— Блин, тебе бы хихоньки-хахоньки, — с возмущением укорил он свою ношу, — а мне не до развлечений.
— Чего ты волнуешься-то? — принятая осторожно сползла на пол. — Ну, приехали, ну, не встретишь ты их, как там по вашему протоколу полагается. Так нефиг рано приезжать. Шурик, это не твои проблемы. И вообще я тебя не понимаю — в твой дом заявились два каких-то хама, с дороги попытались взломать систему безопасности, которую ты делал не пойми сколько времени! Поведение свинское, а ты думаешь, как будешь выглядеть в их глазах!
— Не в их глазах, — поправил ее толстяк.
Тем не менее, он прекратил суетиться и задумался. Принятую он уважал, даже слегка побаивался, и к словам ее всегда прислушивался. Вот и теперь Алла заставила его встряхнуться, посмотреть на появление родни с непривычной точки зрения. Действительно: приличные гости так себя не ведут! От Рамиааля он бы еще мог ожидать какой-нибудь выходки — тот зачастую действовал импульсивно, не обдумывая последствий, однако серьезных гадостей не делал. Взломай он чужую систему безопасности, первый бы поделился результатами, указал на ошибку, посмеялся и забыл.
Братаны или, на французский манер, кузены, наверняка бы этим не ограничились.
— Ладно, пошли, — почесав в затылке, подытожил дханн свои рассуждения. — Комнаты-то хоть в порядке?
— Да готово все давно.
Шурик выбрался из подвала не оглядываясь, углубившись в собственные мысли. Действительно, чего это он? По старой памяти испугался? Дханны появлялись на свет редко, но так уж совпало, что сразу трое потомков Велуса почти одновременно обзавелись детьми. Йеваул родился первым, с юного возраста демонстрировал успехи в овладении даром и пользовался хорошей репутацией у наставников. Однако он принадлежал к младшей ветви и в семейной иерархии стоял ниже Ассомбаэля, отчего сильно злился. Морген глядел старшему подростку в рот и копировал его во всем. В результате детство Шурика омрачилось рядом крайне неприятных, не столько болезненных, сколько обидных и позорных воспоминаний. Йеваул не упускал случая понасмехаться над «бездарностью».
Короче говоря, не сложилось у Шурика со сверстниками.
— Да, — приотставшая Алла поднесла к уху трубку мобильника. — Спрашивают господина Зверева? Шурик, на охране две машины с твоими гостями.
— Пропускай, — дернул плечами толстяк. — И прислугу убери подальше.
К тому времени, как слегка ускоривший шаг Шурик подошел к особняку, его родня уже успела вылезти из салона и слегка размять ноги. Всего приехало пятеро — два дханна, которых Алла опознала неким сверхточным чутьем, один принятой, несущий отпечаток чьей-то очень старой и могучей силы, и шоферы. При виде хозяина вперед выступил более высокий из демонов — черноволосый крепыш с резкими, грубыми чертами лица.
— Ты слегка задержался, Ассомбаэль. Неужели тебе приходится пользоваться поделками смертных, чтобы почувствовать родню?
Алла почувствовала, как Шурик еле заметно вздрогнул. Со стороны его реакция вряд ли была заметна, но образовавшаяся между принятой и принявшим связь исправно доносила малейшие колебания толстяка. Если тот не пытался их скрыть, конечно же. Сейчас его конспирация не волновала. Женщина нутром ощущала, как больно ужалили Шурика слова родича. Да, он действительно не сразу заметил появление посторонних на его территории. Но ведь заметил же! Инстинктивно она сделала крохотный шажок вперед, выбирая позицию за левым плечом патрона и стараясь поделиться своей уверенностью, силой, волей к борьбе.
Сгорбившаяся было спина дханна снова распрямилась.
— Я приветствую спутника моего прародителя на своей земле. Он и его сопровождающие всегда найдут кров под крышей моего дома.
Судя по злобно сузившимся глазам и втянутому сквозь зубы воздуху, брюнет хотел что-то сказать в ответ, но осекся. Заговорил принятой. Алла не знала языка, на котором тот изъяснялся. Тем не менее, она прекрасно поняла и вложенный в слова смысл, и то, кто является реальным главой немногочисленной делегации нелюди.
— Мой повелитель был счастлив узнать, что семя его не оскудело силой. Он дарует тебе свое благословление, могущественный Ассомбаэль. — Шурик почтительно поклонился. Посланец продолжал: — Твоя весть пришлась ему по сердцу, ибо никто из его потомков не принимал сильного ведуна за последние две сотни лет.
— Я не заслуживаю благодарности, — покачал головой толстяк. — Этот юноша даже не новик. Неизвестно, подойдет ли он кому-то из нас.
— Для того мы и здесь.
