Надежда Первухина - Рыцарь Золотой Ладони

— Черного кобеля не вымоешь добела! — яростно сказала Нина и взяла в руки фамильную супницу.

Супницу она намеревалась кинуть на пол, чтоб та разлетелась веером осколков по всей кухне, но в последний момент передумала. Передумала Нина, а не супница, разумеется. Супница думать не могла, хотя была красивая — с игривыми пастушками и наядами. Стиль рококо. Или барокко, да и черт бы с ним.

Виталия передернуло, но сказал он максимально вежливо:

— Дорогая, я все-таки не кобель… Причем черный. Ты выбирай выражения.

— Не собираюсь! Ты довел меня до отчаяния. Я с тобой развожусь.

— Что ж, это следовало предвидеть. Ты никогда меня не любила. Я вообще не понимаю, зачем ты вышла за меня замуж.

— Между прочим, я тебя любила. Но с тех пор, как ты стал прибавлять в весе…

— Стал некрасивым и толстым, ты хочешь сказать. То есть тем самым пресловутым черным кобелем… Да?

— Да! Посмотри на себя! Ты уже ни в один свой костюм не влезаешь! Рубашки на тебе лопаются, а галстук похож на веревочку от воздушного шарика! Ты ужасен!

— Согласен, я несколько полноват…

— «Несколько полноват»?! Да уж, ты себя не обидишь!

— Ну ты себя тоже, дорогая…

— Не уходи от темы! Ты весишь без малого двести килограммов.

— Сто пятьдесят восемь, если быть точным.

— Толку от твоей точности! За те два года, что ты толстел, у нас не было ни разу, подчеркиваю, ни разу нормального секса. Все, что ты делаешь в постели, — это читаешь книги.

— Я обогащаю себя интеллектуально.

— Ах вот как! А может, мне завести любовника, пока ты себя интеллектуально обогащаешь?

— Было бы удивительно, если б ты его не завела. Конечно, в любовники я тебе не гожусь.

— Ага! Ты это признаешь!

— Слушай, Нина, мне надоело, что ты разговариваешь со мной в тоне восклицательных знаков. Если решила уйти от меня — уходи. Разводиться — разводись. Только давай без этого твоего кошмарного визга. Ты криклива, как макака.

Нина захлебнулась новым криком, лицо ее пошло красными пятнами, и Виталий подумал: а чего ради он, собственно, на этой девушке женился? Красоты в ней не осталось, шарма и обаяния, а также душевного тепла не было вообще, так что Виталий даже почувствовал облегчение оттого, что в воздухе взорвалось слово «развод».

Они были во всех отношениях молодой семьей. Нине — двадцать три, ему — двадцать четыре. Поженились они сразу после того, как закончили университет. Кстати, в универе все знали об их романе и поэтому не удивились, что Виталий Онучин и Нина Передрягина решили узаконить свои отношения. Свадьба была веселая, шумная, студенческая. И на этой свадьбе Виталий был строен как тростник. А вот теперь — увы…

Дело даже не в том, что молодая жена принялась его кормить такими разносолами, что он растолстел. Наоборот, жена готовить практически не умела. Максимум, на что она была способна, — подгоревшая жареная картошка и рис, которым можно было приклеивать обои. Не найдя дома удовлетворения своему аппетиту, Виталий стал питаться в гриль-барах или «Макдоналдсе» — сказывалась студенческая привычка. Он и домой притаскивал гамбургер-другой, и, кстати, жена ими тоже перекусывала. Но Нине с ее фантастической фигурой ничего не вредило, тогда как Виталий…

Расплылся.

Потерял форму.

Перестал влезать в любимые джинсы.

Словом, перестал напоминать собой жене того Виталия, которого она любила.

Да, впрочем, любила ли?

Молодо-зелено…

Виталий смотрел на свою жену и тоже не находил в ней той девушки, в которую был влюблен в университете. Нина превратилась в ревнивую зануду, а теперь, когда он потолстел и, значит, не представлял интереса для окружающих женщин, она стала занудой не ревнивой, а просто противной. У Виталия при взгляде на нее ныли зубы.

Он взял из кладовки веник и принялся сметать осколки разбитой до супницы посуды на совок. Делал он это молча и почти без одышки. Но Нина эту одышку уловила:

— Вот! Ты пыхтишь как паровоз! Ты совершенно потерял человеческий облик!

Виталий отправил осколки в мусорное ведро и выпрямился. Оценивающе посмотрел на Нину:

— Хочешь, потеряю свой облик окончательно и врежу тебе как следует?

