– Развалины! – воскликнул Бинк. – Я думал, эти старые камни остались от вражеского укрепления.
– Они остались от Первого Нашествия, – настаивала Чери.
– Но я произошел от...
– Я предупреждала, что тебе не понравится это.
– Да, – согласился он. – Но я хочу узнать все. Как могли мои предки...
– Они поселились в своей обнесенной стеной деревне, посадили принесенные из Мандении семена, стали разводить манденийский скот. Ты знаешь – бобы и бескрылые коровы. Они женились на женщинах, которых привели с собой, или совершали набеги на ближайшие манденийские поселения. У них появились дети. Ксанф оказался хорошей землей, даже в районе, освобожденном от магии. Но потом произошло нечто удивительное.
Чери снова повернулась к нему лицом, бросив на него косой взгляд, как это делали человеческие девушки, и у них это было весьма привлекательно. Фактически, это была весьма привлекательная девушка-кентавр, особенно, когда он исключительно старался глядеть только на ее человеческую часть, очень-очень привлекательную, несмотря на его знание, что кентавры живут дольше людей, поэтому, вероятно, ей было уже лет пятьдесят. Она выглядела на двадцать – на такие двадцать, на какие выглядят немногие человеческие девушки. Никакая уздечка не смогла бы сдержать эту красотку.
– Что случилось? – спросил он, подыгрывая ее очевидному желанию интеллектуального отклика. Кентавры были хорошими рассказчиками и любили хорошую аудиторию.
– У их детей оказались магические способности! – сообщила она.
– Ага! Значит, люди Первого Нашествия обладали магией.
– Нет, они ею не обладали. Земля Ксанф – волшебная. Это эффект окружающей среды. Но он лучше всего срабатывает на детях, которые более податливы, а лучше всего это действует на младенцев, зачатых и рожденных здесь. Взрослые, даже давние переселенцы, склонны подавлять у себя таланты, потому что «знают, что лучше». Но дети принимают их, как есть. Поэтому они не только имеют больше таланта, они используют его с большим энтузиазмом.
– Я никогда не знал об этом, – признался Бинк. – Мои родители имеют немного больше магии, чем я. Некоторые из моих предков были Волшебниками. Но мне... – он посуровел. – Боюсь, для своих родителей я был большим разочарованием. По праву я должен был бы иметь очень сильную магию, быть, возможно, волшебником. Вместо этого...
Чери из вежливости не комментировала его слова.
– Сперва люди были шокированы. Но скоро они примирились с этим и даже стали поощрять развитие специальных талантов. Один из юношей имел способность превращать свинец в золото. Они перерыли все холмы в поисках свинца и в конце концов послали за ним экспедицию в Мандению. На время свинец стал как бы ценнее, нежели золото.
– Но Ксанф не имеет никаких дел с миром Мандении.
– Ты забываешь, что это древняя история.
– Извини еще раз. Я не прерывал бы так часто, если бы это не было столь интересно.
– Ты – превосходная аудитория, – сказала Чери и он ощутил удовольствие от ее похвалы. – Большинство вообще отказывается слушать, потому что история не делает им чести. Не то, что ты.
– Я, возможно, не был бы таким заинтересованным, если бы мне самому не грозило изгнание, – признался он. – Все, что у меня есть – это мой мозг. Поэтому мне лучше не обманывать себя.
– Похвальная философия. Ты, между прочим, едешь дальше, чем я планировала, потому что оказался таким внимательным и отзывчивым слушателем. Во всяком случае, они достали свой свинец, но заплатили за него ужасную цену. Люди в Мандении узнали об их магии. Они оказались верными своей натуре – жадными и завистливыми. Известие о дешевом золоте вскружило им головы. Они вторглись, штурмовали стену и убили всех людей из Первого Нашествия вместе с их детьми.
– Но... – запротестовал Бинк в ужасе.
– Они считаются Вторым Нашествием, – мягко произнесла Чери. – Они пощадили жен переселенцев, потому что Второе Нашествие целиком состояло из мужчин. Они думали, что здесь есть машина, превращающая свинец в золото, или какой-нибудь алхимический процесс по секретной формуле. По-настоящему они не верили в магию, это был для них просто удобный термин для описания непонятного. Поэтому они не понимали, что свинец превращался в золото при посредстве детской магии – пока не оказалось слишком поздно. Они уничтожили то, за чем пришли.
– Ужасно! – сказал Бинк. – Ты имеешь в виду, что я произошел...
