На Башню Искусства почти никто не смотрел – а зачем, ведь она всегда на месте! Она просто существует. Люди редко смотрят на знакомые вещи.
Раздался звон от удара металла о камень. Большое черное пятно медленно, но неумолимо поднималось вверх по башне. Лунный свет отразился от металлической трубки, висящей за спиной черной фигуры. После чего фигура скрылась в тени и пропала из виду…
* * *
Окно оказалось наглухо закрытым.
– Но она всегда оставляет его открытым, – проскулила Ангва.
– А сегодня закрыла, – сказал Гаспод. – Тревожные времена – по улицам шляются всякие странные люди.
– Но она хорошо знает странных людей, – возразила Ангва. – Многие из них живут в ее доме!
– Просто превратись в человека и разбей стекло, – предложил Гаспод. – Что за проблемы?
– Не могу! Я буду совсем голой!
– А сейчас ты не голая?
– Сейчас я – волчица! Это совсем другое дело!
– Ни разу в жизни ничего не надевал. И это совершенно меня не беспокоит.
– Штаб-квартира, – пробормотала Ангва. – Там должна быть хоть какая-то одежда… На худой случай, и кольчуга сойдет. Простыня или еще что-нибудь. И дверь там никогда не закрывается. Пошли.
Она побежала по улице, Гаспод, подвывая, едва поспевал за ней.
Вдруг они услышали чье-то пение.
– Ничего себе, – удивился Гаспод. – Ты только посмотри.
Мимо проковыляли четверо стражников. Два гнома и два тролля. Ангва узнала Детрита.
– Ать-два, ать-два, ать-два! Таких ужасных новобранцев я еще не видел. Подняли ножки!
– Я ничего не сделал.
– А теперь, младший констебль Углеморд, впервые за всю свою ужасную жизнь ты хоть что-то делаешь! Трус в Стражу не играет!
Отряд завернул за угол.
– Что происходит? – спросила Ангва.
– Понятия не имею. Узнал бы больше, если бы они остановились отлить.
У Псевдополис-Ярда скопилась небольшая толпа. И судя по всему, собравшиеся здесь тоже были новоявленными стражниками. Сержант Колон стоял под мигающим фонарем, что-то писал в своем блокноте и разговаривал с каким-то коротышкой с большими усами.
– Твое имя, господин?
– СИЛАС! НЕСКЛАДЕХА!
– Ты случаем городским глашатаем не работал?
– РАБОТАЛ!
– Хорошо. Дайте ему шиллинг. Исполняющий обязанности констебля Дуббинс! Он зачислен в твой отряд.
– А ГДЕ МНЕ НАЙТИ ИСПОЛНЯЮЩЕГО ОБЯЗАННОСТИ КОНСТЕБЛЯ ДУББИНСА? – спросил Нескладеха.
– Здесь, внизу, господин.
Коротышка опустил взгляд.
– НО ТЫ ЖЕ ГНОМ! Я НИКОГДА НЕ…
– Стоять смирно, когда обращаешься к вышестоящему офицеру! – заорал Дуббинс.
– В Страже нет ни гномов, ни троллей, ни людей, – нравоучительно промолвил Колон. – Только стражники, понятно? Так говорит капрал Моркоу. Конечно, если ты не хочешь служить в отряде исполняющего обязанности констебля Детрита…
– Я ЛЮБЛЮ ГНОМОВ, – быстро откликнулся Нескладеха. – ВСЕГДА ЛЮБИЛ. ДАЖЕ НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО В СТРАЖЕ ИХ НЕТ, – добавил он, немного подумав.
– Быстро схватываешь. И далеко уйдешь в этой армии, – похвалил Дуббинс. – Считай, задница фельдмаршала в твоем носовом платке. Кру-у-у-у-гом! Ать-два, ать-два!
– Уже пятый доброволец, – сказал Колон капралу Шноббсу, когда Дуббинс и новобранец скрылись в темноте. – Даже декан Незримого Университета хотел записаться. Поразительно!
Ангва взглянула на Гаспода, но тот лишь пожал плечами.
– А Детрит определенно делает успехи, – продолжал Колон. – Через десять минут уже вертит ими, как хочет. Впрочем, через десять минут он любого будет вертеть как хочет. Чем-то напоминает моего сержанта по строевой подготовке, когда я был новобранцем.
– Крутой был, да? – поинтересовался Шнобби, прикуривая сигарету.
– Крутой? Крутой, спрашиваешь? Тринадцать недель чистого издевательства, вот что это было! Десятимильная пробежка каждое утро, половину времени по шею в грязи, а он постоянно матерился и проклинал нас! Однажды заставил меня всю ночь чистить сортиры зубной щеткой! Он поднимал нас с коек при помощи палки с шипами! Мы прыгали по его приказу через обручи, ненавидели его безумно, готовы были его убить, но ни у кого не хватало духу. Он устроил нам три месяца живой смерти. Но знаешь… после выпускного парада мы посмотрели на себя в новой форме, увидели, кем мы стали… настоящими солдатами то есть… а потом увидели его в таверне и… что ж, тебе я могу признаться… – Колон смахнул навернувшуюся слезу. – …Потом я, Колотушка Джексон и Хогги Мотыга подстерегли его в переулке и устроили ему семь кругов ада. У меня пальцы зажили только через три дня. – Колон высморкался. – Хорошее было время… Хочешь леденец, Шнобби?
