Так уж в моей жизни вышло, что за всеми хлопотами, учебой и заботами я довольно долго света белого не видел. А когда оглянулся, с удивлением заметил: изо всех сверстников единственный остался холостяком. Ну формально холостяки еще были. Те, кто успел развестись. Порой и не по одному разу. Психологи на самом деле народ влюбчивый (тсс! Я этого не говорил!).
Возможно, из-за этого предстоящий уход сестренки из нашей семьи я почувствовал обостренно. При одной мысли, что она уйдет от нас, становилось немножко грустно и чуточку одиноко. Разумеется, Кондрад славный парень, ей с ним будет хорошо, но… Все время хочется сказать: «А как же мы?»
Поторопился.
Когда прямо посреди бракосочетания после слов: «Берешь ли ты в мужья…» — Илона в белоснежной фате начала валиться в обморок, я в тот момент отреагировал… ну, вы понимаете… Мельком пронеслась спокойная деловитая мысль: «Скоро стану дядей».
Ошибся в прогнозах и в любимой сестренке. Признаюсь, слегка поспешил. И все потому, что ко внезапному перемещению в то самое тридесятое королевство был морально не готов. Но меня, Кондрада и свидетельницу Светлану вместе с полуобморочной Илоной никто не спрашивал.
Высшие силы поставили перед фактом, так сказать. Вышвырнули с земных просторов как миленьких, только звезды перед носом замелькали.
И вот мы здесь, в зале, похожем на помесь актового зала и готического собора. Это место оставило у меня впечатление унылого и всеми забытого. Холодного. Словно лет двести тут не появлялась ни одна живая душа.
Зал с высокими потолками создан для приветственных криков толпы, для беготни слуг и служанок, для приемов и танцев, для шумной радости и веселья! Здесь должна звучать музыка, а не воронье карканье. Он не должен агонизировать, словно умирающий! Знаю, что ошибся, знаю, что люди тут живут и средневековый быт не совсем такой, как мне видится… и все же!
Я попал в мрачные чертоги, в которых непременно должна ждать своего принца Спящая красавица. Еще очень кружилась голова… как будто в воздухе переизбыток кислорода.
Илона злилась, Светлана перепугалась до смерти, а я… встретил самую красивую женщину, которую до сих пор доводилось видеть, — (мне уже потом сказали) королеву здешних земель.
Она привстала и повернулась к нам… Меня словно молнией ударило. Вот она, моя Весна Боттичелли, Спящая красавица этого замка, единственная и неповторимая! Взгляд обиженного ребенка и полная растерянность. Поразительная чистота души.
Ее золотистые волосы были присобраны в какую-то изысканную средневековую прическу со множеством жемчуга, локонов и косичек. Большие глаза казались бездонными безо всякого макияжа. Изумительно правильные черты лица. На губах мерцала легкая карминно-розовая помада. Шея — лебединая, переходящая в женственные покатые плечики.
А тело… Боже ты мой! Это чувство накрыло меня с силой несущегося сверхзвукового истребителя. Своей узкой талией, которую можно легко обхватить пальцами, бедрами гитары и роскошной грудью идеальной формы она могла свести с ума даже голливудского красавца и вернуть мужскую силу престарелому отшельнику. Эти мягкие изгибы… за них отчаянно хотелось подержаться.
С трудом сжал челюсти, побеждая в себе слепое, иррациональное желание обнять и не отпускать. Единолично присвоить. И это была не похоть. Я просто умирал от желания защитить ее от целого света. Ну не идиот?!
Один взгляд, один только взгляд! Под маской опытной кокетки внутри этой девушки пряталась чуткая и ранимая натура. Я стоял в растерянности и не знал: как мне быть? Язык присох к гортани, пропали готовые фразы и привычные слова. Смех да и только! — впервые в жизни опытный психолог потерял дар речи.
Еще бы! Кто она и кто я… Между нами века разных цивилизаций. Что я ей скажу? «Вы прекрасны?!» Должно быть, она слышит эти слова от придворных по тысяче раз на день. Это уже как мастика для паркета, пошлая и банальная дань вежливости, а не комплимент. Обесценившаяся валюта.
«Я схожу с ума от ваших глаз? Вы удивительны? Я готов ради вас…» — вранье! Я и сам не знал, на что готов ради нее, честно.
Я читал множество книг, знаю наизусть тысячи стихотворений, многие из которых о любви, помню дословно каждый сонет Шекспира… Так отчего же все эти слова не могут вырваться наружу?
Мое молчание — трусость или благоразумие? Может, ошибся, и она глупая кукла с фарфоровым личиком? Или отъявленная дура? Или опытная интриганка?..
А глазам моим было все равно. Они, проклятые, приклеились к одной девушке и не желали находить другую пищу! Господи, люди, тресните меня по голове чем-нибудь, иначе пропал!