Шурик склонил голову, одновременно освобождая проход и делая приглашающий жест рукой:
— Моя принятая, Алла, проводит вас в комнаты. Сожалею, что внезапное появление голоса старейшины не позволило нам подготовить достойное гостя жилье.
В голове женщины словно сама собой возникла мысль: «Не разговаривай с ними. Не общайся. Даже не смотри. Все переговоры только через меня или через принятого Велуса». Алла удивленно вскинулась. Ее патрон избегал мысленного общения, после каждого случая жалуясь на сильные боли. Надо думать, у него есть веская причина отдавать приказ практически не перехватываемым способом.
Однако войти в дом не получилось. Тот же крепыш снова подал голос.
— Раз уж мы здесь, я хочу взглянуть на кандидата. Где он?
— Я представлю его вам завтра, — не согласился Шурик.
— Зачем же упускать время?
— Смертный растерян и напуган. Я не хочу тревожить его лишний раз.
— И чего же он боится? — заинтересовался второй приезжий дханн. — Быть может, своего хозяина?
Интонацией он выделил последнее слово, вложив в него изрядную долю издевки. Шурик нахмурился и перевел взгляд на посланника.
— В городе не только монахи Заволочьского скита. Вчера приехали маги из Общества Розы. Мальчишка не знает, чего ждать.
Принятой кивнул с бесстрастным лицом. То ли сведения не стали для него новостью, то ли просто не взволновали.
— Не понимаю, чем нахватавшееся крох со стола великих отребье может напугать человека, находящегося под покровительством одного из могущественных. Морген, ты можешь себе представить? — снова влез первый дханн.
— Неужели этот могущественный не совсем могущественен?
— Да и такое случается, оказывается, — тяжелый вздох, исполненный ложного сожаления.
— По крайней мере, я сижу на своей земле, а не в материнских покоях, — тихо, но отчетливо сказал Шурик.
— Своей земле? Может, ты еще и владетелем себя провозгласишь?!
— Всему свое время.
— Йеваул, брат, наш родич сошел с ума, — картинно всплеснул руками Морген. — Неужели эта бедная пустышка действительно верит, что говорит?
Йеваул искривил губы в неприятной усмешке.
— Похоже на то. Интересно, как ты рассчитываешь защищать свою землю, Ассомбаэль? Нацепишь сотню побрякушек по примеру людских бездарей?
— Не тебе судить, как я вершу дела!
— Ну, почему же! Может, мы хотим ознакомиться с новым опытом!
— Да, и правда. Просвети неразумных.
— Ты думаешь, я обязан перед тобой объясняться?
— О, мне просто интересно! Как вообще можно считаться Слушающим Вечность, дханна, не владея даром!? Покажи мне что-нибудь, чего не мог бы сделать я!
В то время, как голоса приезжих дханна становились громче, Шурик наоборот говорил все тише. Почти шептал. Поэтому последняя его фраза была едва слышна:
— Значит, ты считаешь себя сильнее меня?
— Конечно! Ну давай, покажи, на что ты способен!
Темпераменты у всех разные (и это правильно). Одного хлебом не корми, дай начистить чью-то рожу, а другой обид не замечает. Кто-то шляется по морям-окиянам — кто-то всю жизнь просидит счастливый в деревне Глубокие Дундуки, плюясь через левое плечо при слове «путешествие». Одни играют на скачках, надеясь срубить куш побольше — их соседи, игравшие в той же песочнице, в тридцатилетнем возрасте подбирают себе место на кладбище. Заранее, чтобы, значит, прочувствовать твердую уверенность в завтрашнем дне.
Шурика часто принимали за мямлю и, говоря откровенно, правильно делали. Существом он был мягким, незлобивым, конфликтов избегал всеми силами, а если таковые все же случались, предпочитал отсидеться в тихом спокойном уголке. Переждать, пока буря не утихнет. Ни разу не выказывал он безудержной ярости, составившей кровавую славу его Дома, ни разу его сознание не опутывалось алой пеленой, поглощавшей любые доводы рассудка… Видимо, просто не доводили его до кондиции, вот парень и не зверел.
До сегодняшнего дня.
Уже потом, разбирая прошедший день, Алла поняла, что Шурик с места прыгнул вперед, всеми четырьмя конечностями ударяя врага в грудь. Потом. В тот момент ей показалось — он просто исчез, чтобы спустя неразличимое глазу мгновение возникнуть на том месте, где только что стоял Йеваул. Передние лапы совсем не смешного толстяка с силой грохнули по земле, отчего выложенная мелкой галькой дорожка заколебалась, будто водная поверхность. Скорость поражала воображение. Черноволосый дханн еще летел с проломленной грудью, когда Ассомбаэль проворно обернулся к не успевшему испугаться Моргену и заревел. Тело Йеваула ударилось о ствол дерева, крепкая сосна тревожно заскрипела, стекла в доме осыпались мелкой крошкой. Земля задрожала.
