Лешка выглядел ещё более экстравагантно – разумеется, с точки зрения современного франта: все его обмундирование состояло из набедренной повязки и бутсов. Правда, в рюкзаке хранилась заветная динамовская форма, но её Лешка берег. Он тоже заметно вытянулся и раздался в плечах. Аркаша определил, что если его друг будет года два расти такими темпами, он наверняка догонит Нува.
– Да, размагничиваться в нашем положении вредно, – сказал Лешка. – Чем падать духом, лучше падать носом, как батя говорил. Все равно, братишка, нам деваться некуда. Давай не мечтать, а просто вспоминать Москву, как сказку, ладно?
– Хорошо, – согласился Аркаша.
– А древнелет попробуем, – продолжал Лешка. – Но в последний раз, чтобы не мучить себя несбыточными надеждами. А то в Маниловых превратимся. Руку?
Друзья обнялись.
Новые попытки запустить древнелет ничего не дали, и ребята решили его разобрать. Единственным подходящим инструментом оказалась отвёртка в Лешкином ноже – к счастью, добротно сделанная из закалённой стали. Два дня с утра до вечера, сменяя друг друга, ребята отвинчивали сотни больших и малых болтиков, выдёргивали заклёпки, разрушая чудесную машину – гордость Чудака.
По становищу быстро пролетела волнующая весть: «Лан и Поун остаются с племенем навсегда!» Древнелет, почитаемый и священный, до сих пор беспокоил кванов, как бельмо на глазу, – все помнили, как он когда-то растворился в воздухе, унося с собой Лана и его высокого тощего спутника. Вождь запретил соплеменникам задавать Лану и Поуну вопросы о древнелете, чтобы не натолкнуть колдунов на мысль вновь улететь. И теперь радостно взволнованные кваны смотрели, как один за другим, обнажая остов древнелета, слетают сверкающие алюминиевые листы.
Древнелет разбирали бережно: до появления металла пройдут ещё тысячелетия, и все могло, как говорил Лешка, «пригодиться в хозяйстве». Десятки алюминиевых листов, стальных трубок, мотки проводов, полупроводники и прочее богатство было тщательно сложено в пещере и прикрыто шкурами. К удивлению Лешки, в стенках древнелета оказались два мощных аккумулятора, вполне пригодных для использования.
– Эх, нашлись бы лампочки, – вздыхал Лешка. – На весь первобытный мир иллюминацию бы устроили!
К вечеру второго дня от древнелета на месте его посадки осталась лишь прямоугольная вмятина. Все пути к возвращению были отрезаны.
Обрадованный Тан хотел было наделить каждого из колдунов пятым шакальим хвостом, но Лешка и Аркаша заверили вождя, что и четырех вполне достаточно. А чтобы дать выход энтузиазму, охватившему кванов, колдуны предложили провести первые в истории Олимпийские игры.
Идея была принята благосклонно. После блестящей победы Поуна над Вооком в племени вообще началось повальное увлечение спортом: кваны своими глазами увидели, как ловкость побеждает силу! Площадь имени Эдуарда Стрельцова быстро превращалась в стадион. Девочки увлекались бегом и гимнастикой, мальчишки – самбо. Их на общественных началах обучали инструкторы, подготовленные Лешкой из числа самых перспективных молодых кванов. Конечно, мальчишки ещё больше мечтали постукать по мячу, но это уже был удел юношей и взрослых кванов: Лешка знал, что новую камеру ему не достать ни за какие деньги, и тренировки ограничивал двумя часами в день. За чрезмерно сильный удар по мячу следовало жестокое, но справедливое наказание: виновный дисквалифицировался на две игры, причём решение было окончательным и обжалованию не подлежало.
Организационный комитет в составе Тана, Вака, Лана и Поуна утвердил программу Олимпиады: бег, прыжки, метание ядра, плавание, домино, самбо и в заключение – футбольный матч между командами «Мамонты» и «Буйволы»; главный судья – Поун, его помощник – одноглазый Вак. Для награждения победителей из валуна был вырублен пьедестал почёта и изготовлены комплекты алюминиевых медалей: большие, средние и малые. Помимо этой награды, в честь чемпиона исполнялась его любимая песня и он получал право на одну минуту приложить к уху часы сына Солнца.
Кваны были настолько захвачены предстоящими играми, что всю ночь почти не спали. Самые нетерпеливые участники тихонько вставали и уходили на стадион тренироваться. Одному из них, быстроногому Лату, нетерпение дорого обошлось: на него напали волки. Сбежавшиеся охотники стрелами обратили стаю в бегство, но Лат, которому волк располосовал ногу, выбыл из числа основных претендентов на победу в спринте. После этого эпизода Тан запретил дозорным до утра выпускать спортсменов из пещеры.