Стоял и позорился, не имея сил оторваться от ее лица. Прям помутнение какое-то нашло! Слава богу, сам в обморок не брякнулся. Стыда было бы! До конца своих дней не отмыться.
Дальше языкатая сестренка, кажется, нас представляла. Перекрашенная в брюнетку Света, драматично закатывая выразительные светло-карие глаза, с завидной регулярностью падала в обморок, Кондрад вежливо ругался…
Туман в голове не рассеивался. Я получал знаки робкой симпатии. Мы с Иалоной, словно танцоры в паре, не сговариваясь, повторяли жесты друг друга. Взгляд, отведение глаз, поворот головы, еще один взгляд. Смущенный румянец, опять отводит глаза…
И тут началось… В окошке, на которое с гневом и страхом указала Иалона со словами: «Моя проблема заключается в этом!» — нарисовалась на редкость мерзкая харя.
Я еще раньше заметил странные сумерки, льющиеся из окна. Ну так вот! Помните фильм Стивена Кинга «Птицы»?! Как я понял из сбивчивой речи девушки, ситуация та же… только пташки покрупнее и позубастей будут. К тому же эти заразы — говорящие… кроме всего прочего.
Театр абсурда цвел махровым цветом. Посреди званого обеда на сцене появился местный бог. Или божок, я в их пантеоне разбираюсь слабо, точнее — совсем не разбираюсь…
Погрохотав железом и попугав прихожан, этот громовержец средь бела дня утащил молодоженов, никто и мяукнуть не успел. Чуть поразмыслив, я пришел к выводу: судя по мимике и интонации, вредить им бог не собирался. Ему что-то от них нужно… от нее. Бог… Рицесиус, по-моему… все время бросал на Илону взгляды, выражавшие глубокую заинтересованность. Несексуального характера. И это сильно утешает.
Пока осиротевшая паства моргала глазами и щелкала клювом, с потолка свалился Кондрад. Один.
— …! …! …!!! — заорал зять, белый от страха и ярости.
Оглядевшись, он схватил графин с вином и запулил в противоположную стену. Светло-голубые шпалеры трапезной украсились багровыми разводами. Следом над головами сидящих в том же направлении ласточкой улетел стул. Низко так пошел, к дождичку, наверно. Подтверждая эту верную примету, в ту же сторону с грохотом отправился еще один стул. И еще. И еще.
На пятом заходе на руках Кондрада повис его друг. Деррик, кажется. Он взволнованно попытался зятю что-то втолковать.
Больше никто к Черному Властелину не совался. Я тоже. Своя шкура дороже стульев.
В безумных зеленых глазах появились следы некоторого узнавания. Кондрад на секунду затих, видимо собираясь с силами. Или разбирая осколки недавно почившего благоразумия?
С королевой мы заговорили одновременно…
— Где Илона? — Меня очень интересовал факт пропажи сестры. Можно сказать, весьма и весьма.
Неслучайно господин Дорсетский на стенку лезет! С Илоной случилось что-то недоброе. Кондрад — воин с закаленной психикой, просто так он чужую мебель крушить не станет.
Я попробовал проанализировать обстановку и сразу успокоился. Зря зятек нервничает! Зная Илону так, как я, на его месте скорее бы пожалел того несчастного, который с ней свяжется по-плохому. Забыл, что ли, свои суровые будни здесь, во дворце в качестве Черного Властелина?
Это истории о перемещениях я воспринимаю с трудом. А в шкодную натуру сестренки я верю всегда! Если есть в мире какая-то стабильность и незыблемость, то она — в хулиганстве Илоны!
Похоже, и королева так думает:
— Фи! Как вам не стыдно, здесь дамы!
Похоже, кто-то совсем не собирается жить долго и счастливо, откровенно нарываясь на близкую и скоропостижную кончину. Мученическую, насколько я могу судить по налитым кровью глазам зятя.
— Молча-а-ать! — командирским голосом рыкнул Кондрад, одним только взглядом обещая Иалоне все девять кругов ада. Сразу и не отходя от кассы. Девушка все же оказалась понятливой и спряталась за меня. Удивительное дело — тихо и молча! И это тоже радует.
— Илона осталась у Рицесиуса! — мрачно поведал мне зять. — Не спрашивай, не знаю зачем.
— Это классическое похищение невесты! — вылезла ушибленным интеллектом тощая Светлана. Выдала призыв в массы, сверкая зубами и длинными прозрачными ногтями с рисунком: — Мы должны собрать за нее выкуп!
«Массы» посмотрели на нее с прохладцей и заметным неодобрением. Им не хотелось отдавать кровные денежки. Мы с Иалоной — с ехидным интересом, потому как такую ду… умницу… нечасто встретишь. Кондрад мученически закатил глаза и явно пожалел, что никого не сможет сделать ниже ростом путем усекновения пустой головы.
