– Но… как? Как можно убить Санта-Хрякуса? Отравить бокал с хересом? Установить в каминной трубе острые пики?
– СУЩЕСТВУЮТ… БОЛЕЕ ХИТРОУМНЫЕ СПОСОБЫ.
– Кхе-кхе-кхе, – громко покашлял Альберт, напоминая о своем существовании. – Проклятая сажа. В горле от нее совсем пересохло.
– И ты занял его место? – спросила Сьюзен, не обращая внимания на Альберта. – Совсем с ума сошел на старости лет?
Смерть ухитрился принять обиженный вид.
– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – объявил Альберт, направляясь к выходу из детской.
Сьюзен быстренько загородила ему дорогу.
– Между прочим, а ты что здесь делаешь? – осведомилась она, обрадовавшись возможности переменить тему. – Я думала, ты умрешь, если вернешься в обычный мир!
– НО НАС НЕТ В ЭТОМ МИРЕ, – откликнулся Смерть. – МЫ НАХОДИМСЯ В ОСОБОЙ КОНГРУЭНТНОЙ РЕАЛЬНОСТИ, СПЕЦИАЛЬНО СОЗДАННОЙ ДЛЯ САНТА-ХРЯКУСА. ОБЫЧНЫЕ ЗАКОНЫ ТУТ НЕ ДЕЙСТВУЮТ. ИНАЧЕ КАК ОБЛЕТИШЬ ВЕСЬ МИР ЗА ОДНУ НОЧЬ?
– Вот именно, – с видом знатока подтвердил Альберт. – А я – один из маленьких помощников Санта-Хрякуса. Официальная должность. У меня даже зеленая остроконечная шапочка имеется.
Тут он наконец заметил оставленные детьми бокал хереса и пару репок и быстренько переместился к столу.
Сьюзен была шокирована. Только два дня назад она водила детей в грот Санта-Хрякуса, обустроенный по случаю страшдества в Гостевых рядах. Конечно, там был не настоящий Санта-Хрякус, но актер очень талантливо исполнял его роль. А еще несколько актеров нарядились эльфами и гномами, маленькими помощниками Деда Кабана. Сразу на выходе из магазина устроил небольшой пикет Комитет «Гномы на высоте»[15].
Ни один из тамошних эльфов не походил на Альберта. А если бы таковые там имелись, люди входили бы в грот только с оружием в руках.
– В этом году ты вела себя хорошо? – осведомился Альберт, сплевывая в камин.
Сьюзен молча уставилась на него. Смерть наклонился к ней, и она посмотрела в синие огоньки, горящие далеко в его глазницах.
– У ТЕБЯ ТОЧНО ВСЕ В ПОРЯДКЕ?
– Да.
– ТЫ УВЕРЕНА В СВОИХ СИЛАХ? ПО-ПРЕЖНЕМУ ХОЧЕШЬ ВСЕГО ДОБИТЬСЯ САМА?
– Да!
– ХОРОШО. АЛЬБЕРТ, НАМ НЕЛЬЗЯ ЗАДЕРЖИВАТЬСЯ. ПОЛОЖИМ ИГРУШКИ В ЧУЛКИ И ОТПРАВИМСЯ ДАЛЬШЕ.
В руке Смерти появилась пара писем.
– КСТАТИ, ДЕВОЧКУ В САМОМ ДЕЛЕ ЗОВУТ ТВИЛОЙ?
– Боюсь, что да, но почему…
– А МАЛЬЧИКА – ГАВЕЙНОМ?
– Да. Но послушай, как…
– ПОЧЕМУ ГАВЕЙНОМ?
– Ну, это… хорошее, сильное имя для настоящего воина…
– ПРИДУМАЮТ ЖЕ. НЕКОТОРЫЕ ЛЮДИ САМИ НАПРАШИВАЮТСЯ НА НЕПРИЯТНОСТИ. ГМ, ПОСМОТРИМ… ДЕВОЧКА НАПИСАЛА ПИСЬМО ЗЕЛЕНЫМ КАРАНДАШОМ НА РОЗОВОЙ БУМАГЕ. И В УГЛУ НАРИСОВАЛА МЫШКУ. В ПЛАТЬЕ.
