— Я здесь. Ну что?
С минуту он выслушивал ответ.
— Где? В баре? Ясно. Кто она? Хорошо. Сейчас спущусь.
Он поднялся и подошел к бару перед зеркалом. Выбрав бутылку виски, налил себе на два пальца, затем разбавил, прыснув пару раз сельтерской, и проглотил напиток одним духом.
Отставив бокал, он поглядел на себя в зеркало, наклонив голову сначала в одну сторону, затем в другую. Удовлетворенный, вышел из помещения и закрыл за собой дверь.
У пианиста был перерыв, и он упорно наигрывал какие-то баллады. Никто его не слушал. Народу собралась большая толпа, все, подогретые выпивкой, шумели и громко смеялись. В воздухе висели клубы дыма. Пахло алкоголем, духами и дешевыми сигаретами. Звякал лед, стучали столовые приборы. Официанты обслуживали посетителей, а уборщики уносили грязную посуду.
Новый посетитель медленно спускался по винтовой лестнице, держа одну руку в кармане. На полпути остановился, вынул изо рта сигарету и оглядел салон.
Какая-то женщина помахала ему рукой. Он сверкнул ей в ответ белозубой улыбкой и поднял руку с сигаретой в пальцах.
Какой-то мужчина окликнул его:
— Джонни!
Он помахал в ответ. За несколькими столиками все люди были ему знакомы. Ещё полвитка по лестнице — и он оказался в общем зале.
Его встретила женщина, которая только что помахала ему рукой. У неё были короткие темные волосы и бледное лицо.
— Дара, дорогая.
— Ах ты, задавака! Где это ты прячешься, таинственный наш?
— Это моя самая таинственная тайна.
— Хо-хо, ты сегодня остришь! Да вообще-то ты ведь никогда за словом в карман не лезешь. Люблю слушать твои каламбуры, малыш. Как тебе нравится мысль сразиться за меня?
— Придется поддаваться?
— В словесном поединке тебе нет равных.
— Сдается мне, я тебя давно здесь не видел.
— Чертовски занята была.
— Все ещё пишешь для журнала?
— Время от времени. Книжное обозрение, работы не густо. В основном пью кофе и гляжу в окно.
— А как твой роман?
— Два года назад написала целых три страницы. Я спринтер, Джон.
— Некоторые из твоих рассказов превосходны.
— Я сейчас покраснею. Но почему только «некоторые»?
Он рассмеялся.
Она потрепала его по щеке.
— Здесь сегодня столько народу собралось. Когда слишком много друзей в одном помещении — это достает. Не о ком посплетничать.
— Тогда я рад, что сейчас тоже здесь.
— Про тебя я говорю только хорошее. Ну ладно, пойду попудрить свой клаксон. Увидимся.
— С удовольствием, миссис Портер.
— Не делай из меня дурочку.
Он прошел мимо столиков, выделяя среди других знакомые лица: Джеральд и Иззи Гольдфарб, Оливер Лебанон, Рейф Лаример, Джефри С. Кацман, Монк Калаган, Руперт Бартлеби, Волтсон Алькотт и Эфраим Скай Фитцхаг с женой Сельмой.
— Всем привет!
— Джон Карни, чтоб мне лопнуть, — воскликнул круглолицый Волтсон Алькотт.
— Только здесь не лопайся, — съязвил Кацман.
— А где же зимний загар? — спросил Алькотт, внимательно изучая Карни сквозь маленькие круглые очки. — Насколько я знаю, в тюрьме ты не был. В монастырь, что ли, ушел?
— Нет, — ответил Карни. — Прятался в большом замке.
— Я слышал, у тебя проблемы.
— Поэтому я вернулся, а прятался как раз не поэтому. Всем сегодня весело?
Отовсюду раздались утвердительные крики.
— Если бы не эта похоронная музыка, — поморщился Джерри Гольдфарб.
— Думаешь, у тебя выйдет лучше? — фыркнул Карни.
— Не боги горшки обжигают.
Карни помахал пианисту и показал на Гольдфарба. Пианист кивнул, остановился и встал из-за инструмента. Гольдфарб кинулся к маленькому роялю, сел и начал наигрывать попурри из своего нового шоу, оживляя его блестящей импровизацией. Играл он так, словно имел четыре руки.
— Теперь Гольдфарб со своей музыкой весь вечер в нашем распоряжении, — сказала Иззи. — Бесплатно. Расслабьтесь и получайте удовольствие.
— Мне нравятся его мелодии, — заявил Руперт Бартлеби. — А вам?
— Ещё бы, не зря же я ежегодно отстегиваю Гильдии композиторов кругленькую сумму, — ответил Карни. — Так что Джерри свое получит.
— А я собираюсь сочинить шоу, — заявил Оливер Лебанон, — которое все превзойдет.
— Саморекламой занимаешься? — усмехнулась Иззи.
— Жизнь заставит.
Скай Фитцхаг встал и прошептал на ухо Карни:
— В баре всего один денг Твила. С женщиной.
