Ольга Мяхар - Дневник мага

Ведьма спала. Ветер завывал.

(Принц икнул, прижимая к себе Пупса. Пупс вежливо пытался вырваться. Его грубо игнорировали.)

Оно подошло к кровати, склонилось над ведьмой и… она проснулась. Взглянула на отражение. Громко завизжала и…

(Трагическая пауза. Кот хрипел, допетривая, что когти применить все же придется.)

…и врезала отражению сковородкой по лицу (это я о наболевшем). Отражение зашипело, завыло и снова полезло. Тогда по нему выстрелили из ружья, как раз спрятанного под подушкой и одеялом.

Отражение взвизгнуло, но устояло и снова полезло. Оголодало, видать.

Но ведьма не растерялась и расстреляла его из пушки, как раз стоящей у кровати и активирующейся страшным заклинанием: пли!

Вопящее отражение, плюнув на ведьму, поползло обратно к зеркалу, теряя кровь и клыки. Но ведьма только разошлась. Вскочив, она достала пулемет!

(Принц икнул, попытался что-то спросить, жестом показал: молчи!)

И расстреляла фаерболами отражение, так и не доползшее до зеркала. Подойдя, ведьма склонилась над ним и, зверски улыбаясь, спросила, чего тому было надо. На последнем издыхании отражение ответило:

(Я слегка откашлялся и попытался воспроизвести заунывный надсадный хрип.)

— Поцеловать тебя в лобик на ночь и сделать принцессой Зазеркалья, а ты что подумала?

Пулемет выпал из ослабевших рук девушки.

— Что ж, — продолжило умирающее отражение, — теперь хрен ты меня когда увидишь в зеркале, а если и увидишь, то только в таком виде.

И улыбнулось половинкой челюсти, из которой как раз выпал язык.

(Принц взвизгнул и сжал кота так, что тот обмяк, напоследок вонзив клыки в руку высочества. Громкий крик последнего, и еще полночи мы лечили укусы, приводя в чувство полудохлого Пупса. Потом уснули.)

Какого хрена? Вокруг куча народу. Принц вопит, что не он спал со мной, а я с ним. Башка раскалывается.

Зарылся под одеяло. Сплю.

Они когда-нибудь заткнутся?

Все. Довели.

Фаерболы, со зверской скоростью вылетающие из-под одеяла. Самонаводящиеся. На все живое. Не оригинально, но через три минуты визгов наконец-то тишина.

Принц настырен, как… Пупс на кухне. Будит, зараза.

Не просыпаясь, создаю заклинание эйфории.

Счастливый писк и грохот упавшего тела.

Кто-то жмется к боку. Пушистый. Мурчащий.

Пупс.

Ха-аласо.

Встаю.

Башка не варит. Рассматриваю валяющегося рядом с кроватью принца. Блаженная улыбка. Семейные трусы. Обгоревшие брови и ресницы. Волос больше нет. Наводились фаеры именно на них.

Жаль.

А где тут у них ванна?

Пупс сидит, слегка покачиваясь. На кровати. С головой накрытый одеялом, только морда наружу. Никак не может проснуться.

Я знаю хорошее средство — ледяной душ!

Раны заживут не скоро. Мокрый злой комок шерсти под мышкой все еще шипит.

Зато я бодр и свеж, как огурчик! Фу, сравнение какое-то дурацкое… как дикобраз на стреме!

Принц сидит у кровати, держится за голову. Вспоминает, что было.

Не мешаю. Вытираю Пупса полотенчиком принца.

Он все вспомнил! Я обвинен в грязных домогательствах, о которых теперь знает весь замок и папа. Роняю Пупса.

А так как я как раз высунулся из окна обозреть виды — Пупс летит о-очень далеко.

Нашли Пупса. На дереве. Не в духе.

Кусается, шипит, отказывается слезать, при виде меня бьется головой об ствол. Мне почти стыдно.

Принц рассказывает о том, как нас застали утром. Мы почему-то оба в трусах лежали в обнимку. Казнь послезавтра (папа очень расстроился!).

Почему не сегодня? Такой крутой маг, как я… король все еще выбирает между четвертованием и замужеством.

Принц на слово «свадьба» реагирует все более остро. Сказал, что за меня замуж — только через труп Пупса.

Я обижен. Меня не любят.

И чего мне на мужиков везет?

С другой стороны, четвертоваться тоже как-то не тянет.

Пупса сняли. Коней стырили. Гордо скачем по огороду, громыхая поклажей.