– Не откажусь.
– Дай один маленькому песику, – попросил Гаспод.
Колон дал, сам не понимая почему.
– Видишь? – спросил Гаспод, разгрызая конфету своими гнилыми зубами. – Я просто гений. Гений!
– Молись, чтобы Большой Фидо это не узнал, – усмехнулась Ангва.
– Ерунда. Он меня не тронет. Я внушаю ему беспокойство. У меня есть Сила. – Гаспод отчаянно зачесал за ухом. – Послушай, зачем тебе возвращаться, мы могли бы…
– Нет.
– Это история всей моей жизни, – вздохнул Гаспод. – Вот Гаспод. Дай ему пинка.
– Я полагала, у тебя есть большая счастливая семья, в которую ты всегда можешь вернуться…
Ангва открыла дверь плечом.
– Да? О да. Конечно, – быстро произнес Гаспод. – Да. Но мне нравится независимость. А домой я могу вернуться в любой момент, стоит только захотеть.
Ангва взбежала по лестнице и открыла лапой ближайшую дверь.
Она оказалась в спальне Моркоу. Его запах, похожий на золотистое свечение, заполнял всю комнату.
На одной стене висел чертеж шахты, аккуратно прикрепленный кнопками. На другой – большой лист бумаги, на котором карандашом был вычерчен план города с многочисленными исправлениями и пометками.
Перед окном, как раз на том месте, куда поставил бы его здравомыслящий человек, чтобы максимально использовать дневной свет и экономить казенные свечи, стоял письменный стол. На нем лежала пачка бумаги, рядом с ней Ангва увидела стаканчик с карандашами. Вплотную к столу был придвинут старый кривой стул, под одну из ножек которого был подсунут сложенный лист бумаги.
Вот и все, не считая комода. Спальня напомнила ей комнату Ваймса. Сюда человек приходил спать, но не жить.
Интересно, а вообще стражники когда-нибудь отдыхают? Есть ли у них личная жизнь? Ангва не могла представить себе сержанта Колона в гражданской одежде. Однажды поступив в Стражу, ты становишься вечным стражником… Достаточно выгодная сделка для города, который оплачивает тебе только десять часов в день.
– Отлично, – сказала она. – Я возьму простыню с кровати. А ты закрой глаза.
– Зачем? – удивился Гаспод.
– Ради приличия!
Гаспод изумленно заморгал.
– А, ты об этом, – наконец догадался он. – Теперь понял, определенно понял, что ты имеешь в виду. Ты не можешь допустить, чтобы я увидел голую женщину. Вдруг начну глазеть похотливо. Полезут в голову разные мысли. О боги…
– Ты знаешь, я не об этом.
– А о чем? Вопрос одетости-неодетости никогда собак не беспокоил. – Гаспод почесался. – Ты переносишь человеческий образ мыслей на собак. Извини, не получится.
– С тобой совсем другое дело. Ты знаешь, кто я. А собаки голые от природы.
– Как и люди, кстати…
Ангва Превратилась.
Уши Гаспода прижались к голове. Он непроизвольно заскулил.
Ангва потянулась.
– Знаешь, что самое плохое? – спросила она. – Волосы. Кучу времени потом тратишь, распутывая их. И ноги вымазаны грязью.
Она сорвала с кровати простыню и завернулась, создав из нее некое подобие тоги.
– Впрочем, это мелочи, – продолжала она. – Гаспод?
– Что?
– Можешь открыть глаза.
Гаспод приоткрыл один глаз. Ангва представляла собой приятное зрелище и в том и в другом обличье, но пару секунд в промежутке, пока морфический процесс шел от одного пункта к другому, на нее на сытый желудок лучше было не смотреть.
– А я думал, ты будешь кататься по полу, стонать и сбрасывать шерсть, – проскулил он.
Ангва поспешила к зеркалу, чтобы поправить прическу, пока еще сохранялась способность видеть в темноте.
– Зачем?
– А все это… разве не больно?
– Нет, это как будто чихаешь всем телом. Наверное, у него должна быть расческа. Обычная расческа. У всех есть расчески.
– А сильно нужно… чихнуть?
– Сойдет даже обычная одежная щетка…
И тут дверь со скрипом отворилась.
В комнату вошел Моркоу. Не заметив в темноте гостей, он шагнул прямо к столу. Они увидели вспышку, потом почувствовали запах серы: Моркоу зажег спичку, затем – свечу.
Сняв шлем, он обмяк, словно сбросил с плеч тяжкий груз.
После чего пробормотал себе под нос:
