с кем-то старшим и, видимо, сильно старшим. Сколько этому «дяде Алеку» лет?
— Марина, ты прямо просела, — хохотнул Петя, вгоняя меня в краску. Спасибо, что заметил! Вон, твой дядя прямо пронзил меня своим светло-серым взглядом, а на меня лучше вообще пристально не смотреть — я нервничать начинаю! — Алек не настолько старый, ему двадцать восемь, он младший брат моего папы.
— Ещё что расскажешь? — проговорил Алек. — Можешь подробнее семейное древо расписать, не стесняйся, — Петя в ответ только глаза закатил. — Девушки, не будем вам мешать. Был рад знакомству.
— До свидания, — я снова кивнула и почувствовала себя очень глупо. Как школьница перед директором, ей-богу!
— Вита, пока! Марин, я напишу вечером, — на прощание махнул рукой Петя и умчался за дядей.
— А дядя у него ничего такой, — тут же сказала Вита.
— Как из морозилки, — меня всю передёрнуло.
— Таким всегда требуется что-то разогревающее.
— Водочка? — посмотрела на неё с лёгкой издёвкой.
— Можно и водочку, но чтоб шотики на красивой девочке были выставлены.
— Бедный парень, всего-то мимо прошёл, а ты его уже определила в охотника на юбки.
— Скорее уж за ним юбки охотятся, чем наоборот, — Вита прикусила трубочку. — Такой, конечно, статный мистер.
— У тебя маньяческое выражение лица.
— Да ладно, нельзя что ли помечтать? — Вита обиженно надула губы. — О таких мужчинах только и мечтать. Там к женщинам интерес сугубо физиологический, никаких эмоций, точно тебе говорю. Наверняка карьерист до мозга костей.
— Ты ещё знак зодиака его вызнай и Таро разложи, — хмыкнула.
— И без этого всё видно. Властный, наверняка в начальниках, постоянной женщины нет — контроль не терпит, смотрит свысока.
— Почему мы сидим и обсуждаем Петиного дядю?
— Блин, треш. «Дядя». Этот звучит почти горячо, но с нотками извращения.
— Боже, Вита, доедай свою лапшу и езжай собирать чемоданы, а то мои невинные уши завянут.
— Ханжа, — изрекла подруга, но тему продолжать не стала, увлёкшись едой.
Сказ восьмой. О том, что на любой роток найдётся лопата
Петя позвонил ближе к одиннадцати. Я долго смотрела на звонящий телефон и думала — отвечать, не отвечать? Всё-таки ночь уже, могу и спать — хорошее оправдание для игнора.
Не смогла. Стыдно стало, и я ответила на звонок.
— Разбудил?
— Нет.
— Не хочу тебя пугать, но у тебя тут мёртвая белка возле забора.
В голове пролетело целое сочинение на исконно русском. Надо писать дядь Серёже, вдруг знает, в чём дело. Если и правда крыс травят, так это вообще не дело. Половина местной фауны с такими отравителями на моём заднем дворе окажется.
Вышла во двор. Петя стоял у забора и печально рассматривал траву. Блин, ну что за дела, почему именно возле меня-то?
— Чего пришёл? — встала рядом и посмотрела на моего сегодняшнего клиента. На белку, не на Петю.
— Чаю попить. Понадеялся, что не спишь.
— С дядей не пьётся?
— Да он на работе помешанный, мы как пришли — он сразу за комп. И вообще — тяжёлый тип…
Я машинально глянула на Петин дом. В одной из комнат на третьем этаже горел свет, за плотной шторой мелькнул силуэт. По телу побежали жуткие мурашки, и я вся передёрнулась.
— Что за тряпки?
— А? — перевела рассеянный взгляд на Петю. О смотрел на мои руки. — А, тряпки… Для белки.
— В смыс?.. — Петя не договорил, поражённо умолк, когда я, присев, завернула белку в её персональный саван.
— Вот, — повернулась к нему задом, — ключ достань, пожалуйста, — Петя безоговорочно вытащил ключ из заднего кармана. — Он от сарая, возьми там лопату. Пошли.
Спустя время, стоя с лопатой наперевес, Петя задумчиво смотрел на уже имеющееся надгробие. Он поразительно (и подозрительно) долго молчал, отчего мне становилось совсем не по себе. Резко загорелись фонари, выводя соседа из ступора, и он поудобнее перехватил лопату.
— Сегодня фонари включили раньше обычного, — отметил он. — Видимо, летний день всё короче… Где копать?
— Тут, — я осторожно указала носком кроссовка в место рядом с каменным кругом. Раз уж хоронить зверьё, то рядом. — Копай только поглубже, я пока за галькой к озеру схожу.
Я положила завёрнутую белку возле забора, и собралась идти к озеру.
— Ты точно не ведьма? — настиг меня вроде шутливый, но заданный излишне серьёзным тоном вопрос. Я обернулась. Петя стоял, облокотившись о лопату, и смотрел мне в след.
— Все женщины немного ведьмы, — сказала великую мудрость и быстрым шагом спряталась за углом дома. И чего он такой странный? Ведьма-не ведьма. Я что, виновата, что у меня здесь белки мрут? Ещё спросил бы, не провожу ли я тут кровавых ритуалов или жертвоприношений!
Когда я вернулась, ямка была уже готова, а Петя стоял над белкой и просто на неё смотрел. У парня, кажется, психологическая травма.
— Чего стоишь? — решила поинтересоваться.
— Не хочу трогать. Стрёмно как-то.
— Понимаю, — вздохнула, и, взяв белку, переложила её в могилку.
Краем глаза заметила, как Петя весь встряхнулся. Бедняжка, точно к такому не привычен.
Помню, в детдоме я устроила крысиные похороны. Мне было где-то до десяти, кажется, второй класс или что-то около того. В течение некоторого времени, как раз после зимы, когда снег тает и обнаруживается куча всякой всячины, я собирала всё мёртвое зверьё и хоронила на детской площадке под горкой. Вообще, не самое большое кладбище было — три крысы и голубь, но вот кому-то из взрослых, кто заметил мои «странности», это очень не понравилось.
Лекции мне долго читали, одна из нянек даже заподозрила, что я сама зверей убивала. Конечно, никто ей не поверил, тем более были свидетели того, что трупы я нахожу, а не создаю. До сих пор не понимаю, почему у всех такая истерика была из-за невинных похорон, я же только как лучше хотела. Очень обидно было — больше за животных, чем за себя. Они же живыми были, а к ним — как к мусору…
Наверное, мою страсть к похоронным процессам записали в личное дело, потому что примерно с того года больше никто из возможных родителей мной не интересовался. Так я и осталась в приюте до самого конца, хотя остальных детей забирали в семьи. Я же оказалась никому не нужна, и была единственной, кто прожил в приюте с самых первых дней и до самого выпуска.
— Эй, ты чего? — меня тронули за плечо, и я вздрогнула. М-да, зависла над не закопанной могилкой и сижу.
— Ничего. Задумалась, просто, — встала с кряхтением. — Нужно закопать и камушками обложить, чтобы красиво. Надо бы дяде Серёже сказать, что тут белки мрут, может, решит проблему. Жалко их.
— Лучше не говори, —
