Пта стоял возле жертвенника, флегматично ожидая, пока зверь успокоит своего хозяина. В задуманном им не было ничего предосудительного. Дважды испив из чаши, птицеголовый сложил воедино все части головоломки и набросал весьма элегантное решение.
Став оборотнем, Александр старался принять звериную половину своего «я», но получалось у него не слишком успешно. В результате он едва не заработал психическое расстройство, мысленно отделив звериную часть со всеми инстинктами и обозвав ее Ящером. В силу своей природы зооморфное божество отлично понимало суть проблемы, но в ситуации с эльмешем была одна особенность. В его отношения с собственным «я» вмешался младший демон. Вселившись в тело, он еще дальше раздвинул половинки личности. И когда Странник впервые шагнул за пределы своего мира, реальность приняла два сознания вместо одного. Неустойчивые законы едва вылупившегося мира позволяли и не такие казусы. Чего стоили одни кольца из жадного до чужой силы металла. В результате Ящер обрел тело, а эльмеш лишился равноправной половины своей личности. Рано или поздно такая половинчатость убила бы их обоих, а потому птицеголовый решил слить разделенных обратно. Пусть не в той же степени, но такая операция давала парнишке шанс.
Основная проблема заключалась в следующем: Ящер успел распробовать привкус свободы и, кроме того, был немножко Сашей, немножко собой и совсем чуть-чуть — демоном. Смерч сумасшедшей колдуньи оставил после себя грязную полосу, и даже божественный Пта Ло'пта слабо представлял, чем закончится такое слияние. Но горел желанием выяснить. Боги вообще похожи на любопытных, хоть и немного жестоких детей.
Ритуал собрал вокруг гостей все население храма. Костлявые жрецы стояли неровным кругом, выстроившись по одной им понятной системе. Однорукий верховный медленно тянул заунывную песню, раскачиваясь и поскрипывая сочленениями. Остальные не отставали. Пребывающий в полном замешательстве Александр на всякий случай нарастил броню, из последних сил удерживаясь, чтобы не выпустить когти. Прорываться с боем из кольца скелетов он не спешил по двум причинам: храм все еще опутывало неведомое заклинание, а кажущаяся хрупкость местного жречества была обманчивой. На его глазах упавшая со второго яруса колонна придавила парочку немертвых, взорвавшись облаком каменной трухи. Когда пыль осела, неуклюжие строители вполне шустро поднялись и принялись за работу. Недовольство Пта повредило им сильнее, нежели многотонный каменный столб.
В общем, Сашка здраво рассудил, что дергаться раньше срока не стоит. Ящеру он доверял, а зверь воспринимал начавшуюся суету с заметным одобрением. Разговор с птицеголовым хорошо подействовал на рептилию. Несмотря на пугающее соседство и нарастающий клекот жрецов, зверь просто светился от счастья.
В такт странному пению на полу разгорались линии гигантской пентаграммы. Как оказалось, немертвые служители Пта располагались в лучах и углах светящегося рисунка, направляя и усиливая потоки энергии. Впрочем, главную роль в таинстве исполняла статуя божества. Пернатый знал, что делал. Его сила просыпалась после десяти веков сна и будоражила не хуже молодого вина. У Пта Ло'пта руки чесались от желания поработать с уникальным материалом. Хотя именно сейчас двуногий материал откровенно дрейфил в центре пентаграммы.
Вселившийся демон оставил червоточину в разуме Ящера, а добродушная вселенная увековечила ее в подаренном теле. Смерч Эльвиры не был полностью материален, и теперь Пта Ло'пта собирался использовать эту особенность. Даже боги не способны создать что-либо из пустоты. Бессмертные — всего лишь хранители, не творцы. Но превратить песчинку в подпирающую небеса гору им вполне по силам. Тело Ящера позаимствовало несколько трюков у своего временного постояльца, и божественному оставалось только усилить их и немного видоизменить.
Едва уловимый запах тлена окутывал рептилию с момента появления в реальном мире. Ящер передвигался, оставляя за собой висящий в воздухе след из праха умерших. Резкие прыжки и вовсе размывали зверя в бесформенную кляксу. Более того, чем дольше звучала песнь жрецов, тем смазанней становились его очертания.
Александр стоял неподвижно. За последние дни на молодого в сущности парнишку навалилось слишком много всего, и не стоило винить его за некоторую растерянность. Саша просто не знал, что делать. Тем более что сейчас от него требовалось именно это — просто стоять. Не прошло и нескольких секунд, как мечущееся облако наткнулось на неподвижную фигуру сверха. Обволокло. Замерло. И нырнуло внутрь. Впиталось под кожу быстро, как удар молнии, и совершенно безболезненно.
Пение жрецов оборвалось, и храм окутала звенящая тишина.
Меня выкинуло в далеком замкадье, километрах в трехстах к северу от Москвы. Точнее, это я потом узнал, что от Москвы, а сперва был бултых в лесное озеро с высоты птичьего полета и паническое выгребание к берегу.
Никаких дурацких вопросов, типа «какой сейчас год?» и «где я нахожусь?» не потребовалось. Трасса, столичные номера проезжающих машин — информации достаточно. Босого и взъерошенного парнишку в драных джинсах подобрал сердобольный дальнобойщик. И надо было видеть его глаза, когда он слушал мой разговор по мобильному телефону. До сих пор не пойму, почему он сразу меня не высадил. Когда над фурой зависла четверка боевых вертолетов и парни в костюмах хим-био-и-еще-чего-то-там защиты выковыривали нас из КамАЗа, было уже поздно. Ах, это сладкое слово «ка-ран-тин». Повезло, что я больше ни с кем не общался, а то у меня была идея завернуть в сторону деревеньки, сладко пахнущей дымом и едой. Бог миловал… местных жителей.
Собственно, о богах.
После общей исповеди за меня взялись по второму кругу. Допрашивали знатно — со вкусом, толком и расстановкой. По завершении таких бесед я едва не выжимал белоснежную сверховскую спецовку над раковиной. Никаких пыток, что вы! Должен признать, что тяжко пришлось обеим сторонам. Конторским мозгоправам требовалось точечно проколоть защиту ключника, чтобы воздействовать на нужные участки мозга и расшевелить память. К тому же над ними грозным коршуном нависала Женя-Василек с требованием не помять подопытного. При этом сам подопытный то и дело заворачивался в чешую, ломая с трудом выверенные схемы.
— Мужики, я ж не специально! — говорю в сотый раз, а сам незаметно выдыхаю.
«Кладоискатели» чуть не наткнулись на Ящера. Снова. Любопытный поганец лез к зондирующим заклинаниям, будто их медом намазали, а мне приходилось контролировать обе стороны. Этих — чтоб башку не спалили, и того — чтоб из карантина все-таки выпустили. Реакция конторы на полуприрученного демона прогнозировалась с трудом. На оборотня-то Ящер теперь мало походил. Был один фрик, стало два.
