– У нас нет лопаты, – напомнил Дуббинс.
Детрит кивнул.
– Дай мне свой нагрудник.
Тролль приложил его к стене и несколько раз ударил кулаком. Нагрудник приобрел форму лопаты.
– До поверхности далеко, – указал Дуббинс.
– Но мы знаем направление, – возразил Детрит. – Либо копать, либо сидеть здесь остаток жизни и жрать крыс.
Дуббинс замялся. Идея была не лишена привлекательности…
– Без кетчупа, – добавил Детрит.
– Кажется, всего в нескольких шагах отсюда я видел несколько выпавших камней, – торопливо сообщил гном.
Капитан Квирк оглядел штаб-квартиру с таким видом, будто сделал всей обстановке громадное одолжение, изволив осмотреть ее.
– Приятное местечко, – заметил он. – Думаю, мы сюда переедем. Это лучше, чем казармы рядом с дворцом.
– Но здесь квартируем мы! – воскликнул сержант Колон.
– Значит, придется потесниться, – ухмыльнулся капитан Квирк.
Он посмотрел на Ангву. Ее взгляд начинал действовать ему на нервы.
– Будут и другие перемены, – добавил он.
За его спиной со скрипом приоткрылась дверь, и в комнату проковыляла маленькая, но крайне вонючая дворняга.
– Но лорд Витинари еще не объявил, кто станет новым командиром Ночной Стражи, – сказал Моркоу.
– Правда? Мне почему-то кажется, это всяко будет не один из вас, – ответил Квирк. – И мне кажется, что Стражи объединят. А еще мне кажется, что здесь царит бардак. Многовато всякой шушеры стало в Страже…
Он снова кинул взгляд на Ангву. Его очень тревожило то, как она на него смотрела.
– И мне кажется… – хотел было продолжить Квирк, но тут заметил пса. – Вы только посмотрите! – заорал он. – Собаки в штаб-квартире Стражи!
Он сильно пнул Гаспода и ухмыльнулся, когда тот с визгом юркнул под стол.
– А как быть с нищенкой? С Леттицией Ниббс? – спросила Ангва. – Ее тролль не убивал. Так же как и клоуна.
– Нужно уметь видеть общую картину, – нравоучительно изрек Квирк.
– Господин капитан, – раздался из-под стола тихий голос, который услышала только Ангва, – у тебя чешется задница.
– Общую картину? – переспросил сержант Колон.
– И думать не о себе, а о городе, – сказал Квирк, переступив с ноги на ногу.
– Сильно чешется, – продолжал голос из-под стола.
Капитан поежился.
– Зудит, зудит, зудит, – не утихал голос.
– Я имею в виду, есть важные вещи, а есть, э-э, нет, – пробормотал Квирк. – Черт!
– Что-что?
– Ужасно свербит.
– В общем, я не собираюсь торчать здесь весь день, – торопливо проговорил Квирк. – Все. Вы. Прибудете. Ко мне. Завтра в полдень…
– Свербит, зудит, свербит…
– Кру-у-угом!
Дневная Стража выскочила из помещения, замыкал строй, подпрыгивая и поеживаясь, капитан Квирк.
– Ну и ну, что это с ним? Вылетел как ошпаренный, – удивился Моркоу.
– Понятия не имею, – честно промолвила Ангва.
Они посмотрели друг на друга.
– Значит, вот и все? – сказал Моркоу. – Нет больше Ночной Стражи?
Обычно в библиотеке Незримого Университета тихо. Шаркают ноги бродящих между стеллажами волшебников, иногда академическую тишину нарушает кашель, периодически – достаточно редко – раздается предсмертный крик неосмотрительного студента, который не отнесся к старинной магической книге с той осторожностью, которой она заслуживала.
Рассмотрим же орангутанов.
Во всех мирах, удостоенных их присутствия, бытует мнение, что орангутаны умеют разговаривать, но предпочитают этого не делать, чтобы люди не заставили их работать (возможно, на телевидении). И все-таки они умеют разговаривать. Дело лишь в том, что они разговаривают на своем, орангутаньем, языке. А люди, как правило, слышат только себя.
Библиотекарь Незримого Университета решил в одностороннем порядке внести свой вклад в обеспечение взаимопонимания людей и орангутанов. И приступил к составлению орангутано-человеческого словаря. Он работал над ним уже три месяца.
Задача оказалось не из простых. Пока он дошел только до «У-ук»[44].
Библиотекарь сидел в книгохранилище, где было чуть попрохладнее.
Как вдруг услышал чье-то пение.
Орангутан вынул ручку из пальцев ступни и прислушался.
Человек решил бы, что не верит своим ушам. Орангутаны более разумны. Если вы не верите собственным ушам, то чьим тогда ушам вы поверите?
