— Сперли, — мрачно сообщила я, предвидя бурю возмущения.
Что может быть хуже сердитого мужчины? Только голодный сердитый мужчина, потому, что голод начисто лишает представителей сильного пола чувства юмора, зато удивительно обостряет память.
Предоставив любимому изливать негодование на весь животный мир вообще и соседского рыжего кота бандитской наружности в частности, я отбыла готовить дубликат несостоявшихся бутербродов. Пили кофе мы в гробовой тишине. Почему молчал муж, не знаю, а я притихла в надежде услышать подозрительное чавканье, но и с этим мне не повезло, колбас съели, следуя правилам хорошего тона, то есть без единого звука.
Отчаявшись поймать воришку, мы махнули на него рукой и стали воспринимать, как когда-то мои предки воспринимали татаро-монгольское иго и его дань, то есть привыкли, и стали держать на крайний случай дополнительный запас популярных продуктов.
Постепенно обрисовались вкусы нашего тайного постояльца: мясо, рыба, хлеб, клубника, виноград, груши, маринованный острый перец, соленые сухарики и арбуз. Последний из вышеперечисленного стоял отдельным пунктом, по нему существо просто сходило с ума.
Стоило хрустнуть жесткой корке под ножом, и показаться красной сахарной мякоти, как рядом что-нибудь звучно падало, мы вздрагивали и поворачивали на шум головы, а когда обращали взоры к столу, сердцевины арбуза, как не бывало!
Нет, терпимость пришла не сразу, сначала мы взывали к помощи наших друзей и знакомых. Но они оказались так же бессильны, как и мы. Даже эльфы с их реакцией не смогли угнаться за воришкой.
Илваритель потратил целый вечер, скормил небольшой окорок ветчины, но так и не смог хотя бы разглядеть воришку, правда, обнадежил нас заявлением, что он неопасен и небольшого размера. В конце концов, животное стало достопримечательностью нашего заведения. Знаете, как в том анекдоте, 'не знаю что это такое, но сахар жрет…' Так и у нас, гости сами стали выдумывать его происхождение и имя.
Гномы решили, что у нас обосновался неупокоенный горный дух и принялись выставлять для него дополнительную тарелку. Притом считалось хорошей приметой, если еду с тарелки стащат. Когда гномы приходили в кондицию от выпитого и становились невнимательны, орки пользовались приметой, унося с тарелки лучшие куски.
Хамоватые гоблины уверяли нас, что ворюга — призрак какого-то парня по имени Крыша, и вспоминали его клички, в основном похабные, за что и поплатились. То ли существо знало язык гоблинов, то ли они просто ему надоели своим криком и хохотом, но наглый плутишка метко окатил буянов пахучей струей, на радость остальным посетителям. А мы сделали вывод, что наш постоялец умеет летать.
Эльфы воришку игнорировали, заявив, что он им не интересен. Хотя баловали иногда, клубничкой на отдельном блюдце. Наших животных он нервировал, но раз охоту так и не объявили, мы решили, что кошкам он не по зубам.
Неизвестно, сколько бы продолжалась такая идиллия, не зайди к нам приятель нашего друга Освальда, вампир Диц. Он внимательно выслушал нашу повесть о таинственном пришельце, проследил за исчезновением кисти винограда и взялся нам помочь. Для этого он выбрал арбуз поувесистей, килограмм эдак на десять, но не стал его разрезать, а лишь вынул маленький аккуратный треугольник в гладком боку. Причем сразу съел с него сладкую мякоть.
Вы когда-нибудь слышали, как ругается сверчок или кузнечик? Я тоже нет, но теперь имею представление, как это звучало бы, доведись им научиться.
Стрекотанье было такое, что у нас всех уши заложило, а вампир стоял, как ни в чем не бывало, и только ухмылялся, более того, он поставил на стол второй арбуз, почти такого же размера и повторил операцию с треугольником и поеданием. Почти сразу же сверху на плод свалилось невиданное биологами нашей планеты существо. Внешне оно чем-то напоминало миниатюрную горгулью, только выражение мордочки сродни африканским сурикатам, такое же простодушное и ехидное одновременно, ну и уши как у … большие, в общем, уши, при желании можно использовать в виде дополнительных крыльев.
Зверек вцепился в арбуз всеми четырьмя лапами, обнял кожистыми крыльями, как величайшую драгоценность и снова застрекотал. При этом было видно, как пройдоху раздирает желание прикарманить оба плода.
— Какая прелесть! — восхитилась я и протянула к нему палец. Зверек сердито отмахнулся хвостом и задней лапой одновременно.
— А кто это такой? — обратилась я к ловцу на арбузы.
