Гладкий звук пластиковых колес по металлу нарушил тишину, когда он захлопнул дверь, и Нина повернулась ко мне, слегка дотронувшись до моей спины, приглашая меня идти дальше, с грацией другой эпохи, не заботясь о том, что человек только что назвал ее сэр.
— Я считаю, что причина того, что они оставили тело здесь, то, что здесь когда-то было кладбище, — тихо сказал немертвый вампир, продолжая разговор, как будто я говорила с ним все это время.
Я вспомнила о дыхании через три шага.
— Я скажу вам одну вещь, Нина. Вы удобный человек, чтобы иметь его рядом
— Мне говорили это раньше, — ответила она с дружеской, компанейской теплотой, потревожившей во мне едва ли не все тревожные звоночки.
Тем не менее, намек на развлечение в ее голосе было успокаивающим, и я расслабилась, зная, что, как ни странно, но я теперь в безопасности. Он вернулся и контролировал себя, и я подумала, что это странно, что я чувствую себя безопаснее с монстром, который контролирует себя, чем с женщиной, изо всех сил пытающейся найти контроль.
"Вы собираетесь наблюдать за этим расследование лично? Почему? " сказала я, еще раз поправляя сумку на плече, чтобы скрыть ощущение неправильности ее руки на моей спине.
Нина улыбнулась, убрала руку с моей спины и взяла меня под руку, так естественно, как будто уже заслужила это.
Это было не так по собственнически, и мое беспокойство ослабло, несмотря на то, что мне не нравилось, что вампир нежить в ней читал мои эмоции и пытался втереться ко мне в доверие.
"Я хочу узнать тебя получше, — сказала она, ее высокий голос приобрел оттенки прекрасно сигарного дыма, богатого и насыщенного.
Здорово. Шаги Нины стали тихими рядом с мягкими ударами моих сапог.
"Последнего вампира, который хотел узнать меня лучше, я избила до полусмерти ножкой стула" предупредила я, но не стала вырываться.
Приятное ощущение покалывания поднималось в том месте, где она касалась меня, мне нравилось играть с огнем.
— Я буду осторожен, — сказала Нина, и я была потрясена, глядя на ее длинные черные волосы и изящное лицо — вовсе не морщинистое, и потемневшее лицо старика, хорошо знавшего, как обвести вокруг пальца целый мир.
"Вы демон, мисс Морган, — сказала она, склонив голову ко мне так, как будто мы были близкими друзьями и секретничали.
"Я хочу знать, кто вы такая, чтобы я мог распознавать ваш вид, когда он появится снова.
Кто знает? Возможно, О.В. пронизана ведьмами на пороге становления демонами".
"Конечно, хорошо," сказала я, зная, что я была единственной, кроме колдуна Ли Саладана, кого спас отец Трента, изменив наши митохондрии таким образом, чтобы они производили фермент, который позволил нам выжить, ферменты которые естественно производятся в крови демонов.
Я могла бы передавать эти ферменты, но Ли не мог.
— О, небо, — проговорила, вздыхая, Нина, непостижимым образом вкладывая в эту смягченную божбу бездну разочарования.
"Больше нет таких как вы?" Спросила она, услышав в последних моих словах, то, чего там не было.
"Вы уверены? Жаль. Но я думаю, что останусь, тем не менее. Вы забавляете меня, а меня уже мало что забавляет".
Все лучше и лучше. С большим усилием, я вытащила свою руку из ее, когда мы сошли с тротуара и пошли по обледеневшей от мороза траве.
Я все еще хотела знать, почему Трент был здесь, но не думаю, что я была готова заплатить за это.
Кроме того, Дженкс и Айви, вероятно знают, они уже здесь.
Глаза Нины были полны восторженного предвкушения от моего сопротивления, когда мы направились на треск радио.
Чем старше были мертвые вампиры, тем более человечными они становились, и видеть присутствие такого старого в молодом теле, расстраивало меня больше, чем видеть присутствие мужчины женском теле.
"Мне вроде как нравится Нина, знаете ли," сказала я, не зная, почему, но чувствуя, что я должна заступиться за женщину, которую использовали так грубо.
Я прожила с Айви достаточно, чтобы знать, что теми, кто привлек внимание немертвых, злоупотребляли, их калечили. Нина понятия не имела, в какую ужасную беду угодила.
Нина фыркнула, подвигав плечами, и посмотрела на небо сквозь ветви.
"Она милая девушка, но несчастная".
Гнев прошел сквозь меня, и остатки его харизмы стерлись.
"Быть несчастной не является показателем возможностей или достоинств. Это нехватка ресурсов".
Нина повернулась, ее темные брови были высоко подняты в удивлении.
Приятный привкус опыта, самоуверенности, живой вампир становилась более полноценной и более сильной, чем дольше неживой вампир находился в ней, и я почувствовала, что выражение моего лица замерло, когда я вспомнила, Кистена.
Несбыточное желание проскользнуло во мне, что это мог быть Кистен, неживой и нашедший меня, но нет.
Я видела его мертвым дважды.
Ничего не осталось от него, кроме воспоминаний и коробки с прахом под кроватью Айви.
Кроме того, этот парень был действительно стар.
"Ты любила одного из нас раньше", Нина задышала так, как будто вампир нежить в ней переживал вместе со мной.
Моргая, я постаралась перестать переживать, обнаружив, что я положила руку на шею, прикрывая шрам, которого уже не было видно.
"Я не хочу об этом говорить".
"Сюда," сказала Нина, что заставило меня сделать небольшой круг, обойдя участок травы.
Я не заметила никакой разницы в том, как пройти, и Нина фыркнула.
"Там лежат кости" сказала она низким голосом с намеком на старые эмоции.
Любопытно, я оглянулась обратно на тот участок земли.
"Должно быть неприятно, знать, где все захоронено, — сказала я, думая, что она была лучше, чем металлоискатель.
"Ей было примерно восемь, — сказала Нина.
"Умерла от холеры в 1800 году. Они пропустили ее могилу, когда переносили их, потому что кто-то украл ее надгробие".
Мы приближались к беседке, наполненной людьми и шумом, но я повернулась, чтобы посмотреть назад еще раз, продолжая идти вперед.
"Вы можете сказать это, просто пройдя над могилой?"
"Нет. Я помогал хоронить ее".
"О". Я закрыла рот, интересно, может пропавшее надгробие лежит ниже ее гроба.
Неживые вампиры не могут любить, но они помнят любовь испытывая дикую преданность.
Непросто со всеми людьми, я осмотрелась и заметила Айви, стоящую с двумя агентами О.В. в костюмах, они просматривали распечатки.
Блеском света на ее плече, вероятно, был Дженкс, пикси посыпал яркую пыльцу, узнав меня, но не покинул теплое плечо Айви, они изучали планшет.
За ними находилась беседка, летняя эстрада, ярко раскрашенная и открытая. Это могло быть мило, если бы не окровавленное, искореженное тело, висевшее в центре потолка, как тряпичная кукла, распятое, со связанными грязными веревками конечностями.