– Это специально, чтобы Санта-Хрякус подумал, что она очень милая девочка. И все ошибки тоже были сделаны специально. Но послушай, почему ты…
– ОНА ПИШЕТ, ЧТО ЕЙ ПЯТЬ ЛЕТ.
– По возрасту – да, а по циничности – все тридцать пять. Но почему именно ты…
– И ОНА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВЕРИТ В САНТА-ХРЯКУСА?
– Ради куклы она готова поверить в кого угодно. Послушай, может, ты наконец объяснишь, почему ты вдруг…
Смерть повесил чулки обратно на камин.
– НАМ ПОРА. ДОБОРОГО ТЕБЕ СТРАШДЕСТВА. Э… АХ, ДА! ХО. ХО. ХО.
– Хороший херес, – заметил Альберт, вытирая губы.
Ярость возобладала над любопытством, положила его на обе лопатки и взгромоздилась сверху. У любопытства просто не было шансов.
– Глазам своим не верю! – воскликнула Сьюзен. – Ты на самом деле пьешь то, что на самом деле детишки оставляют для Санта-Хрякуса? В самом деле!
– А почему нет? Ему теперь не до того. Там, где он сейчас находится, где бы это ни было. А чего добру пропадать?
– И сколько же таких бокалов ты выпил, позволь спросить?
– Не знаю, не считал, – весело откликнулся Альберт.
– ОДИН МИЛЛИОН ВОСЕМЬСОТ ТЫСЯЧ СЕМЬСОТ ШЕСТЬ, – сказал Смерть. – И СЪЕЛ ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТЬ ТЫСЯЧ ТРИСТА ДЕВЯТНАДЦАТЬ ПИРОГОВ СО СВИНИНОЙ. И ОДНУ РЕПКУ.
– Случайно перепутал с пирогом, – начал оправдываться Альберт. – Честно говоря, спустя определенное количество вкуса уже не чувствуешь.
– И как только ты не лопнул?
– Я всегда отличался хорошим пищеварением.
– ДЛЯ САНТА-ХРЯКУСА ВСЕ ПИРОГИ СО СВИНИНОЙ – ОДИН ПИРОГ СО СВИНИНОЙ, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ТОГО, ЧТО ПОХОЖ НА РЕПКУ. ПОШЛИ, АЛЬБЕРТ. МЫ ОТНИМАЕМ У СЬЮЗЕН ВРЕМЯ.
– Но почему ты этим занимаешься?! – закричала Сьюзен.
– ИЗВИНИ, НЕ МОГУ СКАЗАТЬ. И ВООБЩЕ, ЗАБУДЬ, ЧТО ВИДЕЛА МЕНЯ. ЭТО ТЕБЯ НЕ КАСАЕТСЯ.
– Не касается? Ничего себе!…
– АЛЬБЕРТ, ПОЙДЕМ…
– Спокойной ночи, – попрощался Альберт. Раздался бой часов, по-прежнему показывающих полшестого.
И они ушли.
Сани мчались по небу.
– Знаешь ли, она ведь не отступится, – сказал Альберт. – Обязательно постарается выяснить, что происходит.
– НЕУЖЕЛИ?
– Особенно после того, как ей велели обо всем забыть.
– ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТАК ДУМАЕШЬ?
– Да, – ответил Альберт.
– ПРОКЛЯТЬЕ. СКОЛЬКО МНЕ ЕЩЕ ПРЕДСТОИТ УЗНАТЬ О ЛЮДЯХ, ПРАВДА?
– О… не знаю, – протянул Альберт.
– ПРОИСХОДЯЩЕЕ КАСАЕТСЯ ТОЛЬКО НАС, И НИКОГО ДРУГОГО. ИМЕННО ПОЭТОМУ, НАСКОЛЬКО ТЫ ПОМНИШЬ, Я СТРОГО-НАСТРОГО ЗАПРЕТИЛ ЕЙ ВМЕШИВАТЬСЯ.
– Э-э… ага.
– И ВООБЩЕ, СУЩЕСТВУЮТ ПРАВИЛА.
– Но эти серые паскудники, как ты сам выразился, первыми их нарушили.
