Ваймс положил бумаги на стол и прижал их найденным на крыше предметом.
Потом достал из кармана пару свинцовых лепешек.
По словам горгульи, у человека была какая-то странная палка…
Ваймс посмотрел на эскиз. Как заметил Дуббинс, палка была похожа на приклад арбалета с трубкой. Рядом были изображены некие странные механические устройства и пара предметов, состоящих из шести трубочек. Весь эскиз больше смахивал на каракули. Кто-то, возможно этот самый Леонард, читал книгу о фейерверках и машинально делал для себя пометки.
Фейерверки.
Итак… фейерверки? Но фейерверки – это никакое не оружие. Хлопушки делают только «бах». А ракеты хорошо летают, но попасть могут лишь в небо.
Крюкомолот славился своим мастерством в изготовлении всяческих механизмов. Что очень нехарактерно для гномов. Люди считают иначе, но это не соответствует действительности. Гномы умеют обрабатывать металл, это верно, делают хорошие мечи и ювелирные украшения, но не слишком искусны, когда дело касается шестеренок и пружин. Крюкомолот был исключением из правил.
Итак…
Предположим, существует некое оружие. Предположим, оно обладает ни с чем не сравнимыми, странными, ужасающими свойствами.
Нет, это невозможно. В противном случае оно было бы почти у всех – или было бы уничтожено. Оно не могло оказаться в музее-запаснике Гильдии Наемных Убийц. Что обычно выставляют в музеях? Вещи, которые крайне редки, которые не работают или заслуживают, чтобы о них помнили… А какой смысл выставлять на показ фейерверки?
На двери было много замков. Значит… этот запасник был не из тех, в которые пускают всех подряд. Наверное, сначала ты должен стать высокопоставленным наемным убийцей, а потом наступает день, когда главы Гильдии глубокой ночью ведут тебя куда-то и… скажем… скажем…
Непонятно почему, но в этот момент в воображении капитана Ваймса вдруг возникло лицо патриция.
И снова Ваймс ощутил, будто коснулся чего-то необычного, чего-то фундаментального и важного…
– Куда он делся? Куда он подевался?
Они забежали в лабиринт переулков. Дуббинс прислонился к стене, чтобы отдышаться.
– Сюда! – заорал Детрит. – Он побежал по Корсетному переулку!
И дальше бросился в погоню.
* * *
Ваймс поставил на стол чашку.
В него стреляли с расстояния в несколько сотен ярдов – и чуть не попали. Кроме того, убийца успел выстрелить подряд шесть раз, а за это же самое время из арбалета можно выпустить только одну стрелу…
Ваймс снова взял в руки трубочки. Шесть маленьких трубочек – шесть выстрелов. И несколько таких комплектов трубочек можно таскать просто в карманах. И стрелять дальше, быстрее и точнее, чем из любого другого оружия…
Итак. Новый тип оружия. Гораздо более скорострельный, чем арбалет. Наемным убийцам это не понравится. Очень не понравится. Они и луки-то не любят. Предпочитают убивать с близкого расстояния.
Поэтому они решили хранить ружие под замком. Только боги знают, как оно у них оказалось. Это могли знать только старшие наемные убийцы, да и то немногие. Долгое время они передавали друг другу страшную тайну: «Остерегайтесь подобных предметов…»
– Сюда, сюда! Он ушел на Тискающую аллею!
– Стой! Сбавь ход!
– Почему?
– Это – тупик.
Стражники остановились.
Дуббинс знал, что сейчас мозг группы – он. Даже несмотря на то, что Детрит, сияя от гордости, теперь считал кирпичи во всех стенах подряд.
Почему они гнались за этим типом почти через весь город? Потому что он убегал. От стражников нельзя убегать. Воры показывают лицензии. Нелицензированные воры Стражи не больно-то боятся – весь их страх тратится на Гильдию Воров. Наемные убийцы всегда чтут букву закона. А честные люди не бегают от стражников[40]. Если ты убегаешь от Стражи, значит, ты совершил что-то дурное.
Происхождение названия аллеи, к счастью, затерялось во мгле веков, но со временем название это стало вполне соответствовать действительности. По мере того как надстраивались верхние этажи зданий, аллея превращалась в тоннель, и теперь над головой можно было разглядеть лишь клочок неба.
Дуббинс выглянул из-за угла и всмотрелся во мрак.
Щелк, щелк…
Странные звуки доносились из кромешной тьмы.
– Детрит?
– Да?
– У него было оружие?
– Только палка какая-то.
– Но я… я чувствую запах фейерверков.
Дуббинс очень осторожно убрал голову.
