- Ради здоровья... и еще по одной причине. Слишком дорого. Проезд на трамвае стоит двадцать пять сентимо; на автобусе - пятьдесят. Если бы я пользовался два раза в день трамваем и два автобусом, дом стоил бы мне в итоге полторы песеты в сутки. А это уже было бы невыгодно...
Молча мы дошли до пригородов. Дальше пошли по шоссе; газовый свет в фонарях дрожал, как будто ему было холодно и страшно. Владелец дешевого дома показал на змеящуюся рядом с шоссе, еле видную в полутьме тропинку.
- Это кратчайший путь, - сообщил он мне. - Пойдемте здесь.
И я пошел по рытвинам за ним следом. В конце концов света фар не стало видно, и даже не стало слышно автомобильных гудков. Мрак поглотил все ориентиры на нашем пути. Тропинка потонула в грязи, и ее уже невозможно было различить. Ветер усилился, и захлестал, обжигая холодом, дождь. Под ним мы прошли еще полчаса. Я набрался духу и сказал:
- Не хотел бы омрачать вам прогулку, дон Франсиско, но боюсь, как бы она не закончилась двумя пневмониями - одной у вас, другой у меня.
- Абсолютно исключено. Вы же сами видите: сколько времени я совершаю эти прогулки и, однако...
Тут фраза оборвалась, а тень дона Франсиско впереди меня исчезла. Я остановился.
- Где вы?
Молчание.
- Дон Франсиско! Где вы?
Из-под моих ног послышалось:
- Не знаю точно, мой друг. То есть знаю, что упал в яму, но она мне не знакома. Я знаю ямы на этой дороге, потому что падал во все, но уверен, что в эту не попадал ни разу. Не двигайтесь, прошу вас. Вам совсем не обязательно тоже сюда валиться, до тех пор, во всяком случае, пока не вылезу я.
Я протянул вниз руки:
- Хватайтесь!
- Ничего себе помощь! - возмущенно крикнул дон Франсиско. - Вы ткнули мне пальцем в глаз! Кто же так помогает? Стойте крепче, я попробую вылезти сам.
Я почувствовал, как его руки схватили меня за щиколотки, и мой новый знакомый, как мальчишка на дерево, взобрался вверх по моим ногам.
- Вот и я... Но эта яма...
Мы стояли на сильном ветру посередине покрытой лужами равнины. Темнота сгустилась еще больше. Дон Франсиско что-то пробурчал недовольно, потом сказал:
- Странно... похоже, мы заблудились. Если бы мы шли правильно, то уже пять минут назад за нами погнались бы собаки, но при этом нам не должна была бы попасться на дороге яма.
- Какие еще собаки? - испуганно спросил я.
- Те, что охраняют усадьбу "Индюшонок", мимо которой необходимо пройти. Два волкодава, свирепые, но для нас, жителей Дубовой Рощи, очень полезные, потому что помогают нам покрыть остаток пути за полчаса. Как бы вы ни устали, стоит вам услышать их лай, стоит почувствовать, что они уже взяли ваш след, как вы ощущаете прилив сил, бросаетесь наутек и не останавливаетесь до тех пор, пока собаки не останутся далеко позади. Этим собакам уже давно надо бы гнаться за нами по пятам. Как странно! Не слишком переживайте, но... я не знаю, где мы.
- Дон Франсиско!
- Что?
- Дон Франсиско, ради Бога, не говорите мне такое! Я замерз, упал духом, истекаю потом; у нас под ногами яма, а вокруг, в этой необитаемой тьме, мир, кажется, уже перестал существовать. Что с нами будет? Только не обманывайте меня и, главное, не бросайте. Если вы меня бросите, я погибну. Как вы думаете, где мы находимся?
- Полагаю, что все еще в пределах нашей провинции. Успокойтесь, и пойдем дальше. Мы не первые в таком положении. Однажды вечером я случайно встретил на дороге целое семейство, оно направлялось в свой дом в Дубовой Роще и заблудилось тоже, потом уже больше никто о нем не слышал. А один наш сосед, сеньор Гонсалес, холостяк, в одну ночь, вроде этой, сбился с пути и, шаг за шагом, попал в такую даль, что вынужден был остаться там навсегда. Да, вынужден. Он прислал телеграмму, где говорилось: поскольку обратный билет стоит больше его дома, он отказывается от всех прав на последний. Но со мной до сегодняшнего дня подобного не случалось. Правда, несколько раз...
- Что - несколько раз?
- В ненастные ночи... когда темно... ты не можешь идти так быстро, как хотел бы. И вот я, приходя домой в три часа ночи, целую своих детей, которые уже спят, заглатываю ужин, который оставила мне жена, и отправляюсь обратно в Мадрид, потому что к девяти нужно быть в конторе.
- Это ужасно.
- Зато полезно для здоровья. И, кроме того, у вас появляется возможность разводить кур.
Он хотел что-то добавить, но тут мое лицо, наклоненное навстречу свирепому ветру, натолкнулось на что-то твердое. Я, напрочь позабыв о домашней птице, громко взвыл.
