— Под это дело надо будет воблочки побольше закупить и раков сварить, — лениво почесывая брюхо Змею, заметил Солнцевский.
Несмотря на то что Мотя не знал, что такое вобла, а к ракам был настроен весьма прохладно, он тут же бодрым стрекотанием высказал свое полнейшее одобрение планам хозяина.
— А можно и ребрышек копченых, — продолжал рассуждать на данную тему Солнцевский.
Услышав такое, Мотя не только застрекотал, но и закивал в знак согласия всеми тремя головами. Это нам не рыба и не моллюски какие-то, это и мясо, и кости. Зубы у Гореныша были молодые, и постоянно чесались, так что гора копченых ребер как нельзя лучше подходила в качестве зубной щетки. И вкусно, и полезно.
Тут их идиллию нарушила ворвавшаяся во двор Соловейка. Не нужно быть таким уж проницательным, чтобы понять, что у бывшей мелкоуголовной личности образовались некоторые проблемы. Глаза Любавы были на мокром месте, носик подозрительно шмыгал, а руки странно придерживали полы сарафана.
— Любава, тебя что, кто-нибудь обидел? — тут же подскочил к ней Солнцевский.
— Ты серьезно думаешь, что после твоих тренировок меня в Киеве кто-нибудь сможет обидеть? — Переняв у Изи не совсем корректную привычку отвечать вопросом на вопрос, отозвалась она, смахнув слезы с глаз.
— Ты заболела? — выдвинул новую версию Илюха.
— А что, я так уж плохо выгляжу?
— Тогда чего ты ревешь?
— Я сарафан новый порвала-а-а... — не выдержал младший богатырь и разревелся в три ручья, словно маленькая девчонка.
— Вот и пойми женщин, — еле слышно пробурчал себе под нос старший богатырь. — На большой дороге не боялась, на волков с одним ножичком выйти не испугалась, хазар гоняла, на дельтаплане летала, а тут из-за какой-то шмотки такая истерика.
— Не из-за шмотки, а из-за любимого сарафана! — сквозь поток слез огрызнулась Соловейка. — Посмотри, что с ним стало!
С этими словами она продемонстрировала разорванный сбоку подол. Илюха внимательно осмотрел повреждение и тоном знатока заметил:
— Даже если бы ты захотела нарочно сделать такой разрез на юбке, то лучше, чем сейчас, у тебя не получилось бы.
— Чего? — не поняла Соловейка, но плакать на всякий случай перестала.
— Говорю, идет тебе очень, — совершенно честно признался Илюха. — Не мини, конечно, но и так очень даже пикантно.
— Внушает, — заметил Изя, неизвестно когда появившийся рядом, в упор рассматривая новый Любавин наряд. — А то ходишь вечно в каком-нибудь мешкообразном малахае.
— И это при твоих-то возможностях, — подвел итог Илюха и почему-то покраснел.
Его примеру тут же последовала Соловейка, прикрывая разрез.
— Вы издеваетесь? — с некоторой угрозой в голосе поинтересовалась она.
— Ничуть.
— Мы что, самоубийцы?
Услышав такое и не уловив в голосе друзей иронии, Любава осторожно отпустила подол. Последовал тщательный осмотр себя, по завершении которого она залилась вторым слоем краски.
— Да меня за такой наряд камнями на улице побьют.
— Не побьют, — резонно заметил Илюха. — Побоятся.
— А через недельку с такими вот разрезами будут щеголять все киевские модницы, — не остался в стороне Изя.
Еще некоторое время Соловейка посомневалась, шмыгнула носиком и обратилась к Солнцевскому персонально:
— Илюш, а тебе правда нравится?
— Да, — ничуть не кривя душой, признался бывший браток. — Очень.
— Ну тогда я на всех платьях такой сделаю! — гордо ответила Соловейка и, расправив плечи, бодрым шагом отправилась в дом осуществлять задуманное.
Друзьям оставалось только со вздохом посмотреть ей вслед. Один из них в этот момент вспомнил несравненную, но недоступную Газель, а второй подумал о том, что если бы Любава не была в его команде, тогда, возможно...
А через десять минут Илюха сильно засомневался в том, что он был прав, когда посоветовал ей оставить разрез. Подбодренная вниманием коллег, Соловейка предстала перед ними во всей своей красе. Распущенные иссиня-черные волосы, гордая осанка, подведенные брови, изящные сапожки на каблучке, изумрудный сарафан с выразительным разрезом, сквозь который игриво сияли стройные ножки, сделали свое дело. Младший богатырь Любава была неотразима.
Видимо чуя это, она гордо прошествовала мимо окаменевших друзей и подарила им одну из своих удивительных улыбок:
— Знаете, а вы правы, так действительно лучше.
Вместо ответа коллеги дружно, но молча кивнули головами. А к чему слова? Взгляды, которыми они провожали Любаву, были значительно красноречивее.