— Хам! — отшатнулась Нина. — Все, я собираю вещи и ухожу к маме!

— Валяй, — вяло кивнул Виталий. Эта ссора была не первая. Но он надеялся, что последняя. Ему больше не хотелось видеть Нину. Думать о ней. Вспоминать ее язвительные замечания. Он предпочел бы соорудить себе бутерброд с майонезом и картошечку фри и вместе с бутылкой прохладного пивка усесться смотреть футбол. Он не был ярым фанатом футбола, но в выборе «футбол или Нина?» преимущество оставалось за первым.

Нина гордо вскинула голову и вышла из кухни, предварительно поставив супницу на место. Виталий тихо вздохнул. Неужели ему сегодня повезет и Нина действительно уйдет?

Он вышел в гостиную. Нина рылась в их гардеробе. На полу стояла сумка, куда Нина складывала свои вещи.

— Сейчас я заберу только это, — сказала она мрачно. — Потом заеду на такси за остальным.

— Да пожалуйста.

— Надеюсь, ты согласен на развод?

— Согласен.

— В таком случае в среду, в двенадцать, идем в загс подавать заявление. Не забудь свидетельство о браке и паспорт.

— Хорошо, не забуду.

Виталий мельком подумал, что из-за этого придется отпрашиваться с работы, а начальник этого не любит. Он вообще в последние полгода на Виталия смотрит косо. С тех пор, как Виталий начал набирать вес.

— Вот и все. — Нина застегнула сумку. — Встретимся в среду.

— Хорошо. Тебя проводить?

— Сама дойду.

— Счастливо.

Нина ушла и резко хлопнула дверью. Виталий перевел дух. На душе было непонятно. С одной стороны, жалко, что вся их семейная жизнь разрушилась, а с другой… Ну не он же виноват в том, что начал набирать вес. Значит, у него к этому генетическая предрасположенность. Он, кстати, сидел на диетах и занимался на велотренажере, который сейчас скучно стоял в углу гостиной. Диеты не помогли, он сбрасывал пару килограммов, после чего немедленно набирал пяток. А тренажер…

Виталий посмотрел на себя в зеркало. Из зеркала глядел пухлый молодой мужчина, обремененный тремя подбородками и выглядящий в старом спортивном костюме как сарделька. Дело действительно дрянь. Его внешность ужасна, а особенно досадно то, что ему просто физически трудно жить. Трудно завязывать шнурки на ботинках, трудно сидеть на корточках, и еще за шаром своего живота он практически не различал свое мужское достоинство. Оно было где-то там, за далью непогоды…

— К черту! — решил Виталий. — Вот разведусь с Нинкой и буду сидеть на диете. Похудею, так она еще и жалеть будет, что такого мужика упустила.

Виталий бесцельно побродил по квартире, и тут раздался телефонный звонок. По тону звонка Виталий определил, что звонит его близкая подруга Катерина. Она тоже была толстушкой и страшненькой к тому же, так что никаких эротический ассоциаций не вызывала. К ней мог воспылать страстью разве что утюг. Но Виталий Катерину любил и уважал по-своему. Уважал за острый ум, находчивость и умение во всем видеть светлую сторону. Катерина была умница, и это обстоятельство отталкивало от нее мужчин на недосягаемые расстояния.

— Привет, Катюх, — заговорил в трубку Виталий.

— Как дела, Вит? Голос у тебя мрачный.

— Будешь тут мрачным. Жена собрала манатки и отправилась к своей маме.

— Ну это хорошая новость.

— Да, но перед этим она закатила мне очередной скандал.

— На тему того, что ты толстяк и любитель пива?

— Йес. Мы разводимся. В среду пойдем подавать заявление.

— Это тоже хорошая новость. Держись. Она никогда не любила тебя по-настоящему, Вит.

— Откуда ты знаешь? — с неожиданно прорвавшейся в голосе горечью спросил Виталий.

— Об этом знает и знала вся наша группа. Нинка положила на тебя глаз потому, что ты шел на красный диплом и вообще грозился штурмом взять аспирантуру. Она разочаровалась в тебе уже тогда, когда ты от аспирантуры отказался. Но было поздно — вы поженились. Потом она за тебя цеплялась потому, что ты работу нашел денежную и перспективную. А сейчас финансовый кризис, и она забоялась, что тебя с работы попереть могут. Да еще и толстый ты стал…

— Спасибо за прямоту.

— Кто ж тебе еще правду скажет, как не единственная подруга! Слушай, а давай в бар сходим?