— Подъем! — возопила я в семь утра, войдя в ближайшую комнату новенького. Это оказался Диметрий. После моего вопля он подскочил и встал по стойке «смирно», лишь на мгновение запутавшись в широкой шелковой пижаме — наверное, в армии когда-то служил. Причем встал не он один. По утренней моде все нормальные мужики поднимаются вместе со своим маленьким другом. Смешно. Была б на моем месте Маришка, непременно подошла бы и подрынькала, чтоб закачалось.
— Что-то случилось? — испуганно спросил Дима, окончательно проснувшись.
— Утренняя проверочка, — заявила я. — Перечисли-ка мне все глаголы для обозначения бытия и небытия в мальвийском языке.
— А… э… — замялся Диметрий.
— Понятно. Плохо занимаемся, уважаемый, плохо. Такое поведение недостойно представителя лучшего гарема во всех девяти королевствах нашего континента, — затараторила я с выражениями завзятого ярмарочного крикуна. — Если до завтра ты не выучишь глаголы, то… расскажешь всем про свой первый раз. В подробностях. И честно.
Судя по вытянувшемуся лицу, я попала в точку, и к вечеру глаголы будут выучены. Оставалось закрепить результат.
— А сейчас в наказание марш на утреннюю пробежку!
Бедняга принялся собираться. Напоследок я грозно сверкнула на него глазами и гордо удалилась, незаметно подхихикивая.
К следующей комнате я, наоборот, подкрадывалась тихо. И правильно сделала, иначе бы не увидела во всей красе эту смешную и вместе с тем возмутительную картину. В комнате Бьо собрались все четыре имевшихся в гареме оборотня. Они лежали на кровати в позе ложечек, тесно прижавшись друг к другу мохнатыми телами. Пушистые руки-лапки обнимали плечи соседей, носики утыкались в теплую шерсть. Два лиса, волчонок и песец уютно посапывали, весьма довольные жизнью. Бьо был с краю, и ему некого было обнимать, но он все равно счастливо улыбался во сне. И, как обычно, все четверо были голыми.
— Что за…? — начала я, даже не зная, как все это назвать. Бьо, похоже, услышал мой возглас, сладко зевнул и захлопал ресницами. Потом увидел меня, испуганно тявкнул и попытался отползти, но лишь вжался мохнатой задницей в такое же пушистое тельце за своей спиной.
— Эй, ребятки, — я громко похлопала в ладоши. Оборотни недовольно задвигали ушами и зашевелились. — Объясниться не хотите?
— Так ведь холодно, госпожа Мериме. Вот мы в стайку и сбились, — попытался объясниться Бьо, трогательно поджав «лапки» к груди. Братья-лисята испуганно таращились на меня из-за его спины, пристыженно прижав уши. Волчонок распластался на пузе и прикрыл лапами нос. Он единственный умел полностью перевоплощаться. Зоопарк, а не гарем, честное слово!
— Даже если так, я вам сколько раз говорила: носите штаны! Вот что я должна была подумать, увидев вас в такой позе, а? — сурово уставилась я на них с высоты своего небольшого роста. — Марш все на пробежку в наказание!
Оборотни уныло двинулись на выход.
— Стоп, — сказала я. Они остановились и оглянулись. — А штаны кто надевать будет?
— Мы все равно уже наказаны. Какая разница? — попытался возразить Бьо. Вот ведь наглый песец.
— Не оденетесь, еще раз накажу. Эксгибиционисты хреновы, — возмутилась я. Еще какие-то пушные шавки мне будут указывать, как их наказывать. Я им устрою террор. Они мне тапочки по утрам в зубах приносить будут!
В следующую комнату я тоже решила прокрасться по-тихому. Это была комната хэрширонца. Открыв дверь и заглянув в приятный полумрак комнаты (шторы были плотно задернуты), я увидела лишь чистоту и порядок. Кровать была заправлена, вещи прибраны. Странно. Где же он сам?