- Что с вами? - спросил мой спутник.
- Темень проклятущая! Разбил обо что-то нос. Похоже, о столб.
- О столб? - Дон Франсиско подошел и ощупал препятствие. - Не кажется ли вам, что это, скорее, дерево?
- Что столб, что дерево, один черт, - буркнул я.
- Нет, не один, на самом деле различие очень важно. Если окажется, что это дерево, нам повезло: значит, мы напали на ориентир. Во всех поселках дешевых домов по сю сторону от Мадрида только одно дерево - то, что всего в ста метрах от поселка Густая Тень.
- Точно, дерево, - подтвердил я.
- Хорошо, тогда беритесь за мою руку. Теперь уже недолго - какой-нибудь час - и мы у меня дома. Отсюда я с закрытыми глазами дойду.
Воодушевленные, мы двинулись дальше. Спустя несколько минут, однако, дон Франсиско опять встревожился.
- Вообще-то мы бы уже должны дойти до первых шале Густой Тени, - сказал он. - Странно... - Он ткнул пальцем в темноту. - Вон я вижу свет. Может, кто-нибудь там покажет нам дорогу...
Мы направились к огоньку, единственному разрыву в завесе мрака, и, когда до него дошли, взору нашему предстало диковинное зрелище. На вымощенной каменными плитами площадке в четыре квадратных метра стояли стол, сервант и шкаф. На столе горела ацетиленовая лампа. За столом кабальеро, дама и сеньорита играли в карты. В кресле, чуть поодаль, дремала, прижимая к коленям газету, которую пытался вырвать ветер, седая сеньора. Вид освещенного островка, странного посреди пустынной равнины, действовал умиротворяюще, и в эту суровую непогоду казалось, что перед тобой настоящий домашний очаг.
- Добрый вечер, - поздоровался, когда мы подошли, дон Франсиско.
- Добрый вечер, - ответили ему.
- Будьте любезны, скажите... отсюда очень далеко до поселка Густая Тень?
Отец, мать и дочь переглянулись.
- Часа два назад поселок был еще здесь, - ответил, вынув изо рта трубку, глава семейства. - Но сейчас сказать, где он, я не берусь.
- Вы, наверно, шутите, кабальеро?
- Нет ничего более чуждого моим намерениям, сеньор. Определенно могу вам сказать только одно: удаляясь, поселок двигался в северо-восточном направлении.
- Удаляясь?.. Куда?
- Этого я не знаю. Когда наступил вечер, ветер подхватил и унес пять самых старых шале - те, что высохли и стали совсем легкими. Потом поднялся ураган и унес остальные домики. От нашего осталось то, что вы видите: пол и мебель. Стены же и крыша поднялись, как шляпа, приподнятая над головой человеком с хорошими манерами, и унеслись, роняя черепицу, в воздух. Собака, лая, побежала следом, будто гналась за куропаткой. Но мы подумали, что в этой темноте не слишком удобно бежать за домом, который неизвестно где надумает приземлиться. Сейчас там, где была Густая Тень, кроме нас, никого больше не осталось, - добавил с гордостью кабальеро, - и если вы с вашим другом журналисты, то можете написать, что моя супруга еще раньше предсказывала: поселку не пережить и одного урагана. Она сказала это полгода назад, и...
- Я это сказала полтора года назад, Маноло, - перебила его дама. - Тогда еще наш сосед (это было в августе) установил электрический вентилятор, а когда включил его, в доме сорвало перегородку. Я тогда же предупредила тебя: "Маноло, ты все время простужен, так будь добр, вылезай кашлять на крышку, а то как бы беда не случилась, ведь дом очень непрочный".
- Да, так все и было, - самодовольно подтвердил кабальеро.
Я и дон Франсиско попрощались с ними, пообещав, что если обнаружим где-нибудь поблизости что-нибудь похожее на домик баскского типа, то вернемся и им об этом сообщим; а потом, полные тревоги, быстрым шагом продолжали свой путь.
В половине третьего ночи мы наконец увидели в темноте какие-то немыслимые постройки. Перед дверьми одной из них, похожей на ящик с выпуклостями, дон Франсиско остановился. Достал из кармана ключ, открыл калитку микроскопического садика и сказал, вздохнув:
- Ну, вот мы и дома! Нет ничего лучше собственного домика, где можно отдыхать от ежедневных трудов совершенно спокойно, зная, что приобретен он на честно заработанные деньги.
Тут почти у самых моих ног залаяла огромная собака.
- Тихо, тихо! - закричал дон Франсиско, чтобы ее успокоить.
- А ну пошел! - крикнул я псу, прячась испуганно за своего спутника.
Собака не унималась.
- Чертова тварь! - пробормотал мой приятель-домовладелец. - Каждый раз одно и то же! Его привезли несколько дней назад из огромной эстремадурской латифундии, и он все никак не может понять, что владения бывают и небольшие и что у его нового хозяина усадьба площадью всего в шесть квадратных метров. Ему кажется, что весь поселок его. Рамирес, позовите вы это животное!
