Зато на цвергов можно положиться. Эти ребята не привыкли показывать врагу спину. Если где-то рядом драка, цверг непременно примет участие. Даже если его эта драка никак не касается.
Эльфы тоже не подведут. Они очень ценят свою жизнь, но гораздо больше – достоинство. Нет страшнее беды для эльфа, чем потеря лица. Именно поэтому их недолюбливает инквизиция – на эльфов совершенно не действуют пытки. Причиняй какую угодно боль – жертва будет лишь криво усмехаться в лицо палачу.
А вот с ограми пока что неясность. Эти четырехметровые великаны могут стать очень серьезным подспорьем, но они все никак не могут прийти к соглашению. Вождь Джорбуш Едок Пирожков трясется от страха и рвется немедленно утопать домой, в родную Ограину. Вождь Хорьхай Едок Тефтелей бешено рычит на него и обзывает позорными словами.
Я плохо понимаю, о чем они говорят – в гневе оба перешли на родной огримрр. Думаю, они и сами друг друга понимают с трудом – диалекты-то разные.
– Рыгарры аррыка харр!.. – потрясает кулаком Хорьхай. – Эрге шiрр тирма-тирма мырры да! Ширредеi нарх!..
– Шубунгра! – возражает Джорбуш. – Мы штара жик-шарк iшэрретьх аалра тэрн! Шелох ирденк судурр арранiа!
– Рамбриашарди жик-жирр-да ыршарр iррэгрх!
– Карута мурр арра ррар ах Хорьхай хырраi!
– Рыдар! – взревел обозленный Хорьхай, с силой впечатывая кулачище в рожу побратима. – I шурт, мырра!!!
«Мырра» – это я уже выучил. Это особо обидное огрское ругательство. Приблизительный перевод: «Тот, кто вылизывает землю в отхожем месте, потому что не способен добыть нормальную еду». Так огры презрительно именуют слабохарактерных трусов.
Все. Кажется, вожди разобрались, кто есть кто. Джорбуша в очередной раз избили. Но на этот раз не очень сильно – негоже портить справную боевую единицу перед самым сражением.
Как бы ни дрожал Джорбуш за свою шкуру, он все-таки огр. Причем не простой – вождь. А значит, не слабак – слабого вождя давно бы свергли. В огрских стаях недели не проходит, чтобы очередной амбициозный громила не бросил вызов вождю. Авторитет постоянно приходится отстаивать в драке – и горе, горе побежденному.
Разумеется, на меня все они тоже могут положиться. Уж здесь-то я отведу душу. Может, мне и далеко до батьки Лаларту с дядькой Лалассу, но рядовую нечисть вроде шатиров я все равно могу укладывать штабелями.
Хотя численное превосходство явно не нашей стороне. Несколько сот гвардейцев, три-четыре тысячи наспех снаряженных ополченцев, телохранители высокопоставленных делегатов, пара сотен эльфов, сотня цвергов, да полсотни огров. Ну и я сам, конечно.
А шатиров будет охрененно много. Да к тому же еще и Пазузу, в одиночку способный разметать все ватиканское войско.
Пазузу мне всяко придется брать на себя – больше просто некому. Даже непобедимый король Гастон вряд ли завалит архидемона. Чересчур крупная дичь.
А вот и первый шатир. Пока что один-единственный. Бредет прямо сюда, как по компасу. Не дожидаясь приказа, эльфы одновременно вскинули луки и спустили тетиву. Монстр захрипел и повалился замертво, пронзенный дюжиной стрел разом.
Народ радостно загомонил, приветствуя первый успех. Зато у меня настроение почему-то резко ухудшилось. На душе скребут кошки, предчувствия самые нехорошие. Ибо как бы мы ни старались, в Ромеции сотни тысяч жителей. Сотни тысяч будущих шатиров. А если еще добавить предместья, близлежащие села, наберется почти целый миллион…
Одного убили – ну так что с того? В утреннем тумане виднеются еще четыре сутулых длинноруких фигуры. И с каждым часом, с каждой минутой их будет все больше и больше.
А нам на помощь не придет никто.
Ко мне подбежал мальчишка – передал, что кардинал дю Шевуа срочно хочет поговорить. Я послушно отправился туда, где собралось высшее духовенство. В собор Святого Петра.
Похоже, готовится какой-то сложный обряд. Сам папа стоит перед алтарем на коленях, склонив голову и закрыв глаза. Губы чуть заметно шевелятся. Вокруг кардиналы, епископы, простые священники и монахи.
– Что тут, падре? – тихо спросил я у дю Шевуа.
Дотембрийский кардинал в этом участия не принимает – он в другой группе, поменьше. Здесь разбирают палицы и булавы, внимательно выслушивают наставления какого-то престарелого монаха с жутким шрамом на половину лица.
