– Отрубь, мы нашего бывшего босса нашли, падлу!
– А, Професора?
– Курдюк гонит, что он на Супертрах улетел. Типа аукционы бомбить.
– Кто, Професор?
– Ну.
– Штырь, ты ничего не путаешь? Професор не бомбер. Он при делах.
– Ну, сам спроси у сала этого. Он уже весь в соплях, а все одно твердит. Улетел Професор, с капитаном федеральным и «гундосом» каким-то. Мерзавиан Ублюдиони или как-то еще.
– Ублюдиан Мерзони, – Отрубь почесал в затылке. – Это тебе не «какой-то» «гундос». Это в их раскладе авторитет типа нашего Мордаева. Он за просто так лишних телодвижений не делает. Значит, и вправду на дело пошли. Да-а... Придется к суперманоидам чалиться.
– Может, здесь подождем? Курдюк божится, что Професор сюда обязательно вернется. Зазноба у него тут. Какая-то Зинка Пропасть.
– Знаешь ее? – Отрубь внимательно взглянул на Зинку.
– Сменщица моя, – не моргнув глазом, ответила Пропасть.
– Вы тут что, по сменам... обслуживаете?
– А иначе никакого здоровья не хватит, – Зинка натурально вздохнула. – Вас, кобелей, пока всех обслужишь...
Бандит, похоже, поверил и даже проникся сочувствием.
Немного помолчали.
– Нет, ждать не будем, – решил Отрубь. – Мизер это. А вдруг он не вернется? Поднимет бабок, да и заляжет на дно.
Он встал из-за столика и вышел на крыльцо кабака. Курдюк валялся в пыли, слабо похрюкивая и прикрывая лицо руками. Главарь бастманчского десанта немного насладился унижением бывшего начальника, а затем остановил расправу:
– Амба. Общественность уже косяка давит. Тут же свои понятия. Даже суку нельзя до смерти пинать, а этот еще может помилование заработать.
– А? – оживился Курдюк, отнимая ладони от лица. – Помилование? Все скажу! Я же всегда... всем сердцем... я же всю жизнь на Бастурмане...
Отрубь остановил его повелительным жестом.
– Тема такая: Гальюн обещает тебе полную амнистию и даже в деле оставит, но только если выведешь на Професора с Безногим и поможешь взять их живыми. Они на Отстоева и Шкурата плюнули, а это западло, понимаешь? Надо их вернуть на Бастманч и там прилюдно порешить.
– Это трудно, они же сейчас на Супертрахе! Нас там мегаполиция вмиг спеленает!
– Короче, отказываешься, – сделал вывод Отрубь. – Нет! – взвизгнул Курдюк. – У меня еще вариант есть! Надо Зинку взять, Професор за ней сам придет!
– Ты в курсе, кто такой Мерзони? – Отрубь покачал головой. – Он по мелочевке не работает. И не ошибается никогда. С ним работать – гарантия. Професор через пару дней так себе карман набьет, десять сотен Зинок сможет купить. Ты бы стал возвращаться за портовой шлюхой при таком раскладе?
У Пропасти, которая подслушивала их разговор, прячась за углом, отлегло от сердца.
– А че, не помешает, – заметил Штырь. – Все веселее. Ну, и вдруг она Професору взаправду нужна.
Сердце снова окаменело.
– Амба, – отрубил Отрубь. – Некогда ее по всей Лохудре разыскивать. Валим на Супертрах.
Зинка была готова его расцеловать...
Но не стала...
– Агент Бляйман, докладывайте, – строго приказал Сбондин.
На явочной квартире было холодно, темно, пахло жареной рыбой и некачественным спиртным, проще говоря, откуда-то несло брагой. Агент зябко кутался в вязаный плащ и поминутно прихлебывал из плоской фляжки. Волновался.
– Федор Сидорович, совсем беда!
– Конкретнее.
– Так я и говорю, конкретная беда! Бастурманцы Безногому и Професору отомстить хотят. Курдюка схватили, помилование ему пообещали, чтобы он скурвился. Вот только что на Супертрах улетели всей кодлой. Помочь бы ребяткам, а?
– Бастманчцам? Они и сами справятся.
– Нет, не этим, нашим ребяткам, Зигфриду с Професором. Они же сейчас все в деле, по сторонам не смотрят. Застанут их бандиты врасплох, и все, кранты... в смысле – провал. Аборт миссии.
– Ничего страшного, выкрутятся, – отмахнулся Сбондин. – Не в первый раз. Да и не полезут бастурманцы на Супертрах. Что они, самоубийцы? Повиснут где-нибудь на орбите да покараулят, когда Мерзони с компанией дельце обставит и в бега подастся.
– А если полезут? Они наглые, им даже мегаполиция не указ. Давайте предупредим Зигфрида.
– Это вы давайте, агент, а мы предупреждать никого не будем. Это нас демаскирует и полностью выдаст с потрохами!
