- А почему ты спрашиваешь? – решила я таким образом схитрить. Отвечать на этот вопрос у меня нет никакого желания.
- Мы в связке. Ты смогла увидеть мои мысли. Пока только поверхностные, но позже мы будем читать друг друга, как открытую книгу. Ты менталист, поэтому ты прочтешь меня раньше. Из-за этого ты ментально обнаружила ведьму, на которую я охочусь, - пояснил он мне.
Я застыла, хватая ртом воздух. Читать, как открытую книгу? Он что издевается? Я людей трогать лишний раз не хочу, а он в голову залезть собрался. Паника. Паника. Паника. Дайте мне мешок, я в него дышать буду. Как это помогает от паники, я не знаю. Но надо попробовать. ААА!!!
- Держи, - протянул он мне пакетик. Я дышала в него. Это не помогает. Черт! ААА!!!
- Успокойся, твои эмоции слишком сильные, - донесся жалобный голос из самого дальнего угла комнаты. Рафаэль сидел на корточках, закрыв руками голову. Он словно защищался от чего-то. Мне стало его жалко. Я постаралась успокоиться. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
- Мне лучше. Зачем только эти пакеты нужны? – недовольно пробурчала я. Как же принять тот факт, что в моих мозгах будет копаться этот экземпляр мужественности. Сейчас он медленно с опаской вернулся в кресло.
- Чтобы дышать, - ответил он на мой риторический вопрос. Тяжелый случай. Он свихнется, когда будет читать меня. В моей голове буйные тараканы, лишенные прогулок. Отрываться на ком-то кроме Милы мне на ком. Вот и веду разговоры сама с собой.
- Серьезно? Ты чего в углу забыл? – поинтересовалась я, смотря на него с жалостью. Точно свихнется. Вон как зло уставился. Что я ему сделала?
- Прекрати жалеть меня и бояться! – взревел это изверг. Подумаешь, какие мы страшные. Если честно то и, правда, страшно. Я с мольбой уставилась на него.
- У тебя сильные эмоции. Я их чувствую, как свои. Как ты с этим живешь? Нельзя испытывать столько эмоций сразу и менять их так быстро,- отреагировал он на меня. Свихнется. Однозначно.
- Семь пятниц на неделе. По-моему эмоции, как у всех девушек, - меланхолично ответила я, пожимая плечами. Он даже сжался в кресле. Что это с ним? Испугался перспективы взлезть в мой мозг? Правильно. Нечего лазить! Там все мое родное и делиться с кем-то не собираюсь. Буду жадиной!
- Алиса пойми. Все менталисты с детства считывают эмоции окружающих. С возрастом радиус увеличивается. Сила же растет вместе с менталистом. Ты не замечаешь эмоции, а я чувствую сейчас, по меньшей мере, полгорода. Но если эмоции ощущаются как гул, то твои эмоции как крик возле уха, - попытался донести до меня свои мучения охотник.
- Я могу тебе помочь? – спросила я его осторожно. Такими темпами он свихнется раньше, чем залезет в мою головушку.
- Алиса доверься мне и покажи какое-нибудь воспоминание. Тогда твой ментальный щит станет защищать и меня. Ты же не с кем не делишься сокровенным? – спросил он, сжимая виски руками.
- Да. А как это сделать? – осторожно спросила я его тоном, с которым обычно разговариваю с умалишенными.
- Возьми меня за руку. Расслабься. Доверься мне. Вспоминай, - рявкнул он, когда я схватила его за руку. У него вены от напряжения выступили. Мамочка роди меня обратно.
- Извини, что напугал. Пожалуйста, сделай, как я сказал. Я скоро не выдержу, - прохрипел он. Он стал синеть. Не знала, что кожа может приобрести такой оттенок. Он уже не свихнется. Не успеет. Окочурится быстрее. Зачем мне труп в квартире? Правильно, труп нам не нужен.
Я повторила свою дыхательную гимнастику. Очень хотелось помочь ему. Оказалось, что сложно довериться незнакомому парню. Он друг Милы. Он чувствует то же, что и я. Разве этого мало для доверия? Мне мало.
Я не смогу ему доверять. Не сейчас. Но впустить его ненадолго в голову смогу. Переживу как-нибудь его вмешательство в мое личное пространство. А то Рафаэль загнется здесь. Я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться.
Вот только, что можно вспомнить? Всегда была изгоем. Добровольным изгоем. Правда, было время, когда меня все любили. Улыбнувшись, я сильнее сжала его руку. Погружение в воспоминание начинается. Пристигните ремни. Экспресс Алиса отправляется по долине приятных воспоминаний.
Глава 7.
Вокруг меня пространство заливает свет. Я сижу на кухне, болтая в воздухе ногами. Мама печет печеньки. Рядом сидит уже нормального цвета Рафаэль. Мама его не замечает, словно его и нет. Противень отправляется в духовку. Я сижу и наблюдаю за тем, как мама убирает со стола и моет посуду.
Я счастливо улыбаюсь. Меня любят. Открылась входная дверь и в темном коридоре я увидела папу. Радостно попискивая, я слезла с табуретки, как все маленькие дети попой вперед. Табуретка высокая прыгать страшно. А спиной и не видишь, как высоко.
- Папа! Папа! Папа! Мама! Папа пришел! – с этими криками я подбегаю к папочке. Он уже разулся и одел тапочки. Высокий, красивый и во всем белом. Мой папа самый лучший на свете!
- Иди сюда кнопка, - тепло произносит папа, садясь на колени. Коридор узенький и кухня тоже маленькая. Мне казалось, мы идем по тоннелю к свету. В сиянии появляется мама. Она такая красивая и очень счастливая. Что у меня дух захватывает.
- Привет, дорогой. А мы тут печенье постряпали. Как дела на работе? – спросила мама, целую папу в щечку. Она налила мне стакан молока. Все вокруг пропиталось чудесным запахом печенья. Взрослые разговаривали о чем-то непонятном. Мне было достаточно того, что меня любят.
У нас маленькая семья. Я маленькая кнопка, мама – средняя, а папа большая-пребольшая кнопка. Мы живем втроем и мой прадедушка. Он классный. Разрешает мне прыгать на его кровати. Устраивать игры с погонями. Кататься на санках по кровати и подушкам.
Однажды, когда меня оставили с ним. А родители ушли на работу. Мне было скучно. Я ходила по квартире и разглядывала голые желтые стены. Если опереться на них, то можно одежду замарать. Когда мне это надоело, я пошла к дедушке. Все это время Рафаэль ходил за мной. Такой огромный дяденька. Но я не обращала на него внимания, как и все вокруг.
- Деда, мне скучно. Что мне сделать? – спросила я его. Он улыбнулся, подозвал к себе и обнял. Приятно, когда тебя любят. Дома я всегда в центре внимания. Все меня оберегают. А дедушка по голове гладит.
- Возьми карандаши и нарисуй что-нибудь красивое, - ответил он, отпуская меня. Я помчалась за карандашами. Потом прибежала к нему и выдала сакраментальное, что мне потом припоминали многие годы.
- А мне негде рисовать? Где я буду рисовать? – спросила я его. Он улыбнулся. Все морщинки сложились в гармошки. И он просто махнул на стену.
- А можно рисовать на стене? – удивилась я. Но когда мне кивнули, я убежала в зал, где начала творить. Единственное, что я умею до сих пор красиво рисовать это елочки. Я так старалась. Мне хотелось, чтобы родители гордились мной.