— Да, я знаю. Сейчас подойду.
— Твои ребята боялись лезть на рожон.
— Просто им пока что было приказано не дергаться.
— Ясно. Какая же женщина свяжется с демоном?
Вмешалась услышавшая их разговор Сельма:
— Разве вы не знаете — демоны чертовски хороши в постели.
— Это все байки для старых кумушек, — возразил Фитцхаг.
— Я и есть старая кумушка.
— Ты ещё дитя. Ты ведь не уйдешь от меня к денгу, правда?
— Кто знает… Женщины любят время от времени пошалить.
— Выпей ещё, Сельма.
— Обязательно.
Карни добавил:
— Денги быстро истощают женщин. Роман с денгом сокращает жизнь.
— Жизнь коротка, — протянула Сельма, — но сладка. Не то, что теперешняя — сплошное мучение.
Фитцхаг прокомментировал:
— Сельма не столь несчастна, как расписывает.
— Не говори за других.
Скай Фитцхаг безнадежно пожал плечами, сел на свое место и опрокинул себе в рот содержимое стакана.
— До скорого, ребята, — махнул им рукой Карни. — Есть дела.
— Только кровью ничего не подписывай, — предостерег Монк Калаган.
— По крайней мере без своего агента.
Карни небрежно кивнул и начал пробираться сквозь толпу. У выхода он столкнулся с Тони Монтанаро.
— Босс! Наконец-то вы появились. У нас тут неприятности.
— Как там дела в моем ночном клубе, управляющий?
— Да нормально. Здесь Твил до нас добраться не может, хотя я уверен, что попытается.
Тони был одет в белый смокинг с красной бабочкой. Его довольно длинные седеющие волосы с пробором посредине были зачесаны назад. Несмотря на серебро в волосах, он выглядел моложаво. Брови над темными глазами почти сходились у переносицы, но в лице было что-то нежное, почти младенческое.
— Хауи рассказал мне про Талли и Курта.
— Да, это было ужасно. Но они могли бы вести себя осторожнее. Когда связываешься с денгами без магической подстраховки, лучше сразу заказывать похороны. — Тони безнадежно махнул рукой. — Вы понимаете, о чем я?
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Что ещё происходит?
— Да во всем городе что-нибудь происходит. Вот Дюка Холланда замочили.
— Твил?
— На улицах поговаривают, что это его работа. Он на всех наезжает, не только на нас. По всему городу никому не дает покоя.
— Ему хочется мускулами поиграть, благо они у него есть.
— У него есть денги. А из хозяев совсем немногие обладают реальной силой.
— Дюк Холланд пользовался сильной поддержкой вуду, — вспомнил Карни. — Его охранные заклинания были что надо. Твил, должно быть, получил повышение в адской иерархии. Правильнее сказать, понижение. Денги Твила замочили Холландовых зомби. Холланд, конечно, человек был никудышный, но мне его жаль. Продал свою душу и слишком поздно обнаружил, что его обвели вокруг пальца. Представьте, что вы начертили защитный круг, а потом нате вам…
— Паршиво. Что ж, похоже, нам предстоит разбираться с посетителем.
— Он опустошил бар да ещё и шпионит.
— Беру его на себя. Как сегодня идет игра?
— Как всегда, в пользу заведения. Бизнес в порядке.
— Отлично. Кстати, отец Сили сегодня здесь?
— Да, кажется, я его видел. — Тони огляделся. — Вон там, рядом с оркестром. При нем такая киска…
— Тони, сделай мне одолжение, пошли мальчишку в бар за бутылкой сельтерской, и пусть принесет её к столику святого отца.
— Сельтерской? Ладно. Но отец и от чего-нибудь покрепче не отказался бы.
— Знаю.
— Конечно, босс, конечно.
— А потом скидывай этот обезьяний наряд и переоденься в уличную одежду. Я хочу, чтобы ты меня кое-куда отвез.
— О’кей, босс. Пойду скажу Энди, чтобы подменил меня.
Карни прошел к оркестру. Джерри Гольдфарб все ещё стучал по клавишам мини-рояля. Вокруг него собралась восторженная толпа, подпевавшая новоявленному шоумену.
Отец Сили развлекал юную даму, очень хорошенькую, с короткими каштановыми волосами, в коротком золотистом парчовом платье.
— Джон, привет, давненько не виделись, — улыбнулся отец Сили, сверкая лысиной в отблесках светомузыки. Он поднялся и протянул пухлую руку.
— Как дела, святой отец?
— Так себе. У меня до сих пор нет прихода. Епископ все ещё сомневается, назначать ли меня.
— Он не знает, какого хорошего человека мурыжит без дела.
— Спасибо, Джон. Но мы с его превосходительством расходимся во взглядах по поводу того, где находятся души, нуждающиеся в спасении. Они здесь, а не в церквях. Бабушкам в платочках билеты в рай уже проштамповали. — Он сделал широкий жест рукой. — А эти ещё не знают, в какую гавань пришвартоваться.
