Спрятавшись за будкой с мороженым, она достала из потертого ридикюля бинокль и стала в упор разглядывать прохожих, старательно выискивая «хвост».
Однако вокруг были чисто, а значит, следовало воспользоваться этой ситуацией.
«Ну, раз не следят, значит, окончательно не уважают», – подумала Гадючиха, заранее оправдывая задуманное преступление.
Убрав бинокль и сгорбившись, как среднестатистическая старушка, пенсионерка Живолупова двинулась вдоль исторических особняков, время от времени искоса поглядывая на дежуривших возле них милиционеров.
Для собственного успокоения, а также в качестве меры предосторожности Живолупова зашла в недорогое заведение и заказала два пирожка с ливером.
Мозги Гадюхичи работали ясно, как никогда, хотя она и замышляла такое, за что других когда-то собственноручно отправляла на смерть. А решилась она ни много ни мало продать родину и предоставить все имевшиеся у нее ценные сведения вероятному противнику.
Пирожки попались так себе, но Гадючиха скушала их с аппетитом. Оставив в качестве чаевых двадцать копеек, она снова вышла на улицу.
Солнце двигалось к зениту. Молодой смог поднимался над крышами, чтобы к вечеру, сгустившись, нависнуть на городом непроницаемым грибом.
«А и чего я здесь потеряла?» – спросила себя Гадючиха, и ей тут же представилась большая изба в заграничной деревне, где куры неслись страусиными яйцами, а свиньи имели натуральный розовый цвет.
«Надоело!» – сказала себе Гадючиха и еще решительнее зашагала навстречу измене родине.
Возле большой раззолоченной вывески она невольно задержала шаг. «Посольство Соединенных Штатов Америки» – самая обыкновенная с виду надпись, однако теперь эти слова взволновали бабушку Живолупову не на шутку.
Прошагав еще пару кварталов, Гадючиха остановилась возле телефона-автомата и, пропустив несколько подозрительных прохожих, метнулась в будку.
Найденный в старых записях телефон еще работал, и на том конце сразу сняли трубку.
– Посольство Соединенных Штатов. Секретарь Герц слушает…
– Ты такой же Герц, как я Никита Хрущев, – ехидно заметила искушенная Живолупова молодому стажеру российской контрразведки. – Ну-ка переадресуй звонок в посольство и больше не хулигань…
– А если не переадресую?
– Тогда я скажу, что в посольстве бомба, и смену ты закончишь не в восемнадцать ноль-ноль, а часика на четыре попозже – после отчета. Тебе это надо, сынок?
На том конце послышался тяжелый вздох, после чего возобновились гудки вызова.
– Посольство Соединенных Штатов. Секретарь Герц слушает…
На этот раз бабушка Живолупова не сомневалась, что говорит с настоящим американцем, польку тот извлекал слова откуда-то из желудка, если не сказать хуже.
– Мне нужно поговорить с военным атташе.
– Его сейчас нет. Могу соединить вас с мистером Джонсоном.
– Ладно, давай Джонсона.
– Джонсон слушает! – торопливо ответил другой голос.
– Ехайте на восток, Джонсон, – приказным тоном объявила Живолупова.
– Но мы и так на востоке…
– На восточную окраину города… К магазину «Три поросенка». Там получите дополнительные инструкции. И поторопитесь, Джонсон, чтобы вас не опередили русские.
Заместитель военного атташе, он же представитель Центрального разведывательного управления Хэнк Джонсон осторожно положил трубку и посмотрел на своего младшего коллегу Берка Смита.
– Это – Кортиевский?
– Возможно, он. Однако это снова может оказаться провокацией.
– Подстаука, – по-русски произнес Смит.
– Вот именно. Однако ехать нужно. В этом состоит наша работа.
– Да, сэр, – согласился Смит. Когда-то он мечтал занять место Джонсона, однако теперь был рад, что этого не случилось. Работать в России становилось все сложнее, поскольку теперь приходилось играть не только против русских спецслужб, но и против расплодившихся жуликов и грабителей, которые ставили под вопрос саму возможность оперативной работы.
В прошлом месяце Джонсон дважды выезжал по анонимным звонкам. И в обоих случаях неизвестные предлагали ему купить секретные документы, касавшиеся самых последних военных разработок.
В первый раз на Хэнка напали за городом двое немытых бродяг. Пока агент Джонсон пытался ознакомиться с содержанием мятых бумаг, они оглоушили его дубиной и забрали машину, деньги и удостоверение посольского работника.
