Ну а какие-нибудь там скрипки Страдивари просто всегда в ассортименте – на них же по традиции вся Мышуйская филармония играет, ну а по мере амортизации музыканты эту отработавшую древесину на базар волокут – не пропадать же добру.
Забавное местечко – Мышуйский вернисаж! А вы думали, такие только в столицах бывают?
День тот выдался погожим, солнечным, даже ряды торговцев поредели за счет любителей рыбалки и купания, а посетителей было и того меньше. Веня по знаменитому оазису культуры передвигался вольготно, в спину никого не толкал, да и ему ноги не отдавливали. Поэтому зеркал пересмотреть довелось немало. Вот только на слишком взыскательный вкус Нарциссова не находилось пока ни одного достойного отражала. Это вычурно-архаичное слово казалось Вене наиболее подобающим для того экспоната, какой он ищет. Да, встречались, конечно, отдельные экземпляры, даже весьма любопытные, но одно маловато, другое, мутновато, у третьего цена высоковата…Да и куда Нарциссову спешить? Это же наивные торговцы думают, что он их отражалами любуется, а он-то, как всегда, на себя любимого наглядеться не может.
И вдруг…
Сверкнуло нечто нереально ярким бликом. И он еще издалека понял: возьмет. Его и возьмет. Пусть дорого, пусть старинная черная рама не в идеальном состоянии, пусть даже обнаружатся дефекты в самом зеркальном покрытии – но это его вещь. Как будто он потерял ее давно-давно, а теперь нашел.
Веня расплатился, не торгуясь, и даже не заглянув в зеркало. Зачем? Насмотрелся уже. Главное было не упустить редкую находку. Потом он никогда не мог вспомнить, как именно выглядел продавец. Узбек? Нет, точно не узбек – ведь не дыни же продавал. И не грузин – грузины в Мышуйске цветами торгуют. Старый? Вроде не старый, но и не молодой… Аккуратный был или задрипанный? Да что там! Веня не сумел бы даже ответить, мужчина стоял за прилавком или женщина, хотя деньги отдавал лично в руки. Чума, да и только! Он спрашивал после у знакомых торговцев на вернисаже, и никто – никто! – не мог вспомнить загадочного продавца, предложившего Нарциссову старинное зеркало в черной раме. Словно провалился человек сквозь землю. Или вообще все это случилось не здесь и не тогда.
А настоящие неожиданности начались дома. Когда Веня развернул покупку, протер мягкой тряпочкой не только поверхность стекла, но и раму, и наконец, отступил на шаг, чтобы глянуть на свое отражение…
Бог мой! Свое ли?
Пришлось даже плотно зажмуриться и потереть глаза. Но ничего не изменилось. Из глубины зазеркалья на него смотрело прекрасное лицо незнакомой девушки. Или все-таки знакомой? Ну да. Это была девушка, очень похожая на него самого. Он частенько видел ее во сне по ночам, тайно мечтал встретить однажды и полюбить. Так что же ему делать теперь?
Растерянность сменилась бурной радостью: ведь он все-таки встретил свою любимую! Веня широко улыбнулся, и девушка улыбнулась в ответ. Это было прекрасно. Тогда Нарциссов отошел в сторону, решительно уходя из поля зрения зеркала. А потом потихоньку подкрался сбоку и заглянул в него, уже готовый к тому, что чудо исчезнет, но девушка терпеливо ждала, нахмурившись. В глазах ее читалось явное осуждение подобных экспериментов и глубокая печаль.
И тогда Веня понял, что купил не зеркало, а маленькое окошко в другой мир. Общение с живущей там девушкой было несколько ограничено, например, угостить ее конфетой не удалось, более того, она и говорить не умела. Или не хотела. В общем, звуки оттуда не доносились. Но так ли уж это важно? Молчаливая юная обожательница – что может быть прекраснее! А кроме самой девушки ничто другое не интересовало Веню в зазеркальном мире. И к тому же он очень скоро убедился, что красавица прекрасно слышит и понимает его. Нарциссов читал это по ее глазам без ошибки. И восхищался. И звал ее нежно – «моя Зеркалушка». Девушке нравилось. Потом для простоты он перешел на более привычное имя – Аллушка.
Веня еще никому раньше не объяснялся в любви и обрушил на Аллушку весь свой нерастраченный пыл. И в какой-то момент благодарная прелестница потянулась к нему и недвусмысленно сложила губы для поцелуя. Плохо соображая, что делает, подчиняясь одному лишь чувству, скромный Веня прижался щекою к прохладной поверхности стекла…Но губы оказались горячими! Или это только померещилось?
Однако уже на следующий день они обнаружили, что могут, действительно могут целоваться по-настоящему.
