Никто не собирался наказывать меня, но я была достаточно умна, чтобы промолчать. Мое сердце колотилось, и я была рада, что Кормель был здесь. Феликс был не в своем уме.
Феликс сердился, его шаг замедлился, рука Кормеля протянулась в приветственном жесте.
— Вы нуждаетесь, сэр, — сказал он почтительно. — Вы в смятении, одурманены солнцем. Отпустите эту идею и перейдите к новому до того, как моя опека убьет вас. Она не для вас. Она не для меня. Она для Айви.
— Айви… — прорычал Феликс, и у меня перехватило дыхание, когда Феликс обдумывал это. Его юное лицо стало безобразной маской боли и страха, его черные глаза показывали отсутствие контроля, которое я могла ожидать от вампира только что ставшего нежитью, а не от одного из вампиров, который был старее, чем туннели Цинциннати.
— Я одурманен солнцем, — сказал он вдруг, его красивый голос сломался. — О Боже. — Он произносил слова с надрывом, отступая к столу, как будто внезапно взял себя в руки. — Что я наделал? Что…
Дженкс опустился с потолка на мое плечо, и я вздрогнула.
— Что я делаю? — посетовал Феликс, наклоняя голову до тех пор, пока его волосы не спрятали глаза. Он дрожал, и только сейчас Кормель посмотрел на меня, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.
— Ты думаешь, что это мудро — повернуться к нему спиной? — спросила я, когда Кормель подошел ко мне, кладя свою холодную руку на мою, чтобы вытолкнуть меня в холл. Он был одет в опрятный костюм, что делало его похожим немолодого политика, а его улыбка, которая спасала мир, теперь была направлена на меня. Она не работала. Я была напугана до усрачки.
— Мне жаль, что ты увидела это, Рэйчел, — сказал он, и я выскользнула из-под его руки. — Болезнь немертвых нелегко понять. Я могу побыть с ним наедине минутку?
Покачивая головой, я попятилась в угол.
— Нет, не в моей церкви. — Я посмотрела за его спину на немертвого вампира. Феликс выглядел раздавленным, избитым, когда он привалился к столу и угрожал соскользнуть на пол. Это происходило со старыми вампирами? Они медленно сходили с ума, когда долго не выходили на солнце?
Глаз Кормеля дернулся от моей дерзости. Но только когда Дженкс загремел крыльями, он повернулся к Феликсу.
— Я не могу, — сказал Феликс, и его голос был тонким и разбитым. — Нина показала мне солнце, и я смотрел слишком долго. Я не могу заставить себя забыть, снова, теперь, когда я знаю, как оно выглядит.
Я вздохнула, чтобы что-то сказать, мои слова застыли, когда Феликс поднял глаза, и я увидела в них его мучения. Он пришел сюда в поисках меня, чтобы я убила его. Он хотел положить этому конец, но выйти на солнце потребовало слишком много смелости.
— Позвольте Нине существовать, — сказал Кормель, поворачиваясь ко мне спиной. — Дайте ей время.
Феликс вздрогнул как наркоман при ломке, а, может быть, он им и был.
— Я не могу. Я не могу, — сказал он, его голос был сломан. — Солнце манит меня. Боже, это слишком просто… и тогда я буду жив через нее. Я жив. — Его лицо заметно оживилось, даже стало, пожалуй, слишком красивым. — Ты помнишь, как это быть живым? Я, нет. У меня было мало времени, я умер слишком рано. Почему ты остановил меня? Ты не знаешь! Как ты можешь?
Кормель пересек комнату, и я смотрела, не веря своим глазам, как младший немертвый успокаивал старшего.
— Вы знаете, этого никогда не будет достаточно, — сказал он, его рука лежала на плече Феликса. — Вы потеряны для солнца. Если вы не отпустите его, оно убьет вас. Нина слишком яркая.
Феликс облизнул губы, замешательство появилось в его глазах.
— Нина любит меня.
— Вы убиваете ее, — сказал Кормель, и я подумала, должна ли я была уйти, когда у меня появился шанс. — Айви правильно учит Нину контролю. Позвольте Нине прожить ее время.
Феликс сделал большой вздох.
— Я нуждаюсь в ней! — крикнул он, и гул крыльев Дженкса увеличился. — Кто ты такой, чтобы говорить мне нет! Ты, щенок! — Он зашагал вперед-назад, не приближаясь, но и не отдаляясь. — Убогий, сопливый щенок, высовывающий нос из коробки и не способный увидеть всю глубину боли за ее пределами!
— Возможно. — Кормель наклонил голову, стоя очень, очень тихо. — Но я, сэр, знаю, как смотреть. Я верю лжи, и поэтому я переживу еще один день. Вы не можете больше владеть Ниной. Я не буду оправдывать вас перед Айви или Рэйчел. Темнота нагреется снова, если вы повернетесь к солнцу спиной. Сэр. Пожалуйста. Еще не слишком поздно.
Феликс уродливо нахмурился, подол его прекрасно сшитого костюма задрожал от гнева.
— Это мое право, — прошипел он, и его взгляд начал снова становиться безумным. — Я голодаю из-за нее, только она одна удовлетворяет меня…
Опасаясь за Айви, я передвинулась к Кормелю, он вскинул руку, останавливая меня.
— Вы не можете требовать правосудия для Айви, — сказал он твердо. Что-то переменилось. Голос его был по-прежнему уважительным, но тонкий подтекст подчиненного вампира практически иссяк. И глядя на красное лицо Феликса, я думаю, он это распознал. Для него было слишком поздно. Он не мог отпустить ее, он не мог стать тем, кем он был когда-то. Теперь была только задача — наблюдать конец всего этого.
— Твой любимый ребенок крадет ее от меня. Я требую компенсации!
Я обменялась взглядом с Дженксом, видя, что он тоже увидел скачок. Феликс больше не был нормальным вампиром-нежитью, а был тем, кто был болен, тем, кого любили и кому лгали. Он был старым, забывчивым и ему не хватало контроля. Он сделал это с собой, и я жалела его, вспоминая, контролируемого, уверенного в себе вампира, смотрящего через глаза Нины три дня назад. Он знал, что произойдет, и он сделал все это… все за возможность увидеть солнце.
— Я дам вам компенсацию, но у вас не будет Айви или Рэйчел, — сказал Кормель, и я пожалела Феликса, когда он заскулил.
— Айви может удовлетворить меня, — сказал он, подлизываясь, выглядя уродливо, когда он пытался скрыть свои эмоции, но он был сломлен и не мог быть вылечен.
Кормель покачал головой.
— Рэйчел собирается спасти наши души, и Айви должна оставаться нетронутой. Она найдет наши души так, что солнце снова сможет найти нас и положить конец той лжи, в которой мы живем. Вы будете ждать со мной тот день?
Уродливый пристальный взгляд Феликса скользил по мне, и я задержала дыхание.
— Это заблуждение, — молодой смотрел на старшего, которого завлекало, как и говорил старый вампир.
— И все-таки вы оставите мне мою фантазию и не тронете Айви и Рэйчел, как я прошу. — Кормель переместился, чтобы открыть ему путь к выходу, кстати, вставая еще тверже между мной и Феликсом. — Моя машина перед домом. Шофер отвезет вас, куда вы пожелаете. Мне будет приятно показать вам моих детей, если вы немного подождете.