Я сделала шаг внутрь и чуть не подвернула ногу, наступив каблуком на что-то мягкое и… живое. Хэрширонец издал нечеловеческий вой, перебудивший, пожалуй, полгарема, и подскочил на метр вверх. Его хвост все еще был под моей ногой, и в результате мы оба упали. Я просто приземлилась на пятую точку, а он налетел на острый угол каминной решетки.
— Прости, пожалуйста, — взмолилась я, услышав его жалобное поскуливание, и зажгла светильник, чтобы оценить масштаб катастрофы. Но все оказалось не так уж страшно. Хвост я ему, конечно, отдавила, но не сломала. А об решетку он просто разбил коленку. Ничего, вот мы сейчас найдем бальзамчик в наборе первой помощи, прижжем, перевяжем, и все будет хорошо. Как говорится, до свадьбы заживет.
Я усадила страдальца на кровать, закатала порванную штанину и принялась смазывать ранку уголком смоченного в бальзаме платочка. Хэрширонец морщился и шипел, баюкая в руках травмированный кончик хвоста. При его большом росте и внушительном телосложении это выглядело немного комично. Но, как я давно заметила, все представители хвостатой фауны крайне болезненно реагируют на травмы пятой конечности, и мне было его очень-очень жалко.
— Потерпи, родной, совсем чуть-чуть осталось, — сказала я, дуя на ранку. — Ты уже большой мальчик, можешь и не шипеть. А зачем ты, кстати, в темноте сидел?
— Ничего не в темноте, — загудел хэрширонец, щуря на меня свои кошачьи глаза. — Было довольно светло. А сейчас, пожалуй, даже чересчур ярко.
Он недовольно покосился на зажженный светильник.
— Ты не переносишь яркий свет? — уточнила я. Хэрширонец кивнул. — Ладно, будем знать. Все, готово.
Я чмокнула его в пострадавшую коленку и раскатала штанину.
— Прости за этот инцидент, Ягир. Честное слово, я нечаянно, — покаялась я. — И уже ухожу.
Я вышла, и свет за моей спиной снова погас. Блин, вот я неуклюжая.
В комнату к эльфу я заглянула куда осторожнее. Эльсиниэль разметался по подушкам, запутавшись в шелковом покрывале. Золотой цвет убранства комнаты ему безумно шел, да и солнечные лучи здорово горели на его длинных, ухоженных волосах.
Оглянувшись, не видит ли кто, я на цыпочках подкралась к нему и замерла в восхищении. Какая нежная кожа, какие изящные черты лица, какие длинные пальцы. А ногти на них — вообще отпад: ровные, блестящие, без единой заусенки. На шее трогательно пульсировала едва заметная венка, на ресницах горели солнечные искры. А какие у него восхитительные ушки! Эльсиниэль, знал бы ты, как я хочу тебя потискать! Даже имя твое звучит, как песня: Эль-си-ни-эль. Я тащусь от эльфов. Жаль, нельзя нанять такого, чтобы просто все время был рядом. Просыпаешься — а он рядом, смотрит на тебя и улыбается. Идешь на работу, а он вместе с тобой, и коллеги слюнками истекают от зависти. Идешь в туалет… так, стоп. Это лишнее.
Я полюбовалась пару минут этим зрелищем, вздохнула и решила его не будить. Пусть спит, сладкий мой. Когда он спит, он вдвойне прекрасен.
Я двинулась дальше. Комната дроу была совсем рядом. Я заглянула туда и обомлела: в окружении сотни блестящих побрякушек, в шикарном белом платье, изящно дополненном алмазным колье и затейливой прической, сидел перед трельяжем дроу и красил губы в нежный розовый цвет. Я закрыла дверь. Помотала головой. Брр, и привидится же такое. Что там Мариша говорила про подмешанный мне дурман? Похоже, я еще не отошла от него. Сделаем-ка глубокий вдох и начнем все сначала. Я открыла дверь. В комнате по-прежнему сидел дроу в подвенечном платье, посылая зеркалу воздушные поцелуи.