И надо заметить, изрядное время наш Веня никому ничего не рассказывал. Родные и друзья его давно перестали обращать внимание на дурацкие покупки юноши и потеряли им счет. А к тому же зеркало с Аллушкой Веня предусмотрительно поставил возле самой кровати, да таким образом, что «отражение» можно было видеть, лишь положив голову на подушку.
Ночами он вел с любимой долгие задушевные беседы, рассказывал ей о своих самых тайных мечтах и надеждах, показывал детские и юношеские фотки, читал вслух книги, и даже включал маленький телевизор, когда шли наиболее интересные и любимые им программы. А примерно через полгода Нарциссов вдруг понял, что не выдержит больше ни дня этой двойной жизни, плюнул на предрассудки и решил-таки вывести Аллушку в люди.
На дворе стоял добрый снежный январь. Веня не знал, в каких краях выросла Аллушка, и, чтобы не заморозить любимую, укутал ее в меховой плед, подстелил на деревянные сани старую детскую шубку, а сверху, словно на голову, пристроил лыжную шапочку «Адидас». Шапочка все время падала, не удерживаясь на углу, и ее пришлось безбожно растянуть по всей ширине. Нарциссов вез санки на веревочке, поминутно оглядываясь назад и спрашивая, удобно ли Аллушке, а на горках и неровностях дороги придерживал любимую за плечи, то бишь за края рамы.
Весь родной микрорайон вышел смотреть на него, а кто не вышел, тот к окнам приник. Бабка Дуся по прозвищу Балкониха занимала свой боевой пост в квартире дома двадцать восемь по улице Подзаборной – она сидела на балконе мужественно, как рыбак над просверленной во льду лункой. И отследив глазами перемещения Нарциссова, Балкониха дала феномену медицински точное определение:
– Во дает! Раньше только себя любимого выгуливал, а теперь старую мебель на санках катает. Это такое половое извращение. У йих там в столицах называется ветешизм. От слова «ветошь» – таскают, понимаешь, с собой повсюду разную рухлядь.
Но Веня-то ничего этого не видел и не слышал: ни собачонок, бежавших следом, ни смеха, раздававшегося отовсюду, ни глупых мальчишечьих выкриков, ни откровенных взглядов зевак. Что ему были все эти взгляды! Куда важнее казался взгляд любимой. Аллушка искрящимися от счастья глазами восторженно и жадно озирала все вокруг себя: белый снег, голубое небо, деревья в пушистой изморози, желтобрюхих синиц на ветках… Все-все-все она видела сегодня впервые. И Веня тоже был счастлив подарить ей эту прогулку.
Прошло еще примерно полгода. В Мышуйске не умеют подолгу удивляться чему-либо. А смеяться над Веней и вовсе перестали быстро. За какой-нибудь месяц весь микрорайон перезнакомился с очаровательной и очень приветливой Аллушкой. Местный гигант мысли – школьный учитель биологии Твердомясов даже разработал специальный язык для общения с нею. В общем, на майские праздники родные, друзья и соседи Нарциссова получили вполне официальные открытки с приглашением на свадьбу. Удалось ли Вене урегулировать вопрос с властями и зарегистрировать свой брак в ЗАГСе, не знал никто, даже участковый дядя Гриня. Разве что городской голова Никодим Поросеночкин был в курсе, но большой человек, как всегда, на торжество запаздывал и велел начинать без него. А поздравить молодоженов собралась вся округа и подарков натащили гору. Твердомясов уверял каждого встречного и поперечного, что в самое ближайшее время сумеет решить проблему передачи подарков в зазеркалье. Мужики фыркали, отмахивались от него и торопились по новой наполнить рюмки.
А женщинам очень нравилось кричать «Горько!» и, когда Веня в очередной раз на добрую минуту самозабвенно припадал к зеркалу, они шушукались все громче и откровеннее, мол, бабоньки, ну нельзя же не видеть, в конце концов, что наша Аллушка в последнее время заметно пополнела, да и не пьет ни грамма. К чему бы это?
Он очень страдал от своей удивительной способности всегда и всюду опаздывать. Пока учился в школе и университете, мог по пальцам пересчитать дни своевременного прихода на занятия. Девушки выдерживали его не больше двух свиданий. Только одна геройски перенесла подряд целых три унизительных ожидания по полчаса, зато на четвертый раз заехала кавалеру по физиономии после всего лишь пятнадцати минут томительного предвкушения. В общем, он так и остался холостяком. В командировки отправлялся не просто заранее, а за сутки, при этом финтил с проездными документами и гостиничными чеками – себе в убыток, но делать было нечего – в противном случае шеф уволил бы его без разговоров.