– ДА, ОДНАКО Я НЕ МОГУ ПРОСТО ВЗМАХНУТЬ ВОЛШЕБНОЙ ПАЛОЧКОЙ И ВСЕ ИСПРАВИТЬ. ЕСТЬ ОПРЕДЕЛЕННЫЙ ПОРЯДОК, ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ. – Некоторое время Смерть молча смотрел вперед, а потом пожал плечами: – У НАС ДЕЛ НЕВПРОВОРОТ. ОБЕЩАНИЯ НУЖНО ВЫПОЛНЯТЬ.
– Ну, ночь еще молода, – сказал Альберт, откидываясь на мешки.
– НОЧЬ СТАРА. НОЧЬ ВСЕГДА СТАРА. – Свиньи неслись галопом.
– Нет, не всегда.
– НЕ ПОНЯЛ?
– Ночь не старее дня, хозяин. Это ведь очевидно – должен быть день, чтобы все поняли, что такое ночь.
– НО ТАК ЭФФЕКТНЕЕ ЗВУЧИТ.
– Согласен.
Сьюзен стояла у камина.
Не то чтобы она недолюбливала Смерть. Смерть в качестве личности, а не последнего занавеса жизни ей даже нравился. Некоторым странным образом.
И все равно…
Мысль о том, что Мрачный Жнец заполняет в страшдество чулки, не укладывалась в голове, как ни старайся. С таким же успехом можно было бы представить себе старикашку Лихо, замещающего зубную фею. О да… Лихо… Кариесов не оберешься…
Однако, если честно, каким же все-таки извращенным сознанием надо обладать, чтобы по ночам лазать по детским спаленкам?
Конечно, к Санта-Хрякусу это не относилось, но…
Со стороны страшдественского дерева послышался звон.
Ворон осторожно пятился от осколков стеклянного шарика.
– Извини, – промямлил он. – Видовая реакция. Понимаешь… круглое, блестящее… нельзя не клюнуть.
– Эти шоколадные монетки были повешены для детишек!
– ПИСК? – уточнил Смерть Крыс, отступая от блестящих кругляшков.
– Почему он это делает?
– ПИСК.
– Ты тоже не знаешь?
– ПИСК.
– Случилась какая-нибудь беда? Он что-то сделал с настоящим Санта-Хрякусом?
– ПИСК.
– Почему он не хочет говорить?
– ПИСК.
– Спасибо. Ты очень мне помог.
Что-то затрещало. Она резко повернулась и увидела, как ворон сдирает с одного из пакетов красную обертку.
– Немедленно прекрати! – Ворон виновато покосился на нее.
– Я только чуточку, кусочек… – сказал он. – Никто и не заметит.
– На что она тебе сдалась?
– Нас привлекают яркие цвета. Автоматическая реакция.
– Яркие цвета привлекают галок!
– Вот проклятье. Правда?
– ПИСК, – подтвердил Смерть Крыс.
– О, да ты, я вижу, еще и орнитолог! – огрызнулся ворон.
Сьюзен села и вытянула руку.
Смерть Крыс вспрыгнул ей на ладонь. Она почувствовала, как его коготки, похожие на крошечные булавки, вонзаются в кожу.
Все это очень походило на какую-нибудь прелюдию к совместному дуэту прелестной героини и Синей птицы.
Почти походило.
По крайней мере некоторыми мотивами. Но на данное представление дети до шестнадцати не допускались.
– У него что-то с головой?
– ПИСК, – пожала плечами крыса.
– Но такое ведь могло случиться. Он очень старый, видел немало всяких неприятных вещей…
– ПИСК.
– Все беды мира, – перевел ворон.
– Я поняла, – сказала Сьюзен.
Такой способностью она тоже обладала. Она не понимала, что именно говорит крыса, но общий смысл улавливала.
– Случилось что-то очень плохое и он не хочет мне говорить? – спросила Сьюзен.
Это предположение еще больше разозлило ее.
– И Альберт тоже тут как тут, – добавила она. «Тысячи, миллионы лет заниматься одной и той же работой… – подумала Сьюзен. – Причем не самой приятной. Не всегда в мир иной уходят милые старички и старушки. И не всегда от старости. Тут всякий сломается…»
