— Это уже перебор! — вскипел он.
— Злись, сколько влезет, — отмахнулся тот. — Главное, я тебя предупредил.
— Мне пора, — холодно отрезал Тангл.
Он мог стерпеть любые колкости в свой адрес, но клеветать на женщину — форменная низость.
— Пока не успокоишься, никуда не пойдешь. — Вильгельм закинул ноги в сапогах на стол. — Кроме того, кто-то так и не сказал, когда мы приступаем к починке окон.
Руфус демонстративно приложил ладонь к эмблеме Ордена на мантии.
— Да, Виатрикс вытащит тебя отсюда, но разве ты разбудишь ее среди ночи? — поинтересовался Хьорт. — Прости, если был резок. Она, конечно, изменилась за эти годы.
Тангл вдруг осознал, что на Вильгельма просто невозможно сердиться. Все, что тот говорил, шло прямо из сердца, время от времени минуя разум. В сущности, этот Танцор казался улучшенной версией Маркуса. Тот тоже поражал искренностью, даже когда его слова вызывали отвращение.
— Не стану задерживать. — Вильгельм закрыл глаза и откинулся на спинку дивана.
— А я, пожалуй, сам задержусь. — Руф опустил руку. — В конце концов, ты мог просто одичать от одиночества. Это многое объясняет.
— Тогда по пиву? — предложил тот.
— Я не… — попытался возразить Руфус.
— Сегодня ты «да».
* * *
На посту у боксов Барбару сменила молчаливая угрюмая девица, так что Клаус заскучал. Эдгар Баркли поправлялся быстро. Целый день к нему вереницей тянулись визитеры: сослуживцы и друзья, беременная жена, старший брат. Заходила строгая Тень. Женщина заставила сиделку впустить ее в сам бокс, чтобы никто и ничто не помешало беседе. А под конец Эдгару кто-то передал крошечный тортик и пакет каких-то ягод.
Рядом с такой заботой кто угодно почувствует себя брошенным. Клаус тоскливо таращился в книгу, надеясь заглушить проклюнувшуюся обиду. Конечно, дедушка и Карл при всем желании не могли навещать каждый день. Условия карантина не позволяли, но это не особенно утешало.
— Эй, Джиндж, зайди ко мне, пожалуйста, — попросил Эдгар, и девица послушно достала ключ.
Едкая зависть неуютно заворочалась под ребрами. «Все ему одному», — проворчал про себя мальчишка. Клаус не отрывал взгляда от плотных строчек, когда дверь в его бокс отворилась.
— Чувствую себя хорошо. Саднит место укола, но мне сказали, что так и должно быть, — опережая вопрос, сообщил мальчишка.
— А я не за этим, — возразил незнакомый голос. — Бери скорее, пока никто не видит.
— Что брать? — удивился Клаус.
— Станешь возиться, уйду, — пригрозила девица, протягивавшая кусочек торта на плотной салфетке и небрежно свернутый из бумаги стакан, доверху полный черники.
Дважды повторять не пришлось.
— Как вас зовут? — спросил мальчишка, принимая лакомства.
— Джинджер. — Она постучала ногтем по табличке с именем у себя на груди. — Что не съестся, спрячь. Ягоды, я имею в виду.
— Спасибо, — поблагодарил Клаус.
— Не мне, — отмахнулась та и снова вышла.
Мальчишка прошлепал к переговорному устройству и снял микрофон с подставки.
— Спасибо, господин Баркли.
Эдгар приветливо улыбнулся и подошел к своему микрофону.
— На здоровье, — ответил он. — Делиться всегда приятно.
— Вы бы вернулись на место, — порекомендовала Джинджер. — Я и так из-за вас порядок нарушаю.
— Обязательно, Джиндж. Не хочешь сходить выпить кофе? Девчонки наверняка все твои пряники потаскали, пока ты не видишь, — весело предложил Эдгар. — Ничего с нами за пять минут не случится.
— Это вы храбритесь, пока действует обезболивающее, — возразила она.
— Возможно, но за пять минут его действие не закончится, — продолжал настаивать тот.
— А если я встречу Эдварда? — Перспектива отдыха девицу явно привлекала, но ответственность не позволяла поддаться на уговоры слишком легко.
— Пфф. Скажешь ему, что я тебя за ним послал. Чего проще? Кофе, Джиндж. Ароматный, горячий кофе, — не унимался он.
— А вы посылали? — уточнила та.
— Нет, — честно признался Эдгар.
— Вокруг вас все становится несерьезным, — всплеснула руками Джинджер. — Так и быть. Но ровно на пять минут.
— Ни в чем себе не отказывай! — крикнул ей вдогонку мистер Баркли.
Как бы аппетитно ни выглядел торт, от смущения Клаус не смел к нему прикоснуться.
— Все в порядке, парень, — подбодрил Эдгар. — Не отравлено. Или ты на диете?
— Нет, сэр, — собравшись с духом, ответил мальчишка.
Боковым зрением Клаус заметил, как крошечные пузатые ягодки высыпались из пакета на белоснежный стол.
— Мне жаль вашего отца, — выдавил мальчишка.
— Мне тоже его… жаль. — Мистер Баркли опустил голову.
— Простите. — Сердце сжалось в груди.
— Ты ни в чем не виноват, парень. — Эдгар легко вернул прежнюю веселость, только от нее становилось не по себе.
— Клаус. Клаус Раббе, — слова застревали в горле.
— Ты был с ним в тот день. Расскажи мне, — попросил он.
Отказать мальчишка не мог. Он не рассчитывал, что однажды кто-то из родственников Эдвина предложит нечто подобное, тем более так скоро. Собственно, почему нет? С каждым новым пересказом страшные события глубже и глубже въедались в кожу, как позорное клеймо. Да, был там. Был там и никого не спас, никому не помог, только смотрел. Все вокруг наперебой твердили, что вины Клауса в том нет, однако мальчишка чувствовал себя бесполезной куклой, которую принимали за человека.
Какое-то время Эдгар слушал стоя, но потом травма дала о себе знать, и он взял стул.
— Испортил тебе аппетит, да? — улыбнулся Эдгар. — Боялся, другого случая поговорить не представится. Ты же здесь ненадолго. Выпишут и все. Если бы этим делом занимались Танцоры, а так… правды в отчетах процентов двадцать.
— Что вы имеете в виду? — насторожился Клаус.
— Только то, что Митчелл пропал, как только выбрался обратно к нам. По слухам, его забрали какие-то люди. А про побег Клайва нигде нет ни слова. Мы с братом вообще не знали, что Митчелл тогда пошел с вами, — пояснил мистер Баркли.
— Как же так? — не поверил мальчишка.
— Томас Митчелл — помощник одного из Советников Ордена. Каким бы честным и порядочным человеком он ни был, отдавать своего сына под суд, похоже, не собирается, — признался Эдгар. — Тени на звания и деньги не смотрят. А тем, кто внутреннее расследование ведет, деваться некуда. Единственный виновный во всей истории — Клайв. Конечно, его присутствие вряд ли изменило бы что-то, но сдается мне, шансов на успех прибавилось бы.
— Я готов подтвердить под присягой, что эта трусливая сволочь сбежала. — От бессильной злости Клаус побагровел.
