Вот, Холмс, он конечно, гений во всем. Он мог раскрутить, на беседу с равным успехом и спикера палаты общин и спящую под мостом нищенку. Хотя, это, в общем-то, не особо сложно. Но Холмс умел разговорить школьных преподавателей, психиатров, и журналистов. Хотя, более тяжелых в общении людей, еще поискать надо.
Но, я — не Холмс. И трезво оцениваю, свои шансы, добиться от журналиста нужных мне сведений. Нет, конечно, мы мило побеседуем. Я попью чаю, узнаю массу светских сплетен, и, если вспомнить тематику газетки, получу преогромнейшую груду басен о непознаемом. То есть — ничего не получу.
Признать, свою слабость значит уже наполовину побороть её. Из того, что я не могу разговорить журналиста, вовсе не означает, что от него можно получить информацию, только загоняя иголки под ногти. Потому, что была Ирен Адлер.
Танцовщица экзотических танцев. Эти слова, лучше всего, подходят для стиля жизни актрисы. Прекрасная, и необычная, как тропическая птица, она осознавала свою красоту и могла пользоваться ей как инструментом. Имя богатый, жизненный опыт и вращаясь в кругах полусвета, она могла мило поддакивая и беседуя, казалось бы, о совершеннейшей чепухе, выудить из собеседника практически любые секреты.
Конечно, подобные навыки были бы очень востребованы в ведомстве Майкрофта. Вот только Ирен, познакомившись с обоими братьями, сделал выбор в пользу Шерлока. И действительно? Ну, что мог сделать для Ирен Майк? Очень умеренно озолотить? Дать положение в обществе? Вещи конечно, нужные. А Шерлок просто полюбил Ирен.
Конечно, роман незаурядных людей отличается, скажем так, от романтических идеалов. Пользуясь терминологией Лейстрейда, можно сказать, что Холмс и Ирен собачились будь здоров и «окончательно расходились» пару раз за год. Но, неординарным личностям, похоже, нравится такой накал страстей. По крайней, мере — я не слышал, чтоб Холмс, или мисс Адлер, хоть раз высказывали недовольство.
Насколько я знаю, пару месяцев назад Ирен взяла паузу в отношениях с Шерлоком. Да и в любом случае Холмс, никогда не делился с ней секретами своей работы, дабы не подвергать ненужному риску. Зная методу Майкрофта можно было предположить, что его агенты, уже посещали Ирен. И скорее всего не раз.
Так что мисс Адлер. скорее всего, была в курсе отсутствия Шерлока. Я терпеть не могу быть вестником, приносящим скорбные вести. И искренне рад, что эту неприятную работу взяли на себя конторские костоломы.
Тем временем, кеб доехал до здания Оперы. Подобно многим артистам Ирен снимала крохотную комнатку прямо в здании театра. Только не надо грязи — Холмс хорошо помогал Ирен деньгами. Да и сама Адлер, была далеко не бедной. Так, что она смело могла снять дом в пригороде Лондона.
Так, что выбор жилья говорил в первую очередь о желании сохранить привычный круг общения. Так и Холмс, жил в низкого класса мебелирашке мисс Хадсон. Хотя мог выкупить у неё весь этаж, просто отложив пару гонораров.
Кебмен, высадил меня, у здания оперы и тут же уехал. Поставить вечером кеб, во время спектакля, было практически невозможно. Я обошел здание кругом, осторожно обходя последствия, скопления кебов. Скорее, впрочем, не кебов, а впряженных в них лошадей. Задний вход в оперу, был довольно оживленным местом. Неопрятные, помятые личности, предлагали осуществить тесные контакты известного рода с молодыми певичками и актрисками. Впрочем, для любителей, могли организовать телесное знакомство и с немолодой певицей, парой певиц или с хором мальчиков — кастратов.
Я довольно грубо отодвинул плечом, одного из торговцев обвешенного запаянными банками с ношеным бельем балерин. Идиот пытался сунуть мне под нос воняющие ипподромом подвязки, приговаривая «Это от меня вам. Денег не надо». Этот прохиндей, как то фигурировал, в одном из расследований Холмса. Непревзойденный парфюмер был одержим идеей, творить духи, смешивая ароматы, издаваемые человеческим телом. Проблема была в том, что человеческое тело, является источником довольно сильных, но не всегда приятных ароматов. Это, я вам, как практикующий доктор говорю. Впрочем, смесь человеческих ароматов, сотворенных парфюмером, по тщательно продуманному плану, воняла еще гаже.
Сначала, его духи, просто никто не брал. Потом, на них, появился неожиданный спрос, среди уголовников. Ни одна поисковая собака, не могла взять след, ботинок, обрызганных этой смесью. Холмс, впрочем, довольно быстро вышел на след, этого парфюмера. Он пошел по следу сам, благо смердела смесь на совесть. Арест грабителей принес Холмсу опухший нос и адрес парфюмерной лавки.
