Павел Миротворцев - Возвышение Хиспа

Ночь. В свете двух лун и бесчисленного множества звёзд скользили два человеческих силуэта. Голоса и негромкий плеск воды от шагов — вот и всё, что нарушало тишину здешнего места.

— Наверное, жуть как страшно! — придирчиво разглядывая воду под ногами, произнёс я.

— Так бойся, — пожал плечами Дженус.

— Всё, боюсь, — послушно согласился я и принялся отбивать чечётку зубами; хватило меня секунды на три, после чего я сознался: — Всё! Устал бояться.

— Так не бойся, — опять пожал плечами Творец.

— Так уже и не боюсь.

— Поздравляю.

— Спасибо.

— Не за что.

— Сам иди туда.

— И когда же тебя убьют? — заинтересованно спросил Дженус.

— Сочту этот вопрос риторическим, — отмахнулся я. — Буду жить вечно, я так решил.

— И давно?

— Три секунды назад… нет, вру, шесть… а теперь восемь, и девять, и десять…

— И я понял. Собственно, ты по какому делу?

— Я? — удивился я.

— А кто у нас перед сном полночи только и думал обо мне?

— Я влюбился, ты у меня из головы не выходишь, — охотно сознался я. — Великий и мудрый, всемилостивый и всепрощающий…

— А это не одно и то же?

Сбитый с мысли, я на некоторое время растерялся, а когда суть вопроса дошла до меня, и вовсе впал в прострацию.

— Не знаю, — признал я в конце концов. — Есть милость, а есть прощение, но можно подвести эти два слова под одно действие — и они становятся схожими по смыслу, но можно развести их в диаметрально противоположные стороны — и тогда они отличны друг от друга, как небо и земля.

Дженус непонятно отчего удовлетворённо хмыкнул, по крайней мере я думаю, что удовлетворённо, просто «хмык» был соответствующий.

— Мозг развивается, — довольно произнёс он.

— Мой, что ли? — вполне обоснованно засомневался я.

— Твой, твой…

Я безразлично пожал плечами. О своих умственных способностях сужу сам, поэтому остался при своём мнении. Эти самые способности я оценивал как нечто «ниже плинтуса».

— Так зачем я тебе нужен? — опять спросил Дженус.

— Я до Хогарта добрался! — радостно пояснил я.

— Уже?! — неподдельно удивился мой собеседник.

Меня чуть не порвало, как хомячка от трёх литров чистого спирта.

— Да, представь себе!

— Не представляю! — хохотнул Дженус.

— А ты попробуй, — сдержанно произнёс я. Терпеть не могу конкуренцию, а тут прямые нападки на копирование моей личности.

— Ну ладно, добрался ты, а дальше? Чего тебе от меня-то надо?

— Благословения, — съязвил я.

— Благословляю тебя, сын мой, — охотно произнёс Творец.

— Я бы тебя тоже благословил… бейсбольной битой, палкой с гвоздями, бревном каким-нибудь, и по голове, по голове.

Дженус вместо ответа выразительно постучал пальцем по циферблату наручных часов.

— Ты совсем не можешь уделить времени своему протеже? — тяжко вздохнул я.

— Мне в данный момент нужны все ресурсы моего… организма, а на общение с тобой каждый последующий раз приходится тратиться всё больше и больше. Развиваешься помаленьку.

— И зачем же тебе нужны все ресурсы твоего «организма»? — Я не только добавил удивления в голос, но и не стал скрывать своей явной заинтересованности; слова о себе я опять пропустил мимо ушей.

— Нужны, — сказал, как отрезал, Творец. — Подрастёшь — узнаешь. — А это уже проявление раздражительности. — Спрашивай, что хотел, у меня действительно нет времени. — Хм… показал своё нетерпение.

— Да, собственно, я выполнил свою задачу, — наконец перешёл я к самому главному. — Довёл купца с его грамотами, добрался сам до Хогарта, жду, как говорится, дальнейших инструкций.

На меня посмотрели как на особый вид надоедливого насекомого.

— И ты ради этого напросился ко мне?

— Ну да… только ещё рассчитывал пожрать чего-нибудь вкусного, а ты вместо этого мне тут какую-то показуху устроил.

— Я тебя сам убью, — устало произнёс Дженус.

— Нечестно! Дай мне пару бесконечностей, тогда, глядишь, и соглашусь на поединок.

— Тогда могу я не согласиться, — хмыкнул Творец.

— Вот! — остановился я, наставительно тыча указательным пальцем в небо. — Теперь ты тянешь время.

— Короче, не пудри мне мозги, сам разберёшься, а я изредка буду к тебе наведываться. Надо же будет знать, когда тебя убьют.

— Фиг тебе!

— Катись отсюда!

Меня тут же выбросило в обычный сон, вот только я прекрасно знал, что это сон. Недолго думая, быстренько материализовал себе пистолет и пошёл стрелять всех направо и налево, сноровисто превратив свои довольно-таки безобидные сновидения в кровавый тир.

— Ай!

— Да не дёргайся ты! — в который уже раз пригрозила Солина.

— Мне больно! — вяло огрызнулся я.

— Терпи! Сам виноват.

— Я?! — уже серьёзно возмутился я. — Между прочим, если бы всякие купцы, аки лорды, и неправильные эльфийки реже находили на свою задницу приключений, такого бы не случилось.

