Стоя в тусклом сиянии света над бильярдным столом, он заколебался.
— Можно я спрошу тебя кое о чем?
— Конечно.
Спрятав руки в карманы, Трент выглядел совершенно не похожим на самого себя.
— Что бы ты сделала с доктором Фарин?
Моя улыбка увяла.
— С твоим врачом-генетиком? С тем, которого ты убил?
Он кивнул, открывая дверь, чтобы позволить холодному весеннему ночному бризу пройтись по моим лодыжкам.
— Теперь, когда ты знаешь все, что висело на волоске и что было поставлено на карту, как бы ты помешала ему обратиться в прессу и положить конец всему, на что ты потратил свою жизнь, пытаясь спасти? Пожизненное лишение свободы, такое, какое просят демоны? Подкупить его еще большим количеством богатства, зная, что ты вечно будешь его рабом? Или ты бы закончила все чисто, убила одного жадного человека, чтобы спасти тысячи, возможно, миллионы, от страданий?
Во рту было сухо, и я не знала, что делать с руками.
— Я не знаю, — сказала я, наконец, и он кивнул, глубоко погруженный в свои мысли.
— Это справедливый ответ, — сказал он мягко. — Я бы удивился, если бы ты начала объяснять решения, которые я принимаю и возможные причины их принятия.
Я уставилась на него, мысли летели в моем разуме. Я не… Я не знала, что думать.
Его лицо расслабилось, и моя тоска стала ползти обратно. Я знала, куда ушли его мысли.
— Я сожалею о Бисе, — сказал он. — Я знаю, что это больно.
И все же я сумела улыбнуться. Он знал. Он знал чувства вины, страха, и силы, которая требовалась, чтобы сконцентрировать энергию на то, чтобы найти выход.
— Спасибо, — сказала я, отказываясь снова перед ним плакать. Он пах дождем, а кожа — лосьоном после бритья, и мое горло перехватило, а зрение пригрозило снова уплыть. — Я сожалею о Кери и Люси. Я не знаю, как ты можешь продолжать двигаться вперед.
Его глаза поднялись к моей обожженной руке, и он неожиданно заправил мою прядь волос за ухо, шокируя меня.
— Ты была первой, кто научил меня, что нужно надеяться на любой шанс. Если я не верю в это, я — полная развалина. Я знаю, как это больно. Прости меня за мой выбор, сможешь?
Он собирался попытаться поцеловать меня? Я не знала, что я об этом думала.
— Я сделала это давным-давно.
Глаза показывали нечитаемую эмоцию, и он заколебался, его внимание перешло на мои спутанные волосы.
— Вниз, я думаю, — прошептал он, и, сделав резкий кивок, он отвернулся.
Я попятилась, плечом задев дверную раму, когда я ошиблась, и вошла внутрь. Смущенно, я захлопнула дверь, прежде чем он вышел на тротуар, но я смотрела из окна святилища, как он садился в машину, его образ был нечетким и расплывчатым. Крылья Дженкса знакомо протрещали, когда он приземлился мне на плечо, и мы вместе смотрели, как Трент включил фары.
— Что он имел в виду? — сказала я, чувствуя себя одиноко, даже сейчас я все-таки чувствовала его запах в церкви.
Крылья Дженкса судорожно задвигались.
— Я не знаю.
Трент уехал, и я пыталась посмотреть на Дженкса на моем плече, но потерпела неудачу.
— Ты позвонил ему, — обвинила я. — Ты попросил его приехать.
Красная пыльца посыпалась перед глазами.
— Он ехал в Цинци поговорить со своим адвокатом, — подстраховался пикси. — Я позвонил ему, да. Я думал, он сможет помочь. Это сработало, не так ли? Ты снова думаешь, верно?
Я отвернулась к окну, глядя в ночь, улицы опустели.
— Угу.
— Айви уехала, и тебе нужен был кто-то, чтобы встряхнуть тебя, Рэйч, и я не достаточно большой, чтобы тебя ударить.
Я вспомнила свое неистовое, бесполезное положение. Он был прав.
— Прости.
— Не беспокойся об этом. Чувствуешь себя лучше?
Я положила обожженную руку на окно, холод кроваво-красного стекла успокаивал мои пальцы. Я медленно кивнула. Трент встряхнул меня. Как насчет этого?
— Горячий шоколад и пончики были его идеей, — сказал Дженкс, затем сорвался с места, как правило, чтобы разобраться со своими детишками.
Слабый звон телефона вибрировал внутри моего черепа, и хотя я пыталась включить звук в моих снах о крохотных синих коридорах и черных дверях размером с желудь, звон стал сознательной мыслью и разбудил меня.
Звонит телефон.
Открыв глаза, я посмотрела на часы, устойчиво показывающие 7:47.
— Вы что издеваетесь? — прошептала я и перевернулась на живот, кладя на голову подушку. Я спала всего пару часов и не собиралась вставать до полудня.
Я поздно легла, меня мучили сны о сокращающихся комнатах и раздавленных чертах Ала, который оказался в ловушке решений в моем беспокойном сне.
То, что солнце взошло, казалось оскорблением, яркие лучи проходили через занавески в моей комнате. Дженкс ответит по телефону. Во всяком случае, меня сейчас не было. Никто не нанимает демона в семь, черт побери, сорок семь утра.
Я вздохнула с облегчением, когда телефон, в конце концов, замолчал. Затем все начиналось по новой. Я застонала, желая, чтобы он выключился.
— Рэ-э-эйчел, — голос Дженкса перебирал каждый нерв, который у меня был, и я приподнялась на локтях.
— Что! — закричала я, уже полностью проснувшись.
— Мои дети нашли клей Вейда. Я отклеиваю усы Рекс. Ты не могла бы снять трубку?
— Ты серьезно? — закричала я.
— Ты хочешь, вместо этого держать кошку?
Я швырнула подушку на пол. Ворча, я поставила ноги на пол и дернула их обратно из-за холода.
— Сейчас даже не восемь, — пробормотала я, стараясь пригладить волосы, но у меня это не получилось, когда я посмотрела в зеркало на комоде. Нет, я не хочу держать истеричную кошку, которой склеили усы. Боже! Как же я буду рада, когда Айви вернется домой.
Я взяла свой синий халат и просунула руки в рукава. Я не смогла найти ботинки, с которыми пикси играли вчера, и, пошатываясь, я спустилась в холл, шаркая ногами по ковру, я завязала халат, выглядя как продавец журналов, который, вероятнее всего, пытался проложить путь к автоответчику. У всех важных людей был мой номер сотового телефона. Если произошло ЧП, они бы позвонили меня на него.
Я прищурилась от яркого света в кухне, чувствуя себя отвратительно от недостатка сна. Стопка книг Трента поджидала меня. Ни одного пикси там не было, и я подумала, что Дженкс, наконец, загнал их всех в сад. Там было жутко тихо.
— Иду! — прорычала я, когда телефон продолжал звонить и трещать, я потянулась к трубке. Сердце мое, казалось, замерло, когда я увидела номер звонящего. Это был Трент.
Я взяла трубку, не зная, что происходит.
— Трент? — спросила я, нерешительно прикладывая трубку к уху, не уверенная должна ли я быть взволнованной или сходить с ума. — Зачем, маленькие Божественные зеленые яблоки, ты звонишь мне в семь сорок семь утра?