Вот правда арестовать парфюмера оказалось практически невозможным. Во время ареста он вылил на себя галлон, своей отвратительной смеси. От задержанного, воротили нос даже привыкшие, ко всему полисмены. С грехом пополам, его доставили в полицейский участок. Но только за тем, чтоб начальник полиции, самолично приказал вышвырнуть задержанного вон вдохнув окружающие его миазмы.
Положение, как всегда, спас Шерлок. Он подкинул Майкрофту идею, военного применения, этой смеси. С парфюмером, была заключена сделка, и он был освобожден, от уголовного преследования. Сейчас, он торгует ношенным бельем, применяя фирменные приёмы концентрации и консервирования ароматов. А Майкрофт, испытал полученный состав, на антиправительственном митинге в Италии.
Результат, впрочем, был двояким. Опрысканная толпа резво ломанулась с площади срывая на ходу воняющую одежду. Так, что тихого разгона демонстрации, не получалось. Целая площадь, догола раздетых демонстрантов, послужила дополнительной рекламой их протеста. Так что Майкрофт, остался весьма недоволен результатом.
Холмса безумец от парфюмерии считал своим благодетелем. Меня боготворил за компанию. Я быстро, не давая ему возможности, предложить мне что-то еще из своего товара заскочил в коридор, минуя парочку вышибал.
Опера, встретила меня шумом, и театральным запахом. Если кто не понял — воняло газом, от тысяч газовых рожков. Мимо меня, по коридорам, пробегали смеющиеся девчонки танцовщицы. Слышалось громкое бульканье, переходящее в кудахтанье — где-то неподалеку, распевался тенор.
Я поднялся на четвертый этаж и деликатно постучал в дверь. Прождав, положенные несколько минут, я постучал в дверь уже менее деликатно. Потом я поколотил в дверь тростью, попутно начав волноваться. Впрочем, от трости, дверь открыли довольно быстро.
На пороги стоял сынишка Холмса. Как всегда, он был одет в пошитый из черного меха, костюмчик волка — Ирен, одевала мальчика из театральных запасов. Я потрепал его по голове.
— Привет, Черный Волк. А где твоя мама?
— Мама спит. А вы принесли что-нибудь вкусненькое?
— Извини, забыл, соврал я. На самом деле Ирен запрещала подкармливать мальчишку опасаясь что из-за дурной наследственности, сынок может превзойти габаритами Майкрофта. Особенно, если учесть что сын Холмса, к шести голам, набрал 200 фунтов.
Я огляделся. Все было как обычно. Маленькая комнатка, походила на оранжерею из за пары десятков орхидей, расставленные в вазы, засунутых между зеркал трюмо, и просто сваленных в углу.
— У мамы, вчера был бенефис, заметив мой взгляд, сказал Волчек.
Услышав, нашу беседу, из спальни вышла Ирен. Худенькая, похожая на воробушка женщина, с короткой стрижкой. Главным, в её облике, несомненно были глаза. Зеркала души Ирен Адлер, были большими и карими. Когда она выступала на сцене, с любого места в зале казалось, что она обращается непосредственно к тебе.
Холмс, помниться, объяснил это обыкновенным оптическим эффектом. Что карий глаз, кажется нам выразительным, потому, что хорошо выделяется, из за своего цвета, на лице. Сказал, посмеялся и утонул. Утонул без остатка, этих карих глазах, хорошо выделяющихся на мраморно бледном лице Ирен.
Я сразу поспешил сказать, что плохих новостей нет. Было заметно, что Ирен, облегченно вздохнула. Впрочем, она тут же взяла себя в руки, натянув на лицо свою ежедневную циничную маску.
— А, с чего ты, Ватсон, решил, что мне интересно, где Шерлок шляется?
— Ирен, ты же знаешь, что Шерлок тебя любит.
— … пропадает, ни слова не говоря… растет, не видя отца…. да стоит мне только свиснуть….
Мне пришлось подождать, пока Ирен, не проговорит заранее заготовленный текст, обвиняющий Холмса, во всех традиционных, супружеских грехах. Впрочем, через несколько минут, фонтан обвинений иссяк.
— Ты совсем меня не слушаешь.
— Да? спросил я, отодвинув шашечку кофе, от рта.
— Ладно, я успокоилась. Ты ведь, зашел ко мне, не с целью, утешить несчастную, одинокую женщину?
— Я хотел, попросить тебя, об одной услуге. Ты знаешь редактора «Зеркала Жизни»?
— Этого извращенца? Исаака Бромберга? Знать его не знаю.
Я промолчал. Ирен, раскурила тонкую пахитоску. Было видно, что редактор чем — то смертельно обидел Ирен. Не иначе, как напечатал её имя, без обязательных прилагательных: «лучшая, знаменитая, неподражаемая». Впрочем, скоро выяснилось, что его грехи, были еще более ужасающими. Он вообще, не писал об Ирен, в своей газетке. Актрисы, подобного не прощают.