После того как мы очутились непосредственно во дворце лорда Гротена, первым делом я помылся. Причём угрохал на это занятие столько воды, что местные слуги ходили в лёгком шоке. Они в жизни не видели мужика, который бы с таким остервенением занимался столь неблагородным делом, как мытьё. Вообще я был не против пары служанок, которые бы меня хорошенько вымыли, но тут неожиданно появилась проблема. Да не просто проблема, а проблема! И появилась она с совершенно неожиданной стороны — со стороны эльфийки. Стоило служанкам в её присутствии заикнуться о «помощи», как на лице Солины появилось такое… милое… ласковое… нежное выражение… в общем, решил не выяснять, какие последствия будут, если я приму предложенную помощь. С большим огорчением я отказался от услуг и принялся намываться самостоятельно. Причём слово «мылся» неспособно в полной мере передать весь смысл этого процесса. Я, подобно птице феникс, восстал, только не из пепла, а из грязи. До этого мне казалось, ударься я об стену — и эта грязь с меня пластами отвалится.

Около часа ушло, чтобы помыть голову, ещё час я надраивал тело, а потом минут сорок просто блаженно валялся в ванне, получая при этом непередаваемый кайф. После же водных процедур эльфийка, также прошедшая обряд омовения, предложила свои услуги, но, к сожалению, не те, которых я жаждал. Впрочем, я уже привык быть сам по себе, поэтому мне была приятна хоть какая-нибудь забота со стороны. Именно из-за этого я позволил себя расчесать… и уже не уверен, было ли это хорошей идеей:

— Ай! Всё!! Отдай мне эту грёбаную расчёску!!!

Вырвав из рук эльфийки гребень, я с остервенением принялся драть свою шевелюру.

— Ой-ё-ёй, как больно!!!

— Давай сюда! — рявкнула Солина, отбирая гребень.

— Да я чего? Я ничего, — тут же пошёл я на попятную. — Бери, раз так хочется.

— Сиди и не дёргайся, иначе будет только хуже, — пригрозила мне эльфийка, после чего продолжила надо мной издеваться.

Ещё как минимум минут двадцать она расправлялась с моими патлами, я же угрюмо молчал, строя из себя обиженного если и не на весь свет, то конкретно на эту часть точно. Хотя Ушастой это было, мягко говоря, до одного места. Давно уже привыкла, тем более прекрасно понимала, что я обижаться в принципе не могу, особенно на неё.

— Всё! — неожиданно радостно произнесла эльфийка.

— Наконец-то!!!

Подскочив с пола, на котором сидел, пока Солина меня расчёсывала, сама расположившись на кровати, я заметался по комнате.

— Где зеркало?!

— Хисп?

— Ну? — повернулся я к Солине.

— Ты когда в последний раз смотрел в зеркало? — несколько напряжённо и даже испуганно спросила эльфийка.

— Я? — удивился я.

Солина утвердительно качнула головой.

— Так… это… — Несколько озадаченный, я начал вспоминать: а действительно — когда? В доме у Ярослава? Нет. В таверне? Тоже нет. Больше вроде и мест не было, где хотя бы могли быть зеркала. Получается… я ещё ни разу не видел, как выгляжу в этом мире? Ведь Дженус меня проапгрейдил, и я сильно должен был измениться… Интересно, а насколько сильно? На этой мысли мой взгляд наткнулся на Солину — в платье, естественно зелёного цвета, она смотрелась просто ослепительно, я даже забыл, о чём, собственно, вообще думал, но, увидев молчаливое ожидание в её глазах, мгновенно вспомнил. — Очень давно, очень-очень давно.

— Зеркало в соседней комнате, и… Хисп?

— Да?

— Ты отлично выглядишь.

Несколько озадаченный такими словами, я ринулся в соседнюю комнату. Распахнув двустворчатые двери, оказался в среднем, по меркам дворца, помещении с одной двуспальной кроватью и высоким, четырёхметровым зеркалом в полстены шириной. Зеркало находилось сбоку от меня, поэтому увидеть своё отражение я не мог. Сделав пару шагов в глубь комнаты и резко развернувшись, посмотрел… на какого-то совершенно незнакомого мужика. Волосы были длиной до лопаток, практически матово-чёрный цвет соседствовал с пепельным — значительная часть волос поседела; кожаные штаны, лёгкая белая рубашка из чистого хлопка закрывала мускулистое тело. В ступоре, стянув рубашку через голову, я отбросил её в сторону. Мужик был не с грудой чрезмерно перекачанных мышц, а с «аккуратной», если можно так сказать, мускулатурой. Все мышцы, которые должны выделяться, — выделялись. В то же время они не выглядели так, будто в любой момент готовы прорвать кожу и выпрыгнуть наружу. Единственное, что можно было определить сразу, так это их крепость. Казалось, они были просто каменные, а тугие выступающие жилы только усиливали это впечатление. На лице же первым делом выделялись глаза. Из светло-карих, какими им полагалось быть, они стали жёлтыми, больше даже огненными. Белок несколько потускнел, поэтому радужка выглядела более яркой, чем была на самом деле. Несколько заострившиеся черты лица приобрели хищное выражение, явно сказалась длительная дорога. Единственное, что выдавало мужика с головой, так это ямочки в уголках губ: сразу становилось понятно, что человек много улыбается. Хотя с таким выражением лица можно было подумать, что он какой-нибудь садист, псих и улыбается — когда кого-нибудь пытает. Ассоциации, возникающие при виде мужика, упорно склонялись в демоническую сторону. И тут меня заклинило.