– Я могу! Разрешите мне туда слетать! Я предупрежу, как бы по собственной инициативе, и никто не догадается, что вы замешаны. Мне поверят!
– Поверят! – Сбондин фыркнул. – А если спросят, на какие средства вы, агент, прилетели?
– А у меня сбережения! На всякий черный пожарный день.
– Нет, это слишком опасно. Дело прежде всего.
– Так я и говорю – провалится дело, если бастурманцы вмешаются.
– Если они вмешаются после ограбления аукциона, ничего страшного не произойдет. Безногий свою роль к тому моменту уже сыграет. А Професор меня вообще не интересует.
– Бессердечный вы, Федор Сидорович!
– Вы тоже на службе, агент Бляйман, не забывайте!
– А положить на такую службу! Я все равно полечу! За свой счет!
– Лишитесь премиальных!
– Плевать!
– И звание очередное может задержаться.
– Ну и ладно!
Агент решительно развернулся и сердито потопал на выход. Сначала Сбондин хотел его окликнуть и приказать в самой строгой форме остаться на Лохудринске, но передумал и промолчал. В чем-то агент Бляйман прав. Случайные факторы следовало держать под контролем. Иначе они могут вмешаться в ход операции в самый неподходящий момент. А вдруг мстительные бастурманцы не станут ждать на орбите и действительно высадятся на вторую суперманоидную столицу? Вот Бляйман и подстрахует. Только справится ли агент в одиночку?
Федор вздохнул и нажал кнопку связи на наручных часах.
– Пилот, ключ на старт.
– Чего? – спросонья не понял пилот служебного «Молота».
– Заводи, говорю! Сейчас поедем.
– Куда?
– Далеко. На Супертрах.
– У меня горючки мало. Этот бегемот жрет топливо, как... – пилот задумался, – как большой бегемот!
– Ну так заправься! Раньше не мог об этом подумать? Смотри, если опоздаем, с тебя спрошу!
– А что, братья по оружию в опасности?
Пилот был наглый, впрочем, как все казенные водилы.
– Бр-ратья, – Сбондин недовольно рыкнул, – и сестры. Давай, мухой!
* * *
А на Супертрахе уже разворачивался первый акт самой шумной авантюры в истории ограблений. Шумной во всех смыслах. Такого грохота небо над аукционными кварталами еще не слыхивало.
Первым полетел Професор. Он действительно неплохо владел штурвалом, и когда его «Поршень» с ревом вынырнул из-под ближайшего к Молизею моста, «ИШАКи» только и успели, что озадаченно дернуться в сторону южных ворот. То, что сверкающий ДКР-937 вдруг влетел внутрь Кемориума, повергло пилотов истребителей в настоящий шок. Они резко заложили боевой разворот на юг, но в эту секунду Молизей вздрогнул всеми своими стенами и колоннами, и хулиган-«Поршень» вылетел через северные ворота. Истребителям пришлось срочно перестраиваться, и потерянных ими секунд нарушителю спокойствия хватило, чтобы ловко нырнуть в тоннельную автостраду, затем вынырнуть где-то в районе набережной, пролететь под тремя мостами, юркнуть на крыле между парой небоскребов и уйти почти у самой земли по узким улочкам артистических кварталов в сторону гор. В ущельях и каньонах Сьерра Педрильо его можно было искать вечно. Хоть со спутника, хоть пешим порядком. Количество сообщающихся пещер и тоннелей там превышало все разумные пределы. Горы были пронизаны их червоточинами, словно старый гриб.
Когда мегаполиция поняла, что ее репутации нанесен невосполнимый урон, в здании Кемориума раздался новый акустический удар. На этот раз «Поршень», почти такой же, как первый, влетел под своды аукциона с запада.
Таких тяжелых и наглых оплеух полицейские на Супертрахе не получали еще никогда. Но на этот раз им все же повезло. В Молизее сработала вторая сигнальная система, и во всех четырех воротах померк свет. Это из потайных ниш в верхних балках, словно ножи гильотин, рухнули бронированные шторки. Второй хулиган попал в ловушку...
* * *
...Безногий понял, что план Мерзони провалился ко всем чертям. Зигфрид был вынужден заложить штурвал «Поршня» круто влево, и кораблик начал летать по кругу. За иллюминатором, словно велосипедные спицы, мелькали колонны, яркие лампы и какие-то дурацкие средневековые картины. Капитан зафиксировал курс и уныло взглянул вниз. Там уже начинали оживать полицейские. Они растаскивали по соседним помещениям граждан, рухнувших от грохота и страха в обморок, и пытались совещаться с начальством. В основном жестами. Зачастую неприличными. От рева космолетных двигателей дрожали стены и сыпалась штукатурка, но в целом Молизей стоял неприступной твердыней и рушиться не собирался.
– Пилот ДКР-937 «Поршень», ответьте! – ожил динамик связи.
Зигфрид промолчал.
