком мама и папа говорят! — отрезала девчонка, начавшая, видимо, терять терпение.
— Ну, если так, то пошли. Только куда, и кто ОНИ?
— Иди за мной, а они… Сам увидишь… Если не повезет…
Шли почти в полном молчании. Стая настигла их у валунов в полукилометре от того места, какое его неожиданная спутница назвала «Убежищем». Именно так назвала, с большой буквы.
Лейтенант почувствовал сгустившуюся вокруг опасность и, бесцеремонно схватив сдавленно пискнувшую девчонку, подтолкнул, а точнее даже зашвырнул ее на ближайший подходящий валун, как нельзя кстати подвернувшийся на пути. Он не смог бы сейчас толком объяснить даже себе, каким образом почувствовал приближение врага, как это вообще возможно и имеет ли научное объяснение. Времени не было, а если и было бы, то пойди-ка, найди вдруг и сразу ответ на такой непростой вопрос… Повернувшись к спутнице спиной, он плавным движением потянул из ножен боевую сталь, сожалея о пропавшем неизвестно где безотказном АКМС.
— Ты чего? — возмутилась юная амазонка, старательно поправляя сбившуюся одежду.
Владимиру некогда было смотреть на нее и объясняться, поэтому он не заметил легкого румянца на щеках своей спасительницы. Видимо сгоряча, зашвыривая на камень, ухватил девчонку именно за то, за что культурные люди незнакомок не хватают.
Лейтенант спиной чувствовал ее возмущение по этому поводу, но не стал объясняться, только сгруппировался и скользнул чуть в сторону, ловя острием ножа первое метнувшуюся к нему стремительное тело.
Возмущенная, его спутница успела издать еще какой-то негодующий возглас, но вдруг, увидев и поняв причину такого обращения с нею, закричала от ужаса.
По всей видимости, это был «разведчик» или самый глупый и жадный волк, решивший первым добраться до вкусной горячей крови и сладкого мяса слабых двуногих. Последовавшая пауза подтвердила наихудшие опасения Владимира. Стая расселась полукругом на расстоянии, достаточном для быстрой ретирады в случае нападения оказавшейся неожиданно опасной добычи, но, при этом, не превышающем дальность их прыжка.
Девчушка застонала от ужаса и бессилия. Закрыв рот ладошками, чтобы не кричать в голос, она как могла, боролась со своим страхом, с надеждой глядя на него. Офицер понимал, чем грозит им такое поведение стаи, но его с детства приучили подавлять свой страх. Внешнее спокойствие лейтенанта благотворно влияло на девушку, которая, наконец, справилась с приступом ужаса, едва не лишившим ее остатков воли.
— Как ты их почувствовал? Такого никто не может! Их можно увидеть только тогда, когда уже поздно…
— Да я тебя просто лапал… — отшутился наблюдавший за поведением стаи Владимир, получив в награду смущенно-возмущенное фырканье неожиданной попутчицы. На самом деле он тоже задавал сейчас себе именно этот вопрос.
Он смог, наконец, разглядеть преследователей, и понял, что в первое мгновение схватки с «жадиной», показалось ему странным. «Волки», как их для удобства восприятия окрестил лейтенант, окрасом и статью более всего походили на крупных ротвейлеров с очень толстыми лапами.
— Все равно нам конец. Они теперь будут измором брать, — тоном обреченного на казнь сообщила девчонка, — одни будут караулить, а другие отдыхать и охотиться. Рано или поздно мы ослабнем, и тогда они кинутся всей стаей.
Ее возглас отвлек лейтенанта от разглядывания противника. Он лишь отметил, что есть еще одна ускользающая от восприятия деталь. «Пока ускользающая» — поправил он себя мысленно.
— Что ты говоришь? — спросил у девушки, не поворачивая головы. — Измором?.. Понятно. А сколько их обычно в стае? Здесь все, или еще ждать?
— Мало кто знает точно, но стай больше чем в десять — двенадцать особей еще никто не видел.
— А если видел — не смог рассказать… Значит в худшем случае их осталось одиннадцать, в лучшем девять… Восемь!.. — поправил себя Владимир, за разговором чуть было не прозевавший неожиданный прыжок ближайшей к нему твари. Он успел лишь поднырнуть под брюхо, выставив руку с ножом. По тому, как раздвинулась стая, расширяя круг, он понял, что его спутница права, и попыток проверить «на вшивость» больше не будет. Скорее всего, на него кинутся всем скопом под утро, когда он потеряет бдительность и остроту восприятия. А потом и с ней разберутся, если смогут влезть на валун.
И вдруг лейтенант понял, что смогут. Он сейчас явно осознал, что именно ускользало от его внимания. По тому, как окружившие их твари расширяли круг, пластаясь по земле явно по кошачьи, лейтенант определил, что они имеют тело огромной кошки. По большому счету это и есть хищные кошки размером с ягуара, только в отличие от земных сородичей, эти имеют собачью пасть подобно персонажам фэнтезийных компьютерных игр. Все это Владимир успел обдумать за доли секунды, еще несясь вперед, не закончив даже движения руки, скидывающей прочь тяжелое тело бросившейся на него твари.
— Измором! — неожиданно воскликнул он, — хрен им!…