– От изнасилованной женщины Первого Нашествия. Да, по-другому нельзя определить твое происхождение. Нам, кентаврам, никогда не нравились люди Первого Нашествия, но тогда мы жалели их. Люди Второго Нашествия оказались еще хуже. Это были настоящие пираты, грабители. Если бы мы знали это, то помогли бы людям из Первого Нашествия сражаться с ними. Наши лучники могли бы устроить им засаду... – после паузы она пожала плечами. – Они послали своих лучников! По всему Ксанфу, убивая... – она замолчала и Бинк понял, как остро она ощущала иронию того, что ее род стал добычей менее искусных человеческих лучников. Чери чуть содрогнулась, почти сбросив его, и заставила себя продолжить, – убивая кентавров на мясо. До тех пор, пока мы не организовались и подстерегли их, проткнув стрелами почти половину, и они не согласились оставить нас в покое. Даже после этого они не слишком хорошо соблюдали соглашение.
– И их дети обладали магическими способностями, – продолжил Бинк, догадавшись сам. – А потом было Третье Нашествие, и гибель всех людей Второго Нашествия...
– Да, это произошло через несколько поколений, хотя было таким же жестоким. К тому времени люди Второго Нашествия стали терпимыми соседями. Снова пощадили только женщин и не очень много. Так как они жили в Ксанфе всю жизнь, они обладали сильной магией. Они использовали ее, чтобы избавиться от своих мужей-насильников способами, которые не приводили к ним. Но их победа обернулась их поражением, так как теперь у них не было семей вообще. Поэтому им пришлось вновь пригласить манденийцев...
– Это отвратительно! – воскликнул Бинк. – Я происхожу от тысячи лет бесчестья.
– Не совсем. История человека в Ксанфе груба, но не без искупающих ценностей, даже величия. Женщины Второго Нашествия организовались и привели только самых лучших мужчин, каких могли найти. Сильные, добрые, справедливые, разумные мужчины, которые больше действовали по принципу, нежели из жадности. Они обещали хранить тайну и беречь богатства Ксанфа. Они были манденийцами, но благородными людьми.
– Четвертая Волна! – воскликнул Бинк. – Самая лучшая из всех!
– Да. Женщины Ксанфа были вдовами и жертвами насилия и, вдобавок, убийцами. Некоторые были стары или травмированы физически и эмоционально войной. Но все они обладали сильной магией и железной решимостью. Они выжили в сильном потрясении, уничтожив почти всех людей в Ксанфе. Эти качества были налицо. Когда первые мужчины узнали всю правду, некоторые передумали и вернулись в Мандению. Но остальные женились на вдовах. Они хотели иметь детей с могущественной магией, и они думали, что она может стать наследственной, поэтому рассматривали юность и красоту как вторичные качества. Из них получились превосходные мужья. Другие хотели развивать потенциал уникальной земли Ксанф, а магия являлась самой ценной частью окружающей среды. И не все люди Четвертой Волны были мужчинами, некоторые были тщательно отобранными молодыми женщинами, приглашенными, чтобы выйти замуж за выросших детей, чтобы исключить кровосмешение. Таким образом, это было поселение, а не вторжение, оно не было основано на убийстве, а на прочных коммерческих и биологических принципах.
– Я знаю, – сказал Бинк. – В то время появились Великие Волшебники.
– Так и было. Конечно, были и другие Нашествия, но не такие критические. Эффективное преобладание человеческих существ на этой земле начинается с Четвертой Волны. Остальные вторжения погубили многих людей и многих заставили уйти в лес, но общая цепь поколений не прерывалась. Почти каждая разумная личность может проследить свое происхождение до времени Четвертой Волны. Я уверена, что ты тоже.
– Да, – согласился Бинк. – Я имею предков в каждой из шести Волн-Нашествий, но всегда считал Четвертую Волну самой важной.
– Установка Магического Щита остановила наконец нашествия. Щит держал все манденийские живые существа снаружи, а все существа Ксанфа – внутри. Его провозгласили спасением Ксанфа, гарантом утопии. Но вещи почему-то не улучшились. Словно люди сменили одну проблему на другую – видимую угрозу на невидимую. Прошедшее столетие Ксанф был совершенно свободен от вторжения, но появились другие угрозы.
– Вроде огненных жуков и вихляков или Злого Волшебника Трента, – согласился Бинк. – Магические опасности.
– Трент не был п л о х и м Волшебником, – поправила его Чери. – Есть отличие и критическое.
– Гм, пожалуй. Он был хорошим Злым Волшебником. Повезло, что от него избавились прежде, чем он захватил весь Ксанф.