Принц снова в белом плаще и в кошмарной алой маске. Сказал: конспирация!

Идиот.

Стража не хотела выпускать. Высочество пытались вернуть.

Ума не приложу, как они догадались, ху есть ху. Особенно после его фразы: «Именем короны, открыть ворота! Едет инкогнито!» Я с ними договорился.

Обошлось дороговато: залечивал старые болячки стражников. Было не совсем приятно, а точнее, совсем неприятно.

Из чистой вредности все их перекинул на принца.

Теперь рядом со мной скачет скрюченный радикулитом и страдающий мигренью неврастеник с язвами по всему ЖКТ.

Прыщи алеют даже на макушке, запущенный артроз делает каждое движение пыткой, отдаваясь жуткой болью в суставах. А ведь он еще и скачет. Вверх. Вниз. Вверх — вниз!!!

Про лысину, выпавшие зубы, гноящиеся, алые от ярости глаза и несвежее дыхание, от которого хреново даже высочеству, я вообще молчу.

Вспоминаю, что такое счастье.

Хрен ты меня с такими болячками догонишь и уроешь, инвалид фигов.

Обрадовал принца, что все это теперь как минимум на месяц.

Меня долго ползли убивать. Я убежал. Вприпрыжку. Громко хохоча.

Я его излечил!

И где слезы счастья и признания в вечной дружбе? Даже Пупс был в шоке от учиненного принцем насилия.

Еле отбился. Пупсом.

Как и говорил — кот до сих пор в шоке. Валяется у костра, пытается понять, на хрен вообще с нами поехал.

Сидим у костра. Принц чего-то тренькает на гитаре (из дворца спер). Я стригу ногти на ногах (обувь начала жать). Пупс жрет.

Принц предложил сочинить песню и побираться по деревням.

Мне плохо. Он еще и денег взять забыл?

Про гитару не забыл!

Ладно, ща че-нить придумаем.

Хм. Гм… Н-да-а-а…

Надо че-нить жалостливое, чтобы больше дали. Ща придумаем. Ла-ла… гм…

Принц рыдал навзрыд, тренькая в такт словам. Даже Пупс застыл и жалостливо на меня посмотрел.

Ну и пусть смотрит. Главное, теперь можно назваться менестрелями и получить на халяву ночлег и жратву.

Принц сказал, что для менестреля одной песни мало. Напомнил о той, что сочинил в прошлый поход.

Принц задумался и кивнул.

Сказал — у меня талант.

Гм, хм… я знаю.

Я ложусь спать, принц — в дозор. Сказал, что не пустит меня первым, а то я со скуки еще чего-нибудь не так наколдую.

Да пожалуйста. Щедро разрешил ему стоять в дозоре всю ночь.

Далеко и красиво послали.

Будят. Тыркают. Поливают холодной водой.

Не просыпаясь, колдую.

От меня отстали.

Блаженно сплю дальше.

Я выспался! Ура.

А где принц? Интересно, интересно. И где Пупс нашел себе такую милую кошечку?

Белая, пушистая до жути, с огромными и какими-то знакомыми печальными глазами.

Висит на верхушке дерева, мрачно смотрит на ползущего следом кота. Пупс настроен сурьезно. В зубах — рыба, в глазах — лямур.

Ну… не буду им мешать.

Кошечка увидела, что я проснулся, жалобно завыла.

Я усмехнулся. Ничего, дорогая, в первый раз всегда страшно. А потом входишь во вкус. Пупс у нас, конечно, страшный, особенно с таким оскалом и когтями, но в душе такой же добрый, как я. Так что тебе явно понравится.

Пошел искать принца.

И чего он меня не разбудил?

Высочество пропало!

Я везде искал.

Нервно хожу вокруг потухшего костра. Картошку, что ли, испечь?

Пупс сидит рядом с моим мешком с провиантом и радостно вытаскивает из него всякую снедь. Красиво раскладывая ее перед кошечкой. У нее шерсть дыбом, глаза по медяку и отсутствие реакции на окружающий мир. Пупс достал еще колбасы, пододвинул лапкой ее к кошечке и сел напротив, глядя влюбленными глазами на свой идеал.

Останавливаюсь, любуюсь.

Ого, рядом с костром валяется вся одежда принца. Даже трусы бросил. Интересно, куда он голышом так резво намылился? Купаться, что ли? Без трусов? Извращенец. Сходить, что ли, поискать озеро?