— Так я пойду, пройдусь по лавкам, — бросила Соловейка и летящей походкой скрылась из виду.
Некоторое время друзья молчали, тупо уставившись на калитку, за которой только что скрылась их боевая подруга. Первым подал голос Изя.
— Только не вздумай ей посоветовать делать глубокое декольте, если она вдруг порвет платье на груди, а то совсем тяжко придется.
— Если бы знал, что так получится, я бы посоветовал ей паранджу, как у твоей козы, — хмуро отозвался Солнцевский.
— Во-первых, она Газель, а во-вторых, ей такой вот фасончик пошел бы значительно больше, чем паранджа.
— Да откуда ты знаешь? Ты же не видел ее фигуры!
— Зато я видел ее глаза! — с гордостью заметил черт. — А глаза, как говорил классик, это зеркало фигуры.
— Души, — чисто автоматически поправил Илюха.
— И что, из-за такой мелочи мы будим спорить?
— Да, в общем, нет.
— А раз нет, то давай временно оставим женщин в покое и займемся реальным делом. Я — пивом, а ты — сортирным комплексом.
На том и порешили.
* * *
Как и следовало ожидать, госприемка нового объекта на территории «Чумных палат» в лице Солнцевского прошла на пять баллов. Захар и на этот раз превзошел сам себя и воплотил в жизнь весьма туманные запросы старшего богатыря. Система слива, баки для холодной и горячей воды, маленькая печурка, система подвода воздуха к огромной бадье, уникальный в своем роде душ, — все это было исполнено на максимально возможном техническом уровне. Причем по мере того, как это небольшое строительство подходило к концу, мастер был вынужден признать несомненную функциональность данного комплекса.
— Класс! — подвел итог Солнцевский. — Именно этого мне и не хватало для полного счастья.
— Печка устроена таким образом, что нагревает воду очень быстро, — продолжал пояснять свои ноу-хау Захар. — Встал немного раньше, запалил огонь, и уже скоро можно горячей водой пользоваться.
— Я с Мотей договорюсь, — отмахнулся Илюха. — Ему дрова запалить — один момент.
Мастер только присвистнул, оценив по достоинству такое уникальное использование Змеев-Горынычей в хозяйстве.
— Баловство это одно, — пробурчала невесть откуда взявшаяся Соловейка. — Уже по двору два шага пройти лень.
— Я думаю, что скоро ты поменяешь свое мнение, — хмыкнул Солнцевский. — А уж из джакузи тебя вообще не вытащить будет.
— Да чтобы я полезла в это корыто?! — возмутилась Соловейка и изобразила на своем милом личике гримасу брезгливости. — Да ни за что!
— Знаешь, как прикольно в бурлящей воде после тренировки поваляться, — мечтательным голосом протянул Илюха, — да с бутылочкой пивка...
— Кстати, о пиве, — тут же быстро поменяла тему Любава. — Изя сияет, словно начищенный самовар, и зовет всех к столу.
Против такого поворота Илюха не имел никаких возражений и, пропустив вперед Захара, отправился обмывать знаменательное событие.
Праздничное меню в честь торжественного открытия эпохи пивоварения на Руси старый черт составлял лично. Соловейка попыталась было сопротивляться, но бывший браток горой встал на защиту своего друга и утвердил список пивных закусок, необходимых для достойного отдыха. В результате всего этого на столе оказалось: четыре вида вяленой рыбы, гора вареных раков, копченые ребрышки (этому факту особенно обрадовался Мотя), блюдо с куриными крылышками и жареные гренки из хлеба с сыром и чесноком.
А что? Ребята год как пиво не пили, вот и разошлись немного.
Все присутствующие быстренько расселись за столом и начали метать нетерпеливые взгляды на загадочного Изю. Сам же черт, словно факир перед очередным фокусом, стоял рядом с небольшим стеллажом, накрытым цветастым Любавиным платком, и держал паузу. И только наш пивовар решил, что окружающие уже созрели для представления, как резко открылась входная дверь и на пороге возник Берендей.
— Ну хороши, нечего сказать! — тут же заголосил он. — У вас тут презентация пополам с дегустацией, а князь ни сном, ни духом! А еще богатыри моей дружины!
— «Дружина специального назначения» распущена, — тут же осадил Берендея Солнцевский.
— Кстати, вами же, — тут же поддакнул Изя.
— По науськиванию иноземцев, — не осталась в стороне Соловейка.
— Да ладно, ладно, — поморщился князь и, не дожидаясь приглашения, занял место за столом. — Это но опала, а хитрый политический курбет. Должен же я как-то отреагировать на такую вот коллективную жалобу. Ерунда это все, еще пару-тройку дней побездельничайте, а после я издам указ о полном восстановлении вас в должности в связи с государственной необходимостью. Изя, чего стоишь, словно истукан, показывай, чего наворотил! А твои бытовые усовершенствования, Илюха, ты продемонстрируешь попозже.