Фейерверками пахло в мастерской Крюкомолота. И господин Крюкомолот закончил жизнь с огромной дырой в груди. Чувство выразимого ужаса, ужаса, который намного более конкретен и ужасен, чем невыразимый, постепенно охватило Дуббинса. Это чувство было сродни тому, которое испытываешь, когда играешь по-крупному, а твой противник неожиданно улыбается, и ты вдруг понимаешь, что тебе очень-очень повезет, если ты сохранишь хотя бы рубашку.
С другой стороны… он мог представить себе лицо сержанта Колона. «Сержант, мы преследовали через весь город человека, загнали его в тупик, а потом развернулись и пошли себе своей дорогой…»
Он обнажил меч.
– Младший констебль Детрит?
– Да, младший констебль Дуббинс?
– За мной!
Почему? Ведь эта штуковина наверняка сделана из железа. Десять минут в тигле, и нет проблемы. Почему никто не избавился от подобной крайне опасной вещи? Почему ее сохранили?
Но такова природа человека. Некоторые вещи настолько пленяют нас, что мы не в силах их уничтожить.
Капитан Ваймс посмотрел на странные металлические трубочки. Шесть коротеньких круглых трубочек, наглухо закрытых с одного конца. В верхней части каждой трубочки было крохотное отверстие…
Ваймс медленно взял в руку одну из свинцовых лепешек…
* * *
Аллея была извилистой, но переулков от нее не отходило. И по обеим сторонам высились глухие стены. Лишь в самом конце аллеи была дверь, огромная дверь и, судя по виду, очень прочная.
– Где мы? – спросил Дуббинс.
– Не знаю, – ответил Детрит. – Где-то недалеко от доков.
Дуббинс приоткрыл дверь мечом.
– Дуббинс?
– Что?
– Мы прошли семьдесят девять шагов!
– Очень мило.
Из двери вырвался холодный воздух.
– Мясной склад, – прошептал Дуббинс. – Кто-то вскрыл замок отмычкой.
Он скользнул в полумрак и оказался в огромном мрачном помещении с высокими потолками, как в храме, который оно несколько напоминало. Тусклый свет сочился сквозь большие, покрытые льдом окна. С потолка гроздьями свисали туши, выглядящие какими-то странно полупрозрачными. Выдыхаемый Дуббинсом воздух мгновенно превращался в кристаллики льда.
– Ничего себе, – удивился Детрит. – Кажется, это склад фьючерсной свинины на Морпоркской улице.
– Что?
– Я работал здесь раньше, – пояснил тролль. – Почти везде работал. «Уходи, тупой тролль, ты слишком глупый», – мрачно добавил он.
– Отсюда есть выход?
– Главные ворота склада выходят на Морпоркскую улицу. Но здесь месяцами никого не бывает – пока не начинает существовать свинина[41].
Дуббинс поежился.
– Эй ты, там! – закричал он. – Это Стража! Выходи немедленно.
Между двумя будущими свиными тушами возникла темная фигура.
– Что будем делать? – спросил Детрит.
Фигура подняла нечто похожее на палку, держа ее на манер арбалета.
И выстрелила. Что-то маленькое со звоном отскочило от шлема Дуббинса.
Огромная каменная лапа схватила гнома за голову, и Детрит спрятал Дуббинса за своей широкой спиной, а фигура бросилась в сторону, стреляя на бегу.
Детрит заморгал.
Пять дыр рядком протянулись по его нагруднику.
А потом человек выскочил в дверь и захлопнул ее за собой.
– Капитан Ваймс?
Он поднял взгляд. Это были капитан Квирк из Дневной Стражи и парочка его людей.
– Да?
– Пойдешь с нами. И сдай меч.
– Что?
– Ты меня плохо расслышал, капитан?
– Эй, Квирк, это же я, Сэм Ваймс! Не будь дураком.
– Я не дурак, потому что захватил с собой людей с арбалетами. Подчеркиваю – людей. Это ты будешь дураком, если станешь сопротивляться аресту.
– О? Я, значит, под арестом?
– Только если не пойдешь с нами…
Патриций ждал его в Продолговатом кабинете, стоя у окна. Только что стихла многоколокольная какофония, отметившая пять часов дня.
Ваймс отдал честь. Со спины патриций походил на плотоядного фламинго.
– А, Ваймс, – сказал тот, не оборачиваясь, – подойди-ка сюда. Что ты видишь?
Ваймс ненавидел всякого рода «упражнения на догадливость», но вынужден был присоединиться к патрицию.
Из окна Продолговатого кабинета открывался вид на половину города, хотя большую часть этого вида составляли крыши и башни. Воображение Ваймса заполнило башни людьми с ружиями в руках. Патриций представлял собой легкую мишень.
