Рядом с водосточным желобом в воздухе висели сани.
Фигура в красном плаще как раз пыталась залезть на них.
– ВОТ ЕЩЕ ОДИН ПИРОГ, – сказала фигура, обращаясь к кому-то невидимому из-за целой горы мешков.
– А горчица? – вопросили мешки. – К таким пирогам полагается горчица.
– ГОРЧИЦЫ, ПО-МОЕМУ, НЕ БЫЛО.
– Ну и ладно. Так тоже вкусно.
– А МОЖЕТ, НУ ЕГО?…
– Как это «ну его»?! Хороший пирог, чуточку погрызенный с краю, так ведь можно отломать…
– Я ИМЕЮ В ВИДУ СИТУАЦИЮ. МОЖЕТ, НАМ ВСЕ ЭТО БРОСИТЬ? ЗНАЕШЬ, В БОЛЬШИНСТВЕ ПИСЕМ… ОНИ НЕ ВЕРЯТ. ПРОСТО ПРИТВОРЯЮТСЯ, ЧТО ВЕРЯТ. ТАК, НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ[8]. БОЮСЬ, МЫ НИЧЕГО НЕ СМОЖЕМ СДЕЛАТЬ. СЛИШКОМ УЖ БЫСТРО РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ РЕАКЦИЯ. ПРИЧЕМ ИЗМЕНЯЕТСЯ ДАЖЕ ПРОШЛОЕ.
– По-моему, ты, хозяин, несколько преувеличиваешь, – с набитым ртом откликнулись мешки. – Все не так смертельно.
– А ПО-МОЕМУ, ВСЕ ИМЕННО ТАК.
– Я хотел сказать, перспективой полного и окончательного поражения нас не испугаешь.
– ГМ, ДА? НУ, ХОРОШО. ПОЛАГАЮ, НАМ ПОРА. – Фигура взяла в руки вожжи. – НО, ДОЛБИЛА! НО, КЛЫКАЧ! НО, РЫВУН. НО, МОРДАН! ПОЕХАЛИ!
Четыре запряженных в сани огромных кабана даже не пошевелились.
– ПОЧЕМУ ОНИ НЕ СЛУШАЮТСЯ? – недоумевающе вопросила фигура.
– Понятия не имею, хозяин, – ответили мешки.
– С ЛОШАДЬМИ У МЕНЯ ЛУЧШЕ ПОЛУЧАЕТСЯ.
– Может, попробовать: «Но, мои свинки»?
– НО, МОИ СВИНКИ! – Некоторое время царила тишина.
– НЕТ, КАЖЕТСЯ, ДО НИХ НЕ ДОХОДИТ. – Послышался неразборчивый шепот.
– ПРАВДА? ДУМАЕШЬ, ПОДЕЙСТВУЕТ?
– Будь я свиньей, хозяин, на меня бы точно подействовало.
– ХОРОШО.
Фигура снова встряхнула поводьями.
– ВКУСНЫЕ! ЯБЛОКИ!
Ноги кабанов мгновенно пришли в движение. В воздухе возник серебряный луч, удаляющийся в сторону горизонта. Стронувшись с места, сани почти мгновенно превратились в точку, а потом и вовсе исчезли.
– ПИСК?
Смерть Крыс пробежал по снегу, спустился по водосточной трубе и приземлился на крышу сарая.
Здесь сидел ворон и с безутешным видом что-то разглядывал.
– ПИСК!
– Нет, ты только посмотри, – риторически произнес ворон и ткнул когтистой лапой в сторону птичьей кормушки. – Чего только не положили в эти сеточки! И половинку кокосового ореха, и кусочек бекона, и горсть арахиса! И эти существа считают себя божьим даром для дикой природы? Ха! А где глазные яблоки? Где потроха? Ау! Нету. Самая умная птица умеренных широт встречает холодный прием только потому, что не умеет висеть вниз головой и миленько щебетать. Взять, к примеру, малиновок. Что за сварливые, мелочные создания! Все время дерутся, только и умеют, что чирикать, а от хлебных крошек уже клювы воротят. В то время как я могу цитировать стихотворения, знаю массу смешных фраз…
– ПИСК!
– Да? Что?
Смерть Крыс указал на крышу, на небо и взволнованно запрыгал. Ворон развернул один глаз верх.
– А, да. Он, – кивнул ворон. – Всегда появляется в это время года. Наверное, дальний родственник малиновок, которые, кстати…
– ПИСК! ПИ-И-ИСК! – Смерть Крыс изобразил фигуру, упавшую в камин и ходившую по комнате. – ПИСК! И-ИСК ИСК ИСК. ПИСК «ХИСК-ХИСК-ХИСК»! ИСК ИСК ПИСК!
– Переусердствовал, ожидая Санта-Хрякуса, да? Накушался коньячного масла?
– ПИСК?
Глаза ворона завращались.
– Послушай, Смерть – это Смерть, а не работа на полставки, понял? Ты не можешь устроиться в свое свободное время мыть окна или подстригать людям лужайки.
– ПИСК!
– Ну хорошо.
Ворон немного присел, чтобы крошечная фигурка смогла забраться к нему на спину, потом взмахнул крыльями и взлетел.
– Конечно, оккультные фигуры частенько съезжают с катушек, – сказал он, поднимаясь над садом в озаренное лунным светом небо. – Взять, к примеру, Лихо…
– ПИСК.
