полным брюхом потомства неожиданно сделало рывок в ее сторону. Я кинулся к Ляле, чтобы успеть вытащить её в другой мир. Моя супруга издала дикий вопль. Мне никогда не доводилось слышать от нее таких децибел, я даже не мог представить, что ее изящное тельце способно на такую звуковую мощь.
Ее крик разнесся по всем норам угасающим эхом. Ляля стояла в стойке, но зловредной самки перед ней больше не было. Волоча ногу, я подскочил к супруге.
— Ты как? Тебя не ранили? — Я осмотрел ее и увидел на правом плече в районе ключицы разорванную одежду и кровь. — Тебя ранили.
— А? Да? Куда? — Она пришла в себя. — Где эта тварь?
— Ты ее выбросила. У тебя получилось. — Я осторожно обнял жену. — Больно?
— Я ничего не чувствую. — Она дотронулась до раны и увидела оставшуюся на руке кровь. — Надеюсь, она не занесла в меня личинок. — Ляля посмотрела в сторону лагеря бродяг. — Дарик!
Здесь больше никого не было. Они ушли, пока мы были отвлечены, оставив весь свой скарб. Мы явно недооценили их подготовку к неожиданным визитам. Ляля осмотрела все кибитки, чтобы найди следы сына, но не нашла ничего. Я прохаживался по лагерю, чтобы тоже найти какие-нибудь доказательства его присутствия. В какой-то миг мне стало нехорошо. Я только подумал опереться о столб, но не успел. Мир перевернулся у меня перед глазами и выключился.
Пришел в себя в больнице в Транзабаре. В палате, украшенной живыми плетущимися растениями, лежал я один, хотя мест было еще три. Потрогал раненый орган. Нащупал там повязку и толстый тампон. Очень хотелось узнать подробности всего, что произошло после потери сознания. На прикроватной тумбочке стоял медный колокольчик для вызова персонала. Я взял его в руку, удивившись какой безжизненно бледной она выглядела и позвонил.
Прибежала забавная крольчиха с большими добрыми глазами. Потрогала мой лоб и заглянула в глаза.
— Пить хотите? — Предположила она причину вызова.
— А моя жена не здесь? — Поинтересовался я.
— Я не знаю, которая из них ваша, тут много жен и мужей. Как ее зовут?
— Ляля.
— А, Ляля, это такая очаровательная кошечка.
— Да, да именно очаровательная. Она тут?
— Она в женской хирургии.
— В смысле? — У меня тревожно забилось сердце.
— Я не знаю подробностей. Вас просто доставили одновременно с колотыми ранами как раз в мою смену два дня назад.
— Два дня прошло? — Удивился я. — А вы не могли бы узнать, как ее состояние? Пожалуйста, мне очень важно. Это моя жена. Мы с ней искали похищенного сына.
— Конечно, узнаю, но прежде принесу вам воды и таблеток. Вид у вас неважный. Вы потеряли много крови, да ещё и заразу подхватили.
— Какую заразу.
— Да бог его знает, как она называется, только все насекомые, что были рядом, как зомби лезли к вам. И это касается не только неразумных существ. Это было что-то в первый день, когда вас привезли. Поэтому мы вас и отселили.
— Меня амур подстрелил в одном из миров. Это у них такой способ пометить субстрат для беременной самки. Меня излечили от последствий.
— Ну, разумеется, у нас тут не бывает неизлечимых случаев. — Она подтянула мне одеяло до самого подбородка. — Берегите силы, я сейчас принесу вам таблеток.
Когда скрипнула дверь, я решил, что это вернулась крольчиха, приподнял голову и увидел в дверную щель серый силуэт и желтый глаз.
— Ляля. — Узнал я жену.
— Жорж. — Она открыла дверь и забежала в палату.
Я присел и мы обнялись.
— Мне сказали, что ты здесь. — Ляля по-кошачьи потерлась головой о мою шею и небритый подбородок.
— Я пришел в себя десять минут назад и узнал, что ты тоже была серьезно ранена. Очень испугался. — Я прихватил губами ее ушко. — Неужели рана была такой серьезной.
— У нее был яд. Я потеряла сознание в тот момент, когда увидела, что ты лежишь. Очнулась вчера, но была слаба ходить.
— Змей не приходил?
— Нет. Я думаю, он занят поисками Дарика. Какой смысл сидеть подле нас. Быстрее в себя мы бы не пришли, а следы сына могли бы затеряться в мирах.
— Ты права. Нас подловили, как дилетантов. Поверить не могу, что мы не смогли вернуть сына, хотя сначала казалось, что проблем не будет.
— Это нам урок за самонадеянность. — Ляля спрятала глаза. — Я чуть было не решила, что потеряла все в один день. — Она уткнулась мне в шею и шмыгнула носом.
— Все будет хорошо. — Я обнял жену покрепче. — Просто теперь мы будем умнее и подготовимся, как следует.
— Пока мы его найдем, Дарик забудет нас и полюбит бродячую жизнь. Он ведь и правда один из них. Вдруг, это передается генетически? — Ляля посмотрела на меня мокрыми от слез глазами.
Я протер большими пальцами мокрый пушок под ними.
— Знаешь, если природа сильнее нас, то держать его насильно рядом бесполезно. Даже своей любовью мы можем сломать его, и тогда наш Дарик вырастет неполноценным человеком, предавшим свое предназначение.
Ляля отстранилась от меня.
— Но ты же не передумаешь искать его? — Спросила она.
— Нет, конечно, он мой сын. Мы обязательно найдем Дарика, и сами спросим, что ему интереснее.
— Больной, таблеточки. — В палату вошла крольчиха. — Ой, извините, вы и есть жена больного?
— Да, это моя Ляля, очаровательная кошечка. — Представил я супругу.
— Очень рада, что вы сами пришли, и мне теперь не надо ничего узнавать. Как ваше самочувствие?
— Спасибо, гораздо лучше. — Ответила Ляля.
— И мое теперь тоже. — Произнес я.
Крольчиха вручила мне пять таблеток.
— От чего они? — Поинтересовался я.
— Витамины, микроэлементы и одна для того, чтобы вы поспали еще. Вам нужен хороший отдых для быстрого восстановления. Проснетесь совсем свеженьким, а там и на выписку можно.
— То есть завтра? — Обрадовалась жена.
— Послезавтра. Сутки он поспит, ещё сутки понаблюдается, а потом, если все хорошо, можно и на выписку.
После принятия таблеток меня и в самом деле потянуло в сон. Мы с женой попрощались. Как и обещала медсестра, я проснулся через сутки совершенно свежим. Мне сделали перевязку. Рана почти не болела, даже при ходьбе. Теперь уже я наведался в женское отделение, всполошив своим появлением пациенток в палате жены.
Мы погуляли по больничному парку, посидели под деревьями. Вроде бы ничего не изменилось в нашей жизни. В ней как будто и не было Дарика, если не зацикливаться на нем. Но это чувство мгновенно исчезло, когда мы вернулись домой. Уютное жилище без сына показалось нам пустым, холодным и чужим.
Мы понуро сидели за