– Это добрый брат Ральф, – пояснил кардинал, похлопывая по ладони крестом-кистенем. – Бывший воевода одного королевства. Лет десять назад оставил ратные дела и вступил в орден святого Доминика. Мы доверили ему составить план грядущей обороны.
– Падре, а вы что, тоже собираетесь сражаться?
– А ты как думал, рожа трехглазая? Господь не помогает тем, кто сидит сложа руки и ждет милостыни.
– На Бога надейся, а сам не плошай? – понимающе сказал я.
– Именно. Господь помогает только тому, кто помогает себе сам.
Пол вздрогнул. В собор вошел морщинистый великан с гигантской дубиной. Я удивленно узнал в нем святого отца Крэйга – единственного огра-кардинала.
– А ты, гляжу, сохранил свою жердину? – буркнул дю Шевуа.
– Сохранил, – пробасил отец Крэйг. – Так, на всякий случай. Хотя надевая сутану, думал, что больше мне эта дубина не понадобится…
– А почему у всех только дубины? – поинтересовался я.
– Духовному сословию запрещено проливать кровь, – ответил дю Шевуа. – Мы используем только дробящее оружие.
– Как твое мнение, фра Роже, продержимся? – спросил плечистый епископ.
– Продержимся. Должны продержаться до…
– До чего? – устало спросил я. – Всех все равно ж не перебьем…
– Известно ли тебе, что уныние лишь по случайности не вошло в число смертных грехов? – сурово спросил дю Шевуа. – Нам не требуется истреблять всех этих несчастных. И если поможет Господь, то и не придется.
– Это в смысле?.. – не понял.
– Известно ли тебе, что сегодня за день?
– М-м-м… Воскресенье вроде?..
– А число?
– Двадцать… или тридцать… блин, я со счета давно сбился.
– Двадцать девятое июня. День святых апостолов Петра и Павла. Праздничный день.
– Угу. Здорово. Давайте тогда праздновать, что ли?
– Не юродствуй. Помнишь ли, что я рассказывал о том, как сам некогда был болен шатиризмом?
– Приблизительно.
– Помнишь, что я говорил насчет того, что человека, еще не обратившегося в полного шатира, можно исцелить? Как меня исцелили.
– Помню.
– А известно ли тебе, как это делается?
– Нет, об этом речь не заходила. И как?..
– Всего-навсего обычная индульгенция. Отпущение грехов. Шатиризм – это такая болезнь, которая взрастает на твоих собственных поступках и деяниях. Чем их больше, тем легче шатиру тебя поглотить и занять твое место. Грехи – та лазейка, которая дает демону власть над человеком. А безгрешная душа неподвластна нечистой силе. Именно так в свое время исцелили меня – отпустили грехи. Когда душа очищается, шатир отступает прочь, лишаясь лакомой пищи. Так можно исцелить и других.
– Круто! – оценил я. – Значит, еще не все потеряно?
– Не все. Тех, кто еще не превратился, еще можно вернуть обратно.
– Только вот проблема в том, что их до хрена и больше… Замонаетесь каждому персонально грехи отпускать…
– А каждому персонально и не надо. Папа – наместник Господа на земле. В его руках ключи Царствия Небесного. Что он свяжет на земле, то будет связано и на небесах, что он разрешит на земле, то будет разрешено и на небесах. А сегодня еще и праздничный день. Если объявить всему народу общую индульгенцию, это очистит души и изгонит из них бесов.
Я почувствовал резкое облегчение. Не все, значит, потеряно. Пазузу еще можно будет показать ядреный кукиш.
– Тогда чего ждем-то?! – возмутился я. – Давайте быстрее уже!
– Не все так просто, рожа демонская! – вспылил кардинал. – Думаешь, это тебе детские игрушки?! Раз-два, волшебный стишок прочитал – и готово?! Чтобы выдать индульгенцию целому городу, Его Святейшеству вначале нужно полностью очиститься самому. Сейчас он молится в надежде на озарение. И мы даже приблизительно не знаем, как долго это продлится. И именно поэтому я тебя сюда и позвал.
– Слушаю.
– Ни одна тварь и близко не должна подойти к собору, пока Его Святейшество не будет полностью готов. Понял? Мы должны выиграть время. Любой ценой.
Чего ж тут непонятного? Выглянув из собора, я понял, что выиграть время действительно жизненно важно. На ватиканский холм надвигается целая армия шатиров – их уже многие сотни. Двухметровые уроды с глазами навыкате прут, как прибойная волна.
Однако в их действиях появилась некая упорядоченность. Это уже не просто тупая звериная орда – монстры выстраиваются в шеренги, почти как настоящие солдаты. Ими словно кто-то управляет… хотя почему словно? Ими действительно управляют, и нетрудно догадаться – кто. Пазузу решил попробовать себя в роли главнокомандующего.
И он явно собирается стереть Ватикан с лица земли.