– Что ты, что ты, я ни в коем случае не провожу никаких параллелей…
Сьюзен терпеть не могла «Заупокой», но, когда бремя нормальности становилось особо нестерпимым, она шла именно туда. Запах, выпивка и клиентура этого трактира оставляли желать лучшего, и все же в «Заупокое» был один большой плюс. Здесь не обращали внимания. Никто. Ни на что. Свячельник традиционно предполагалось проводить в кругу родных и близких, но некоторые местные завсегдатаи выглядели так, что у них вполне могли быть не семьи, а выводки или, допустим, стаи. А кое-кто, похоже, и вовсе сожрал своих родственников, ну, или по крайней мере чьих-либо еще родственников.
В «Заупокое» пили умертвия. И когда у трактирщика, которого звали Игорь, заказывали «Кровавую Мэри»… в общем, вы получали то, что заказывали.
Завсегдатаи не задавали вопросов – и не только потому, что многие вместо связной речи изъяснялись рычанием. Просто никому не хотелось знать ответы. Каждый в «Заупокое» пил в одиночестве, даже если сидел в группе. Или, скажем, в стае.
Несмотря на криво развешанные страшдественские украшения, призванные создать некий уют и ощущение праздника, «Заупокой» так и не превратился в семейное заведение[9].
Именно воспоминаний о семье так хотелось избежать Сьюзен.
Сейчас ей в этом помогал джин с тоником. В «Заупокое», если, конечно, вам не было все равно, следовало заказывать прозрачные напитки, потому что у Игоря иногда возникали очень странные идеи по поводу того, что можно надеть на кончик трубочки для коктейля. Если вы видели что-то круглое и зеленое, оставалось только надеяться, что это оливка.
Она почувствовала за ухом чье-то горячее дыхание. Рядом с ней на стуле устроился страшила.
– И что же здесь делает нормальная девочка? – прохрипел страшила, окутывая ее облаком алкогольных паров и несвежего дыхания. – Решила, что это круто – прийти сюда в черном платье и потусоваться с потерянными мальчиками? Или мрак опять вошел в моду, а?
Она немного отодвинула свой стул. Страшила усмехнулся.
– Хочешь поиметь страшилу под своей кроваткой?
– Перестань, Шлимазель! – сказал Игорь, продолжая протирать стакан.
– А чего она сюда приперлась? – прохрипел страшила, хватая Сьюзен за руку огромной волосатой лапищей. – Может, ей хочется…
– Я повторять не буду, Шлимазель, – предупредил Игорь.
Сьюзен повернулась к страшиле.
Игорю не было видно ее лица, но страшила явно что-то увидел. И отпрянул так быстро, что свалился со стула.
Когда девушка заговорила, это были не просто слова, но высеченное в камне утверждение, гласящее, каковым будет будущее.
– УХОДИ И ПЕРЕСТАНЬ НАДОЕДАТЬ МНЕ.
Затем Сьюзен повернулась и несколько виновато улыбнулась Игорю. Страшила, быстро выбравшись из обломков стула, вприпрыжку ускакал к двери.
Сьюзен почувствовала, что посетители отвели глаза и вернулись к своим прежним занятиям или разговорам. В «Заупокое» и не такое могло сойти с рук.
Игорь поставил стакан на стойку и поглядел на окно. Оно было неожиданно большим для питейного заведения, успех которого зависел от поддержания внутри темноты. Впрочем, некоторые завсегдатаи прибывали сюда по воздуху.
Как раз сейчас кто-то стучал в стекло.
Прихрамывая, Игорь выбрался из-за стойки и открыл окно.
Сьюзен посмотрела вверх.
– О нет… – В трактир влетел громадный ворон, и с его спины Смерть Крыс спрыгнул на стойку прямо перед Сьюзен.
– ПИСК ПИСК ИИСК! ИИСК! ПИСК ИСК ИСК «ХИСК-ХИСК-ХИСК». ПИ…
– Убирайся, – сказала Сьюзен холодно. – Мне совсем не интересно. Ты просто плод моего воображения.
Ворон опустился на край большой чаши, стоявшей за стойкой.
– Великолепно, – прокаркал он.
– ПИСК!
– Это что? – спросил ворон, счищая что-то с кончика клюва. – Лук? Какая гадость!
– Вы, оба, давайте, кыш! Валите отсюда! – откликнулась Сьюзен.
– Крыса говорит, твой дедушка совсем свихнулся, – сообщил ворон. – Начал разыгрывать из себя Санта-Хрякуса.
– Послушайте, я не… Что?
– Красный плащ, длинная борода…
– «ХИСК-ХИСК-ХИСК»!
– …Твердит «Хо-хо-хо», разъезжает в санях, запряженных четверкой кабанов, все такое…
– Кабанов? А где Бинки?
– Понятия не имею. Конечно, такое иногда случается, я говорил крысе, эти оккультные сущности, они ведь…
Сьюзен закрыла уши руками – скорее в качестве эффектного жеста, а не для того, чтобы не слышать дальнейшего.
– Я ничего не хочу знать! У меня нет дедушки! Да, да, это факт. Неоспоримый. Дедушки нет. Надо держаться фактов…
Смерть Крыс что-то долго пищал.
– Крыса говорит, ты должна его помнить. Он высокий, не слишком упитанный, носит косу…
– Пшел! И забери с собой эту крысу!
Она взмахнула рукой и, к своему стыду и ужасу, сбила маленький скелет в балахоне прямо в пепельницу.
– ПИСК?
Ворон подцепил скелетик клювом и собрался было взлететь, но тот вдруг выхватил свою крошечную косу.