И вот наступил долгожданный час открытия Олимпийских игр! Охота на сегодня была отменена, и племя, до отказа заполнившее трибуны стадиона (разбросанные вокруг валуны и поваленные бурей деревья), шумно приветствовало Нува и Кару, исполнивших дуэтом новый олимпийский гимн (музыка композитора Дунаевского, слова поэта Коука):
Ну-ка, солнце, выйди в небо!
Теплотой своих кванов обогрей!
Кваны будут ловко прыгать!
И бежать тоже будут все быстрей!
Чтобы кваны стали самыми сильными,
И могучими, и красивыми…
Дальше Коук не успел придумать рифмы, поэтому Нув и Кара заключительную мысль выразили прозой:
Кваны должны не валяться в сырых пещерах,
Как тауры,
А бегать, прыгать и бороться!
И сердца у кванов будут биться,
Как часы у Лана, сына Солнца! [1]
Затем состоялся парад участников. Открывали его совсем юные голопузые кваны, а в арьергарде шли ветераны, предвкушавшие игру «на высадку» в домино. Парад принимал седобородый Тан, стоявший на большом валуне и одетый по случаю торжества в нарядную тигровую шкуру.
– Тан разрешает начинать? – соблюдая церемониал, спросил главный судья Поун.
Вождь кивнул головой и величественно взмахнул, как скипетром, своей узловатой палицей.
На старте стометровой дистанции собралась толпа галдящих мальчишек и девчонок. Лешка с грехом пополам навёл среди участников порядок, дунул в свисток, и юная поросль с гиканьем ринулась вперёд. Мальчишки хватали убежавших соперников руками, ссорились и даже дрались на ходу, и эта междоусобица привела к тому, что они совершенно выпустили из виду конкуренток. И первой на финише оказалась худенькая Пава, внучка седобородого Тана, который от радости забыл про своё высокое положение и запрыгал на валуне, как кузнечик. Мальчишки сгорали от стыда, грозили Паве кулаками и делали вид, что обидный смех девчонок не имеет к ним никакого отношения. Пьедестала и медалей детям не полагалось, но когда Пава приложила к уху часы и замерла в священном восторге, мальчишки почернели от зависти.
Зато прыжки в длину выиграл вихрастый Бун, и теперь уже мальчишки дружно освистали девчонок, которые в свою очередь пренебрежительно фыркали и затыкали уши. Лишь когда Тан пригрозил, что свистуны будут удалены со стадиона, юнцы немножко угомонились.
В то время как старики шумно «забивали козла», молодёжь состязалась в метании ядра – круглого камня весом примерно в полпуда. С первой же попытки Нув послал ядро на пятнадцать метров, не оставив соперникам никаких шансов.
– Нув сильнее всех кванов! – восторгался Коук. – Они перед Нувом букашки!
Юный гигант уже нетерпеливо посматривал на пьедестал и принимал поздравления, как вдруг решил «тряхнуть стариной» сам председатель оргкомитета. Тан взял камень, который совсем спрятался в огромной ладони, и метнул его с такой силой, что рекорд Нува был сразу перекрыт на полтора метра.
– Тан сильнее всех кванов! – быстро перестроился Коук. – Нув перед ним букашка!
Тщетно экс-чемпион, покраснев от натуги, пытался вернуть себе рекорд – на верхнюю ступеньку пьедестала почёта величаво поднялся вождь. Большую алюминиевую медаль у него тут же выклянчила внучка, надела себе на шею и так вызывающе задрала короткий нос, что довела мальчишек до белого каления.
Между тем в честь победителя и по его заявке хор исполнил куплеты о трусливом тауре, и начался бег на тысячу метров. Сначала вперёд вырвался молодой Кун. Он намного опередил всех участников забега, и Коук кричал:
– Кун быстрее всех кванов! Даже Нув перед ним черепаха!
Но лидер плохо рассчитал свои силы. На середине дистанции он выдохся, и первым на финише с большим преимуществом был Нув.
– Нув быстрее всех кванов! – орал вероломный Коук. – Кун перед ним – старая и облезлая черепаха!
Хор исполнил «По становищу красавица идёт», и гордый Нув, кося глазами на украшенную большой медалью могучую грудь, статуей замер на пьедестале. Лава смотрела на своего суженого влюблённым взором и посылала ему воздушные поцелуи.
Потом пришла очередь Нува гордиться Лавой: она опередила Кару в забеге на двести метров. К этому времени одноглазый Вак уже выбыл из чемпионата «козлистов», и Лава, чтобы чем-то компенсировать безутешного неудачника, предложила отцу спеть в её честь «Бурр-ря мгланеба кр-р-рой!». Вак с удовольствием проревел свой любимый куплет и немного успокоился.