Во второй раз Джонсон и Смит поехали вдвоем, однако на них навалилась группировка краснореченских, от которых агенты отстреливались полтора часа, пока не подъехала милиция.
Потом на удочку к русским жуликам попались парни из АНБ. Неудаче коллег Джонсон и Смит очень порадовались, однако местный криминал, поняв, где можно найти поживу, обрушил на посольства стран – участниц НАТО шквал предложений.
И тут такое началось! Шведов раздели в подземном переходе, англичан обманули на сотню тысяч фунтов, наивные поляки «тайно» поехали «на секретную военную базу» и очнулись, избитые и без денег, где-то под Вязьмой.
Впрочем, случались и неожиданные удачи. Агент Джонсон нашел наконец чертежи внутритрубной мини-торпеды, за которыми охотился три года. Эта торпеда должна была плавать по канализации и очень избирательно поражать важные объекты.
В Штатах на ее разработку уже потратили десять лет и тридцать миллиардов долларов.
Нужные документы пытались достать из секретных НИИ и закрытых заводов, а принес их какой-то сторож заброшенного архива. Он попросил две бутылки водки за целый ворох отсыревших папок.
И тут стала известна вся правда о внутритрубной торпеде. Оказалось, что еще в семьдесят шестом году какой-то инженер с труднопроизносимой фамилией, находясь «на картошке» в одном из колхозов, от скуки рассчитал торпеду на клочке оберточной бумаги. А потом, также от скуки, доказал полную бесперспективность этой разработки.
Позже записи засекретили и убрали в архив. И там бумажная торпеда медленно рассыпалась от целлюлозных вредителей, пока лучшие умы Америки изобретали ее заново.
Когда руководитель проекта американской торпеды получил эти расчеты, он ушел в недельный запой, а затем уехал куда-то в Миннесоту, чтобы поселиться в индейской резерваций. По дошедшим до Джонсона и Смита сведениям, бывший руководитель принял имя Несчастный Бык и зарекся возвращаться в мир бледнолицых.
После этого случая вашингтонское начальство запретило показывать американским ученым разработки из России. По крайней мере, без предварительной их подготовки.
Смит подошел к окну и проследил, как машина агента Джонсона выехала на улицу.
Могло так случиться, что больше они не увидятся.
«И тогда его место станет моим», – подумал Смит и посмотрел на стол начальника. Мысль о карьерном росте грела самолюбие Берка, но тогда уже самому Смиту пришлось бы выезжать по каждому звонку, поскольку определить среди них фальшивый было не так легко.
Здесь все торговали информацией, а телефоны американской резидентуры люди добывали у торговцев ворованными базами данных, которые непонятным образом утекали от русских контрразведчиков и попадали прямо на черный рынок.
Смит и сам неоднократно видел эти лотки, на которых продавалось все – от списков зарегистрированных в ГАИ автомобилей до адресов агентов Моссада и британской Ми-5.
С одной стороны, это было удобно – узнавать, какие агенты русскими уже засвечены, а с другой – шпионам часто звонили по ночам пьяные люди и всячески их оскорбляли, обзывая предателями.
– Бар-дак, – произнес Смит. – Бар-дак.
Он всегда произносил по-русски те слова, аналогов которым в английском языке не находилось.
Старуха выскочила на дорогу неожиданно, и Джонсону пришлось резко выжать тормоза, чтобы не размазать ее по лобовому стеклу.
Высунувшись в окно, Хэнк наорал на бабку, как сделал бы нормальный российский водитель. Это был необходимый элемент маскировки, и Джонсон всегда выполнял его с удовольствием. Однако старуха не стушевалась и, сделав страшные глаза, негромко сообщила:
– Это я вам звонила. Отмыкай дверку.
Джонсон был готов ко всяким неожиданностям, но тут он здорово удивился.
Впрочем, дверь все же открыл, и довольная старуха плюхнулась на соседнее сиденье.
– Трогай, чего встал! Хочешь, чтоб меня сцапали? Ты-то под книжкой дипломатической, а у меня только пенсионное удостоверение.
«Действительно. Чего это я?» – по-английски подумал Джонсон и поехал по улице дальше, на ходу соображая, что ему делать.
– Вы.., что-то собираетесь предложить Соединенным Штатам? – спросил он, делая поворот направо и глядя, как с запозданием к нему цепляется «хвост» русской контрразведки.
– Ну дак а то? – Старуха поправила вязаную панамку и, похлопав по лежавшей на коленях сумке, сообщила:
– У меня, между прочим, и бинокль есть.
– Очень хорошо. Как вас зовут?