Под землей кто-то пел. Вернее, пытался петь.
Хтонические голоса выводили нечто следующее:
– Отолоз, отолоз. Отолоз. Отолоз, отолоз…
– Послушай, ты… тролль! Эта самая простая песня в мире. А теперь вместе: «Золото, Золото, Золото, Золото».
– Золото, Золото, Золото, Золото…
– Да нет, это уже второй куплет!
Кроме того, слышались ритмичные звуки, будто кто-то копал землю и отбрасывал камни.
Библиотекарь немного поразмыслил над услышанным. Итак… гном и тролль. Он относился к обоим видам с куда большим уважением, чем к человеку. Во-первых, заядлыми читателями ни гномы, ни тролли не были. Библиотекарь с благосклонностью относился к чтению в целом, но читатели действовали ему на нервы. Было нечто кощунственное в том, как они брали книги с полок и изнашивали слова своим чтением. Ему нравились люди, которые любили и уважали книги, а самое лучшее проявление этих чувств, по мнению библиотекаря, – это оставить книги на полках, где им и предназначено находиться самой природой.
Приглушенные голоса звучали ближе.
– Золото, Золото, Золото…
– А теперь ты поешь припев!
С другой стороны, есть же и нормальный вход в библиотеку.
Он проковылял к стеллажам и снял с полки основополагающий труд Горботюльпа «Уништожение Насекомьих». Целых две тысячи страниц.
* * *
Ваймс шел по Лепешечной улице и чувствовал себя веселым и беспечным. Издалека до него доносились отчаянные вопли внутреннего Ваймса, но он предпочитал не обращать на них внимания.
Быть настоящим анк-морпоркским стражником и при этом оставаться в здравом уме – невозможно. Ты не мог оставаться безразличным к происходящему. А проявить в Анк-Морпорке хоть какую-нибудь заботу о ближнем – это примерно то же самое, что открыть банку с мясом посреди стаи пираний.
Каждый поступал по-своему. Колон просто старался не думать, Шнобби наплевал на все, новички еще слишком мало прослужили, поэтому пока ничего не поняли, а Моркоу… Моркоу был самим собой.
Каждый день в этом городе умирают сотни людей, чаще – в результате самоубийства. Так какая разница – несколькими больше, несколькими меньше?
Рядом с особняком госпожи Овнец стояли несколько карет, а сам дом, казалось, был оккупирован родственницами различных категорий и Взаимозаменяемыми Эммами, которые что-то пекли и что-то начищали. Ваймс проскользнул мимо них более или менее незамеченным.
Госпожу Овнец он нашел в драконьем сарае. Она была в своих обычных резиновых сапогах и противодраконьих доспехах. Сибилла убирала навоз и, вероятно, пребывала в счастливом неведении относительно царящей в особняке суматохи.
Услышав скрип двери, она подняла голову.
– А, это ты. Ты рано сегодня, – сказала госпожа Овнец. – Мне до чертиков надоела суета, и я решила спрятаться здесь. Но скоро придется вернуться, переодеться и…
Увидев его лицо, она резко прервалась.
– Что-нибудь случилось?
– Я пришел насовсем.
– Правда? На прошлой неделе ты сказал, что дослужишь до самого конца. Тебе это будет даже приятно.
«От старушки Сибиллы ничего не утаишь», – подумал Ваймс.
Она похлопала его по руке.
– Я рада, что все закончилось, – сказала она.
Капрал Шноббс ворвался в штаб-квартиру и захлопнул за собой дверь.
– Что? – спросил Моркоу.
– Все очень плохо, – сказал Шнобби. – Говорят, тролли планируют маршем пройти к дворцу и освободить Углеморда. По городу бродят толпы гномов и троллей, приключений ищут. И попрошайки. Леттиция пользовалась известностью. Кроме того, на улицах полно народа из других Гильдий. Город сейчас, – добавил он многозначительно, – очень похож на бочку с порошком № 1.
– Как вы относитесь к идее ночевки на открытой местности? – вдруг спросил Колон.
– А почему ты об этом спрашиваешь?
– Если сегодня ночью кто-нибудь поднесет к чему-нибудь спичку, то прощай, Анк, – буркнул сержант. – В таких случаях обычно мы закрываем городские шлюзы. Но в реке сейчас всего несколько футов воды.
– Чтобы потушить пожары, вы затопляли город? – удивилась Ангва.
– Ага.
– Есть еще кое-что, – продолжил Шнобби. – Люди бросались в меня разной гадостью!
Моркоу наконец оторвался от разглядывания стены, достал из кармана потрепанную черную книжечку и принялся перелистывать страницы.
– Слушайте, – спросил он несколько отстраненным голосом, – а не было ли особо злостного нарушения закона и порядка?
