Келли Армстронг - Похищенная

Матасуми, белый как мел, сидел на стуле, уставившись в пустое место. Такер что-то беззвучно кричал в рацию. Вокруг него сгрудились пятеро охранников. Еще один застыл возле Матасуми, спрятав лицо в ладонях; на подбородке выступила испарина, на рукаве рубашки расплылось влажное пятно. Последний охранник уперся, склонив голову и надсадно дыша, руками в стену. Я шагнула вперед и чуть не поскользнулась: под ногами растекалась лужица чего-то желтоватого. Рвота. Дверь в лазарет была закрыта. Я сделала еще шаг, по-прежнему чувствуя себя героиней немого кино. Меня заметили, и толпа расступилась. Девять пар глаз устремились на меня, и прочесть в них можно было многое — от тревоги до отвращения.

— Что здесь происходит? — донесся у меня из-за спины голос Уинслоу, и наваждение рассеялось.

В один миг нахлынули запахи: рвоты, пота, тревоги — и страха. Кто-то промычал нечто нечленораздельное. Уинслоу, отстранив меня, встал перед дверью лазарета и заглянул в окошко. Все разом притихли, затаили дыхание.

— Охренеть не встать! — В голосе Уинслоу не было и намека на ужас — одно изумление. — Это Елена, что ли… А, понял. Мать вашу, да вы только посмотрите!

Ноги сами понесли меня к двери. Уинслоу отступил в сторону, положил руку мне на талию.

— Нет, ты понимаешь? — произнес он и разразился смехом. — Наверное, понимаешь.

Поначалу я ничего не увидела. Точнее, ничего необычного. За окошком виднелся длинный рабочий стол, сверкавший антисептической белизной; раковина из нержавеющей стали была начищена до блеска, словно на выставку. Большой блокнот Кармайкл лежал под безупречно прямым углом к раковине. Порядок и полное отсутствие грязи, все как всегда. Краем глаза я заметила какую-то странность на полу возле стола — непристойное пятно посреди девственной чистоты. Кровь.

Мой взгляд заскользил по полу. От стола на несколько дюймов тянется кровавый след. К каталке зигзагом ведет дорожка брызг. Перевернутая медицинская тележка, лекарства и инструменты разбросаны как попало. Лужа крови, в ней четкий отпечаток подошвы. Чуть подальше еще один смазанный след. Картотечный шкаф — стофунтовая металлическая махина — повален на бок и полностью загораживает вид на дальний угол комнаты; этакая импровизированная баррикада. Пол усыпан бумагами. Бумаги в темных брызгах. Возле кровати — туфля с окровавленной подошвой. В туфле нога. Так в лазарете кто-то есть! Не успела я поделиться открытием с остальными, как в глаза бросилась еще одна деталь: выше колена у этой ноги — ничего, пустота… если не считать лужи алого цвета. Мне стало дурно. Я поспешила отвернуться… и все-таки заметила, что в паре футов от кровати валяется чья-то оторванная рука. А ближе к двери, под опрокинутым подносом — кровоточащий кусок мяса, выдранный из человеческого тела…

В дверь что-то ударило, да так сильно, что я чуть не отлетела назад. Раздался яростный рев. Желтовато-коричневая шерсть, мохнатое ухо, окровавленная пасть… Бауэр.

— Транквилизаторы, — прохрипела я, совладав с собой. — Ее нужно немедленно усыпить.

— В том-то и проблема, — отозвался Такер. — Они все внутри.

— Как это — все? — ахнула я, недоуменно моргая. Мозг отказывался работать. Потерев лицо, я оглядела окружающих: — Должен был оставаться резерв. Где доктор Кармайкл? Она точно знает.

Все молчали. С каждой секундой тишины мои внутренности все туже сворачивались в трубочку. Пересиливая себя, я перевела взгляд на ногу возле кровати. Туфля… Крупная черная туфля в классическом стиле. Такие носила Кармайкл.

О господи. Так нечестно. Нечестно, нечестно, нечестно! Слово звенело и звенело в моей голове, вытесняя другие мысли без остатка. В этой чертовой тюрьме уйма людей, и многих из них я хотела бы видеть мертвыми. Некоторые заслуживали именно такой жестокой смерти. Но только не Кармайкл…

Приливной волной накатило бешенство. Сжав кулаки, я на миг позволила гневу затопить все свое существо… потом подавила его и обернулась.

— Теперь она полностью Преобразилась, — проговорила я. — В лазарете сидит полубезумный оборотень в самой опасной форме, и если вы не начнете действовать, она рано или поздно выломает дверь. Не стойте же, как истуканы! Что вы намерены предпринять?

— Вопрос в другом, — сказал Такер. — Что вы собираетесь предпринять?

Я отступила от двери.

— Это ваша беда, а не моя. Я вас предупреждала, и не раз. Сначала вы используете меня, чтобы не дать ей умереть, затем швыряете обратно в камеру. А сейчас все полетело к чертям и вы хотите, чтобы я со всем разобралась? Я тут вообще ни при чем, если уж на то пошло. Вы сами напортачили.

Такер сделал знак охранникам. Один из них подбежал к двери, посмотрел в окошко и провернул ручку.

— Транквилизаторы хранятся в шкафчике у дальней стены, — сообщил Такер.

— Нет, — отрезала я. — Вот уж хрен.

Четверо охранников вскинули винтовки и взяли меня на прицел.

— Я не буду…

Дверь отворилась. Кто-то втолкнул меня в комнату, и дверь захлопнулась, угодив мне по ноге. Я упала на четвереньки. Некоторое время было тихо. Затем по лазарету прокатился низкий звук — я не столько услышала его, сколько почувствовала кожей. Рычание.

Оставаясь в той же позе, я медленно подняла голову… и встретилась взглядом со стодвадцатифунтовой волчицей. Из-за вставшей дыбом шерсти она напоминала гиганта-мастиффа. Беззвучно скалясь, Бауэр смотрела мне в глаза. Уши ее стояли торчком.

Я отвела взгляд и припала к полу, как бы подчиняясь воле Бауэр. Удовольствия это мне доставляло мало, но гордости пришлось отступить на второй план — сейчас важней было остаться в живых. Да, в ту минуту меня тревожило, что финал моей жизни наступит слишком рано. Даже Клей не стал бы связываться с Преобразившимся оборотнем, сам перед этим не Преобразившись. У Бауэр имелось важное преимущество — клыки и когти. Более того, человеческое тело плохо приспособлено для схваток с животными — слишком оно неповоротливо, неуклюже, слишком легко теряет равновесие. Главное оружие людей — мозги, однако толку от них немного против существа, обладающего звериным телом и человеческим разумом. В противостоянии с оборотнем-новичком наша рассудочность превращается в недостаток. Как правило, нами руководит логика. Оценив ситуацию, мы продумываем возможные варианты ее разрешения и выбираем тот, который позволяет нам достичь желаемого результата с минимальным риском. Допустим, я не успеваю на работу. Ничто не мешает мне всю дорогу до офиса жать на газ, как гонщику «Формулы 1», но поскольку это небезопасно, я лучше превышу скорость всего на десять-пятнадцать миль и немного опоздаю — зато останусь цела и невредима. Однако неопытный оборотень в волчьей форме начисто лишен способности размышлять, и никаких последствий для него просто не существует. Это взбесившийся зверь, ведомый инстинктами и яростью, готовый уничтожать все, что попадается ему на глаза — пускай даже в ущерб самому себе.