Диц почесал воришке за ухом, тот немедленно прекратил стрекотать и залез лапой в дырку на ягоде.
— Это альтернатива ваших енотов. Живут обычно в наших замках, на чердаках или в лесу, в дуплах. Мы их называем… — Тут вампир выдал длинное труднопроизносимое слово, которое я не смогла запомнить. Глядя на мое лицо, вампир снизошел до перевода, — Это означает 'теряющий тело'. Смотри.
Вампир громко щелкнул пальцами над ухом животного и тот в один момент выцвел, а потом стал в полоску, как арбуз, только глаза, нос и когти остались прежними.
Так вот почему мы его обнаружить не могли! Ничего себе, мимикрия.
— Покорми его, и он твой навеки, — посоветовал вампир, а я тут же выполнила его указание, разрезала заветный плод на две половинки, предоставляя свободный доступ зверьку к желанной добыче. Он недоверчиво принюхался, посмотрел на меня, словно сомневался в добродетельности намерений и выдал сложную трель, ну а потом все-таки сдался и закопался с головой в арбуз.
Он выгрызал его как оса-листоед, проделывая в мякоти аккуратные круглые дырки. Вскоре весь зверек покрылся слоем сока, погуще на морде, груди и брюхе, поменьше — на спине и крыльях. Его ровная серая шерстка встала дыбом и приобрела грязно-розовый оттенок. Наконец, полностью уничтожив половину арбуза, зверек сыто икнул и вразвалочку побрел ко мне поближе, свернулся калачиком, насколько это позволил живот, счастливо вздохнул и заснул. Хвост он для надежности положил на второй арбуз, я так понимаю, для того чтобы не сперли. Взлететь он даже не попытался, и правильно сделал.
Мы долго потом гадали, как могло уместиться в животном размером с ворону килограмма четыре еды. Диц сказал, что это природный феномен, которому глупо искать разъяснения, а надо просто принять таким, какой он есть.
Получив такой тонкий, с точки зрения психологии, совет, нам ничего не оставалось, как ему последовать. Не сходя с места, тут же придумали имя, ориентируясь на подергивание хвоста. Если сильно дергается — значит, не нравится, если совсем неподвижен — значит, не отзовется. Сошлись на нейтральном и назвали 'Адольф'. Он и впрямь напоминал его профилем и диктаторскими замашками. Хотя замашки проявлялись только в отношении еды. То ли зверек в детстве сильно недоедал, то ли просто характер такой, не знаю.
Адольф прижился у нас и стал всеобщим любимцем. Научился гонять ворон, выщипывая им из хвоста перья. Птицы от наглого хулиганства приходят в ярость, и больше всего их злит тот факт, что они не могут понять, кого считать в этом безобразии виновным и на крайний случай сопровождают крикливым эскортом всех обитателей нашего дома.
В свободное от развлечений, еды и сна время зверек любит сидеть на чьем-нибудь плече, выбирая из людей человека понадежнее. Он цепляется всеми четырьмя лапами за плечо, обвивая для надежности длинным хвостом шею, и время от времени балансирует полураскрытыми крыльями. Вид у него при этом, как у часового при исполнении. Особенно когда настораживается и широко раскрывает свои локаторы. А еще он самый главный помощник нашего охранника, потому как совершенно не переносит ругани и криков, стоит разгулявшемуся гостю преступить негласный закон, как Адольф отважно кидается вразумлять хулигана и делает он это своеобразно: щедро обдает провинившегося содержимым кишечника. Вы просто не представляете, как это оказывается, дисциплинирует!
В общем, живем мы теперь еще дружнее, чем раньше, потому как свое правило Адольф распространяет даже на соседей. Зато скандалы на нашей улице во всех домах прекратились, тихо теперь вечерами, мирно так, сиренью пахнет…. Я вот думаю, может выпросить у вампиров с десяточек этих миротворцев, да расселить по всему городу, может, научат нас друг друга любить.
Пятница тринадцатого
История девятая, разоблачающая
Лето потихоньку набирало силу, кончились дождливые дни, стал спадать паводок, обнажая мокрые песчаные пляжи вдоль рек и зеленую траву лугов в пойме.
Погода установилась такая, что хотелось за город, купаться и нежиться на лоне природы. Однако в выходные на дорогах караванов из машин пока не наблюдалось, и даже на собственные дачи народ выезжал неохотно.
Вот в Африке или в Индии есть сезон дождей, на морских побережьях есть курортный сезон, а у нас, словно в насмешку — сезон, когда в светлое время суток на улицу желательно даже нос не показывать. Причина тому весьма банальна и называется она 'мошка'.
